Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность

– Задувай! – отец пододвинул блюдо к девочке.

Открытый огонь в их «бумажном» доме под запретом: пламенные демоны так же опасны, как и Мокрица! Поэтому свечей на торте не было, но вообразить их не составило труда. Это тоже была часть ритуала. Эрика набрала полную грудь воздуха, зажмурилась, загадала желание и подула со всей силы.

Отец захлопал в ладоши: все свечи были потушены.

– Обязательно сбудется, – улыбнулся он, доставая нож. – Режем?

Эрика энергично закивала. Алый кусок торта оказался перед ней, занеся над ним вилку, девочка театрально вздохнула:

– Жаль Пират не видит этого пиршества!

– Крысам не место на кухне, – дежурно ответил отец, приноравливаясь к своему куску праздника.

Эрика поёрзала на стуле, пробуя кусочек и находя его потрясающе вкусным.

– А можно на следующий день рождения я приглашу Мишель? – спросила она, отковыривая перламутровую сахарную жемчужину.

– До этого ещё далеко, – добродушно улыбнулся отец, выуживая орехи из коржа. Каждый раз он добавлял в рецепт что-то новенькое: в этот раз это был кешью.

Он часто улыбался. Но улыбок у него было целая обойма – вежливая, сдержанная, снисходительная, разочарованная, блуждающая. Вот и сейчас – усталая и ставящая точку в вопросе.

Эрика кивнула, отправила в рот очередной кусочек и невольно взглянула на пустой угол стола. Интересно, насколько прилично напомнить о подарке? Эрика не решалась спросить. С одной стороны, это стало чём-то положенным ей по праву, а с другой стороны… Ведь никто не обязан дарить подарки, если сам того не желает. Эрика сковырнула орешек и спрятала в карман.

Когда половина куска была съедена, показался маяк. Её праздничная тарелка. Да, тарелки в этот день тоже были особенные: их снимали со стены лишь раз в году и потом бережно возвращали обратно.

Через полчаса с праздничным завтраком было покончено. Эрика знала, что дальше ей позволено не идти в школу (но сегодня и так было воскресенье), пойти гулять (но дождь лишь сильнее разошёлся), забрать и вскрыть подарок (но его не было). В носу защипало. Эрика выскользнула из-за стола, поблагодарила за чудесный торт (он правда был восхитителен) и хотела было отправиться в свою комнату, как отец остановил её:

– Мы вовсе не забыли о подарке, обезьянка, – тепло улыбнулся он. – Пойдём.

«Мы» – Эрика закусила губу, ей стало стыдно, что она успела разочароваться. Конечно же, родители не забыли про подарок! И вот, глаза вспыхнули, сердце застучало быстрее, а в животе зашуршали пушистые трепетошки. «Вкушение и предвкушение!» – девиз таких дней.

Эрика вышла следом за отцом из кухни, и узким коридором они пробрались через стопки книг в его кабинет-мастерскую. Тут тоже всё было захвачено книгами. Отец находил, восстанавливал и продавал редкие экземпляры. Старые томики в его руках оживали, сбрасывали пыль времён и открывали тайны прошлого.

– Но сначала, – отец поправил очки. – У меня к тебе просьба.

Широким жестом он указал на книги. Стопки хороводом выстроились вокруг вазы, в которой был диковинный букет – нарциссы, мимоза, тонкие прутья черных веточек, красный шнур паутиной. Явно подарок матери – её очередное творение. Флористика была её хобби с прошлого лета, зимой появлялись совершенно хтонические композиции, лишённые жизни, а сейчас к ним добавились яркие всплески первых цветов.

– О нет, па, – Эрика сморщила нос. – Только не сегодня! Сегодня ведь мой день!

Трепетошки замерли и поникли. Она обожала книги, но сейчас испытывала неясное раздражение и разочарование. Из-за отсутствия подарка или ма? Или и того, и другого. Это был её крохотный бунт, подавленный в зачатке.

– Мне очень нужна твоя помощь, обезьянка, – прищурился отец. – Ты же знаешь, без тебя я как Шерлок без Ватсона!

Мужчина выудил вазу.

– Сотни раз говорил ей, что воде не место среди книг, – вздохнул отец, унося букет на кухню.

– Ватсон нужен был Шерлоку, чтобы не заниматься скукотой и демонстрировать гениальность! – крикнула Эрика, спеша следом.

– Как Фродо без Сэма[3 - Персонажи трилогии Дж. Р.Р.Толкина «Властелин Колец».]? – предположил отец, безуспешно пытаясь пристроить вазу на полку, среди корешков книг.

– Сэм буквально на себе тащил это кольцо, упакованное в другого хоббита! А в итоге все лавры достались Фродо! – Эрика подхватила задетую и полетевшую вниз книгу и вернула на место.

– А ещё психотравмы, в то время как Сэм получил красавицу жену и приличную должность, – не сдавался отец. Теперь он примерял букет к столу.

