Застолье с визирями

Расправляясь с соперниками, они все равно не чувствовали себя победителями. Создавая временные союзы, возвращались по своим лагерям они после победы над равным себе, лелея мечту возвыситься над всеми остальными царедворцами.

Власть – вот что они ценили наравне с жизнью, а может быть, и больше.

Жизнь – это беспощадная борьба между людьми за власть и богатства. Все подчиненно суровым законам природы, мироздания. Молекулы, из которых состоит любой жизненный организм и которые постоянно в движении, бьются друг о друга, соединяются, делятся, определяют и природу человека. Кто отрицает это – тот наивный глупец. Кто принимает это, тот будет иметь стержень на всю жизнь, у того не будет сомнений в своих поступках. Войну надо вести по?настоящему, или ее совсем не вести. Середины тут быть не может.

Сидящий во главе стола когда-то услышал восточную мудрость, что люди по своей человеческой природе не могут заниматься таким грязным делом, как политика. И человек, ставший на путь политика, должен взять себе, как тотем, какое-либо животное. Которое отражало бы настоящую сущность путника. И с которого можно копировать поступки и черты характера. И которому можно будет присуждать все плохое, что есть за гранью человеческого. Чтобы было поменьше душевных терзаний. «Это мой тотем, мое животное, а не я так поступаю, но я так должен, потому что я политик». Так можно объяснять себе поступки, которые нарушают вековые заповеди.

Другой мудрый человек две тысячи лет назад кратко сказал об этом: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу».

Поэтому мужчина, давно выбравший енота, как свое тотемное животное, себя не терзал муками сомнений. Не раскрывавший своей тайны никому, он по долгу своей службы все равно знал, что его так и прозывают между собой: «енотом». Потому что он мог непрошено входить на другие территории, по-хозяйски распоряжаться запасами, устраивать в чужих жилищах бедлам и хаос. Это право он получил вместе с должностью и властью, которая не считалась с какими-либо нормативно-правовыми ограничениями.

Про своего патрона енот думал, что тот знает об этой мудрости и давно выбрал себе животное, с которого он копирует правила поведения. И скорее всего – это «дракон». Потому что это самое сильное, коварное и хитрое животное. Наблюдая за своим шефом, он видел, как тот объявлял, что он стар, что болен, что собирается на покой. Как немощный дракон устало залегает на дно водоема, затихая обездвиженный, так и патрон создавал вокруг себя атмосферу своей слабости. И как только остальные животные, веря в эту чушь, пытались подобраться поближе, чтобы укусить, причинить вред немощному и беззащитному, то притворявшийся до этого дракон внезапно обретал скрываемую мощь, и расправлялся с врагами. Так было и в жизни.

Первым на правах хозяина взял слово «енот».

– Люди обычно разрушают себя, и весь род человеческий занят этим же. Подстрекать людей к глупости или распаду не нужно. Большинство и так прекрасно с этим справляется. Что мы видим сейчас на примере, творящемся за окном. А мы должны сидеть, откинувшись и наблюдать.

– Как говорят европейцы: «За богатым стоит один дьявол, за бедняком – два». Пусть неимущие устраивают смуту, – поддержал второй.

Этот второй источал твердую уверенность в завтрашнем дне, причем ждать этот самый завтрашний день начали еще с момента занятия близким родственником одного из высоких постов в стране, а уверенность только копилась со временем и с увеличением капиталов. Его детство прошло на фазенде с видом на Заилийский Алатау. Не привыкший бороться, ему доставалось все легко, стоило только упомянуть фамилию. Не приходилось бороться за место под солнцем, выходить на ристалище. Поэтому не обладал он бойцовскими качествами, не было у него шрамов от битв, как у остальных присутствующих. Не заслуженно он имел не принадлежащее ему. Просто окидывал он своими прищуренными глазами округу и накладывал хозяйскую руку на все, что ему нравилось. Поэтому его в узком кругу так и называли между собой «маркизом Карабасом».

