Клаустрофобия души

–– Вы не здоровы?

–– Нет. Давление, наверно, поднялось.

–– Понимаю, – с наигранным сочувствием продолжал офицер, рассматривая Володю. Наверняка он уже знал о вчерашнем инциденте и к тому же ему приходилось, видимо, редко иметь дело с русскими, а свое отношение к ним он сформировал из фильмах о русских гангстерах.

–– Может, скажете, зачем меня вызвали? – наконец не удержался и спросил Володя. – У меня сегодня деловые встречи и мне не хотелось бы опаздывать. Бизнес – есть бизнес. Понимаете?

–– Вы живете один? – будто не услышав его продолжал Мэйс.

–– Да, я живу один, – проговаривая каждое слово ответил Володя.

–– Хорошо, – при этих словах Мэйс открыл ящик стола и достал фотографию.

–– Узнаете этого человека?

Володя подался вперед, чтобы рассмотреть ее получше, заметив при этом, что офицер оценивает его реакцию.

–– Да. Это Фёдор Л.

–– Вы знакомы? Давно?

–– Мы учились вместе в консерватории, – Володя инстинктивно мотнул головой в сторону, как ему показалось, своего прошлого.

–– Когда вы видели его в последний раз?

–– Года два назад. В Минске.

–– Где?

–– В Минске.

–– Это где? – насторожился Мэйс.

–– В Беларуси. Это столица Беларуси.

–– Бэ-ла-рус? – глубокомысленно произнес Мэйс, закатив глаза в потолок.

–– Да, – Володя не стал пояснять, со злорадством надеясь, что тот не спросит про страну, чтобы не показывать своего невежества перед иностранцем.

–– Что вы там делали? – прищурившись, спросил Мэйс.

–– Хоронил отца. Навещал мать. Если интересно…

–– Да, да интересно, – перебил его Мэйс, откинувшись на спинку стула, положив нога на ногу, приготовившись таким образом слушать Володин рассказ.

–– С Фёдором встретились случайно в городе, – начал тот. – Посидели в кафе, обменялись номерами телефонов и разошлись. Вот и всё.

–– И больше вы его не видели, не говорили по телефону, не общались по Интернету? – с удивлением заметил Мэйс.

Володя задумался.

–– Ну, конечно! – вспомнил он и для большей убедительности хлопнул себя по лбу.

–– Фёдор звонил мне месяц назад из Минска. Он спрашивал, какие здесь цены, сколько стоит снять номер в недорогой гостинице, в каком районе лучше остановиться? Я еще в шутку спросил его, не собирается ли он приехать? Он ответил, что возможно, но не знает когда. Ничего странного не заметил. Кто из нас в молодости не мечтал побывать в Нью-Йорке? Помню, он мечтал об этом еще в консерватории.

–– Ваша мечта сбылась, – подвел итог Мэйс.

–– Вы правы, – Володя вспомнил вчерашний инцидент.

–– Вам должно быть любопытно, почему вас пригласили сюда? – офицер не заметил его сарказма.

–– Догадаться уже нетрудно. Это связано как-то с Фёдором? – спросил Володя.

–– Да. Ваш друг погиб.

Возникла пауза. Володя тупо уставился на знакомое лицо на фотографии, взятой то ли с документа, то ли из социальных сетей. Когда он оторвал взгляд от фотографии, и посмотрел на Мэйса, тот продолжал.

–– Его обнаружили вчера рано утром возле гостиницы, где он снимал номер. Всё говорит о том, что он выпал из окна. В его крови нашли алкоголь.

–– Его убили?

–– Скорее, самоубийство. Но мы считаем, что это все-таки несчастный случай. Так говорят эксперты. В личных вещах мы нашли тетрадь и телефон с вашим номером, поэтому вы здесь.

Офицер взял в руки общую тетрадь в коленкоровой обложке темно-вишневого цвета, которая все это время неприметно лежала на краю стола и протянул ее Володе.

–– Там мы не нашли ничего интересного для нас. Видимо, это его дневник. Он был вашим другом? Я сожалею.