– Прекрати, – буркнула Эрика, пытаясь сдержать улыбку.

– Как Вейдер без Люка[4 - Персонажи киноэпопеи «Звёздные Войны», Дарт Вейдер – отец Люка.]! – попытался он снова, критически оглядывая нарциссы и покосившуюся красную паутину.

– Вот это уже ближе, – хихикнула девочка, капитулируя.

Отец легонько щёлкнул её по носу:

– Ты же знаешь, в отличие от тебя, у меня нет нюха на книги, – улыбнулся он. – Я могу раздобыть раковины, но жемчужины в них найдёшь только ты!

– Это не нюх, па, – закатила глаза Эрика.

– Во вторник, пока ты будешь в школе, я как раз схожу на очередную книжную охоту! Прости, обезьянка, без твоего носа!

– Я их слышу! – пыталась в сотый раз объяснить Эрика. – Книги говорят со мной!

– Отлично! – закивал отец, уже убегая по тропам своих мыслей в дебри, до которых не докричаться. – Слушай, нюхай, но в рот не тяни – на них может быть плесень. И если услышишь – сразу в коробку для шептунов!

Эрика хмыкнула. Как можно не понять. Есть стопки молчунов, они самые тихие, но это не значит, что их истории скучны. Вовсе нет. Просто они упакованы в тела без голоса. Среди них прячутся редкие шептуны и шептуньи. Стоит их коснуться, и слышишь лёгкий шум, как от ракушки, поднесённой к уху. От такого шума иногда хочется почесаться.

Ещё реже встречаются певуньи, они робкие, и не шуршат в твоей голове, а тихонько поют. Обычно всего пара нот, но их незатейливый мотивчик так привязчив!

А ещё есть крикуны. Эрика была счастлива, что редко находит их. Потому что крикуны ужасны! Вопят так, что голову раскалывает, как орех. Огромные эгоисты и выпендрёжники.

Но самые редкие и таинственные – это сирены. Их голос мягок и певуч, они обволакивают мелодией, и их хочется слушать и слушать. Эрика находила сирену всего два раза. Отец тогда страшно обрадовался, сказал, выручит за каждую столько, что хватит не думать о платежах за дом до следующего Рождества.

Стоило найти говорящую книгу, и отец сразу прятал её в специальную коробку. Из неё не долетало ни звука. Замыкал и в этот же день уносил из дома. Для таких находок были не менее таинственные покупатели.

Эрике строго настрого было запрещено открывать эти книги и тем более читать. Отец говорил, что и так она испытывает дикий стресс, как если бы сознательно шла на удары током. Эрика пожимала плечами. Ей нравились книги, нравилось находить этих говорунов, ну а то, что нельзя в них заглянуть – не беда. По сути, это были все те же истории, просто с частичкой волшебства, как называл это отец. Может, отпечаток бывшего владельца или его дома, редкий типографский изъян или ограниченный тираж, живой автограф почившего автора или звезды, подарившей эту книгу другу. Чтобы обыденное стало необычным, его должно было коснуться что-то из ряда вон выходящее.

Отец считал, что Эрике дано слышать эти оттенки, концентрацию жизни. Иногда же Эрике казалось, что не только жизни. Особенно после того, как она узнала, что один из найденных ею крикунов был в кармане мужчины, когда тот прыгнул с крыши ратуши сто лет назад. Мало того, что томик стихов По[5 - Эдгар Аллан По – американский писатель, поэт, эссеист, литературный критик и редактор, представитель американского романтизма (1809–1849).] был антикварный сам по себе, на нём стояла дата и место, выведенные рукой самоубийцы под строками его собственного сочинения.

«И пусть тот ворон лишь мираж;
Его сияет взор полночный;
На перекрестье моих рук;
Души мятежной бег челночный».

Эрика узнала об этом, так как отец снял фотокопию и забыл папку с «делом» на столе. Когда па вернулся, она слёзно просила оставить эту книгу, не продавать. Такая печальная и загадочная, она была столь притягательно-таинственна. Но отец покачал головой. Сказал, что liber mortum[6 - Книги смерти (лат).] хранят на себе отпечаток боли, и что с её даром это, как гулять зимой без шапки и надеяться не простыть. С тех пор он запирал книжные досье в ящике стола. А Эрика взяла в библиотеке молчаливое собрание стихов По. Некоторые ей понравились. Но от этого обычного безголосого томика не веяло тайной. Какими бы навязчивыми и громкими не были крикуны, после них молчуны – всего лишь тень.

Иногда отец брал её с собой на книжные развалы. И пока заговаривал продавца, задача Эрики была вслушаться в книги. Эрика называла это книжной охотой. Чтобы не выдать себя, отец всегда прихватывал несколько молчунов.

– Почему ма никогда с нами не ходит? – Спросила однажды Эрика.

– У Жозлин сложные отношения с чужими книгами, – вздохнул отец. – После того, как она перестала писать, она их не выносит.