«Енот» относился к «маркизу» со скрываемым презрением. Если бы не родственная близость, разорвали бы того волки, привыкшие преследовать и грызть. Сам «енот» прошел трудную и полную битв жизнь, которая оставила зарубки и шрамы, вытравив многие положительные душевные качества. Если ты долго существовал в модели «либо ты, либо тебя», покой мало интересует тебя, да и невозможен. Кожа тотемного животного со своими инстинктами, повадками давно въелась в тело человека, искореняя гуманные качества.

– Этот мир – царство грабителей, а другого нет. Поэтому нужно захватывать все то, что ты считаешь нужным, и лучше всего это делать, сидя у власти, – так безопаснее, – продолжил «енот».

– Да, но власть наша по всем признакам становится временной. Что предпримем? – осторожно спросил «маркиз». Боязнь перехода к действию определяло поведение «маркиза». Он только тогда был смелый, когда за ним стояла фамилия, нукеры.

– Тот, кто ни разу не испытал экстаза, вызываемого предательством, не знает, что такое экстаз, – глядя в глаза каждому, наконец-то произнес «енот» так ожидаемую всеми собравшимися, фразу.

Он был лишен человеческой боязни, потому что давно сроднился со своим тотемным животным. Боязнь всякой реальности, всякого реального события, всякого реального насилия, всякого слишком реального наслаждения. Этих страхов он давно не испытывал.

– Слабые люди – это слабые люди. Они все время спрашивают: «А что еще с нами сделают? А не случится ли чего? Защитите нас, пожалуйста, от реальности. Мы не хотим ничего знать про страшное, плохое. Мы не хотим ничего решать», – «енот» выдавал присутствующим свое знание жизни.

– Право решать и определять мы должны оставить за собой. Иначе нас уберут, – подвел итоги встречи «енот».

«Заговор». Эта мысль пронеслась по всем присутствующим.

Знал енот, хитрый и бесцеремонный, что в схватке, разворачивающейся на улицах, не нужно участвовать, а только счет вести. И тогда лавры победителя будет примерять посторонний, а не кто-то из противоборствующих сторон.

Но не предполагал он, что в скором времени в камере следственного изолятора друг на друга будут смотреть два Казахстана. Прошлый – теперь побежденный, замкнутый, еще не верящий, что его время прошло. Новый Казахстан – победный, совершенствующий и строго задающий много вопросов. И сам он неожиданно для него самого окажется в камере вместе с другими представителями прошлого Казахстана и будет подозреваться в особо тяжких преступлениях.

– Что же ты гад такой, Иуда, совершил предательство, так подло нож в спину всадил? – задаст такой вопрос следователь некогда всесильному «еноту».

– А вы понимаете, что ключевым персонажем христианской религии есть предатель Иуда? Ведь не будь Иуды, то не было бы и распятия, а без распятия не было бы и христианства, – ответит тот хитро, примерив шкуру своего тотемного зверька, чтобы навести своих следователей на мысль о снисхождении.

Но добавит все равно предупреждающе: «Теперь дивиденды достанутся вам, победителям. Празднуйте. Но знайте, что в любом поражении есть скрытая победа, а в любой победе – скрытое поражение».

Глава 10 – Потери

После того, как вечером младший сын не вернулся с вокзала, Мухлиса, надеясь на какое-то чудо, позвонила Болату: «Дулат не с вами»?

Весь вечер и всю ночь простояла у ворот старая женщина, чутко прислушиваясь, ожидая звук подъезжающей машины или шагов возвращающегося сына. Иногда она выходила вперед по дороге, думая, что вдруг его машина сломалась или не дай Бог, Дулатка ранен и теперь не может дойти до дома.

Но он совсем рядом, тут недалеко осталось, поэтому нужно пойти ему навстречу, помочь ему, – так думала она.

Шла и шла она, оглядывая серые тени на дороге, напоминающие человека.