–– А тело? Где его похоронят? – спросил Володя.

–– Наш департамент должен связаться с консульским отделом вашей страны. Это целая процедура. Не думаю, что все быстро решится.

–– Я могу идти? – неуверенно спросил Володя.

–– Да, конечно, – бодро ответил офицер.

Володя встал и подошел к двери, но та не открывалась. Он нерешительно подергал ее за ручку и в растерянности обернулся. Офицер с кривой ухмылкой уже направлялся к нему.

–– К вам легче войти, чем выйти, – Володя попытался обернуть все в шутку.

–– Вы верно подметили. Это тоже можете взять, – офицер протянул ему мобильный телефон Фёдора.

Даже если ты ни в чем не виновен, но после общения с представителями закона всегда почему-то хочется побыстрее унести ноги, поэтому Володя чуть ли не сорвался с места, как только оказался на улице, однако краем глаза заметил фигуру, застывшую на входе в участок. Ну, да! Это был Мэйс. Прикуривая, он не сводил с него глаз, а потом поднял руку, мол, я тебя вижу, стервец, и знаю, что ты хочешь побыстрее убраться отсюда. Володя вяло махнул рукой в ответ, при этом улыбнулся совершенно по-идиотски, как ему показалось.

По дороге домой он почему-то вспомнил не последнюю встречу с Фёдором, а ту, много лет назад, в городе, тоже случайную. На четвертом курсе того исключили из консерватории за фарцовку и забрили в армию. В то время этим криминальным бизнесом потихоньку промышляли многие студенты. Фёдору не повезло. Его тогда поразил загнанный вид Фёдора. Было непривычно видеть его стриженным, сутулым, поглядывающим с тоской, на, казалось бы, чуждый ему мир, будто он не мог найти, куда спрятать свое тело, одетое в мешковатую солдатскую форму. Их разговор не клеился, и как ему теперь казалось, был простым обменом междометий.

Володя никогда не вел дневников. Считал это бесполезным занятием, свойственным сентиментальным натурам. Он был слишком занят жизнью. Может, в дневнике Фёдора есть строки и о нём, об их последней встрече в Минске? Володя попытался вспомнить, о чем они тогда, два года назад говорили. В любом случае Фёдор знал его только с одной стороны. Сколько раз Володя ловил себя на том, что скольких людей он встречал, столько мнений бы о себе и услышал. В одном коллективе он был строг и независим, уверен в себе, в другом – косил под дурака, фонтанировал перлами, был своим парнем, в третьем – был неуверенным в себе, каким-то пришибленным. В четвертом – любвеобильным ловеласом и чуть ли не пьяницей. А где же был он настоящий? "По сути, мы и себя не знаем", – подумал он. Есть темы, которые прячем и никогда не расскажем даже самым близким хотя бы из-за страха, что нас поймут не так, как мы того хотим, даже если их мнение будет справедливым, потому что за этой правдой скрывается еще тысячи правд.

Вернувшись домой, он развалился на диване, положив на журнальный столик перед собой дневник и мобильный телефон Фёдора. Смерть товарища его не потрясла. Скорее удивила своим совпадением: ведь вчера и он тоже думал об этом. Попытка еще раз вспомнить Фёдора, их отношения, какие-то события, связанные с ним, оказалась тщетной: память выдавала лишь мертвые, лишенные всяких чувств, бессвязные обрывки из прошлого. Полистать дневник не было ни сил, ни желания. Одним движением он сгрёб вещи со стола в руку, поднялся, прошел в спальню, пошарил глазами по комнате, размышляя, куда бы их засунуть. Неожиданно на пол из тетради выпорхнул небольшой клочок бумаги. Это оказался чек из минской пиццерии. На обратной стороне был записан адрес его электронной почты.       Преодолевая соблазн открыть тетрадь, он все-таки забросил ее и телефон в дальний угол шуфлядки. Затем достал из бара бутылку и плеснул в стакан немного виски. "Ну, Фёдор…", – прошептал он. Молитвам он так и не научился и, не зная, что говорить в таких случаях, выдохнул и залпом осушил стакан.