На утро, постаревшая за ночь, с резко очерченными морщинами, пожилая женщина пешком вышла в город.

Никто из соседей, ночевавших и кормившихся в ее доме, не попытался помочь ей, стать сопровождающим в опасное место, которым стал город. Стыдливо пряча глаза, только пожелали скорейшего возвращения Дулата.

Не рассматривая разбитые витрины, сожжённые и обстрелянные машины с пятнами крови на передних сиденьях и стеклах, выкорчеванные банкоматы, плотно сжав губы, она шла только по известному ей маршруту, не обращая внимания ни на что.

Заходила она в больницы, выискивая среди всех поступивших без документов родное лицо. Шептала спасительные молитвы, переступая через пороги морга. Хватала за руки прохожих, спрашивая и показывая фото, не видал ли кто ее сыночка.

Что она ела и пила в эти дни, как и где проводила зимние холодные ночи одному Богу только известно.

Она вернулась в пустой дом. Опустошенная, с невыплаканными глазами. В тоненькой сгорбленной старушке вряд ли кто бы теперь узнал полную сил, гордую и надежную Мухлису, которой она была всего лишь пару дней назад.

Одновременно в дом потянулись пожилые соседки со своими гадальными картами, камнями, завернутыми в платок. По всем предсказаниям выходило, что жив Дулат, жив и скоро вернется. Но ранен. Указывали даже места, в которых он лежит не совсем здоровый, но живой.

Вскоре приехал Болат.

Здоровье и покой Мухлисы пошатнулись за дни, проведенных в городе, среди десятков раненных, погибших, в которых она искала своего сына. Ранее всегда ухоженная, с красиво и аккуратно уложенными волосами, теперь же она растрепанная, постоянно плакала и молилась.

Самый тяжелый труд на земле – это молиться. Все страхи обнажаются при родительских молитвах. За каждым еле слышным чихом и чуть начинающим кашле ребенка скрыты все материнские опасения.

Мухлиса, когда дети были совсем маленькими, шептала все молитвы над ними, прося Бога уберечь детей от бед, болезней. Теперь она обращалась к Нему только с единственной просьбой: вернуть Дулата домой.

Не остановить поток слез, не осушить море горя, который вошел в душу и сердце матери, потерявшей сына.

Душевное и физическое здоровье матери в днях ожидания, отсутствии новостей становилось все хуже.

Громко она спрашивала любого входящего в их дом: «Где мой сын? Ты привел его?»

Болат, взяв месячный отпуск, целыми дни проводил на телефоне, ожидая вестей. Благодаря своим связям, попадал на прием к ответственным сотрудникам правоохранительных органов, государственных учреждений. Везде измученные, нервные, но уважающих тех, кто просил за Болата, люди в погонах и без, обещали сразу дать информацию, как только что-то появится.

Сам же он посещал морги, осматривая невостребованные тела, среди трупов с разорванными черепами, травмированными лицами, выглядывал знакомые признаки. Заходил в больницы, в бесчисленных палатах смотрел на лежащих без сознания. В следственных изоляторах смотрел списки задержанных, проходил вдоль камер и решеток. Часами просиживал у мониторов в помещениях органов правопорядка, просматривая оперативные съемки с мест событий.

Нигде не находил он брата.

Еле передвигающая ноги, медленная старушка вечерами готовила ужин для Болата, ожидая его с города.

Сидя за молчаливым столом, принимая пищу вдвоем, смотрели они на пустой стул, который всегда был закреплен за Дулаткой.

Из младших детей в семье обычно получаются отличные комики или прилежные воспитанники. Когда ты младший за обеденным столом, единственный способ привлечь к себе внимание – это хорошо шутить или демонстрировать свое прилежание, чтобы получить порцию одобрения.

Маленький Дулат всегда смешно, показывая в лицах, пересказывал ситуации, пародируя соседей и знакомых. Смеясь, мама и Болат просили еще раз повторить только что услышанные истории.