Чужая невеста

– Можно я буду звать вас Данечка?! – неожиданно заявила она и глаза ее лучились.

– Отчего нельзя. И давайте не «выкать», – согласился Данила и улыбнулся в ответ.

– Тогда еще бокал за нас! – с вызовом бросила она и в глазах ее появились задорные огоньки.

– Лида! – пригрозил ей пальцем брат.

– Чего! – немного расхлябано ответила она ему.

– Ничего!

– Ох! Хо-хо! – дерзко поморщилась она и поднесла полный бокал, и свои спелые малиновые губы к лицу Данилы. Данила засмущался, оглянулся на Юру, и вызвал у нее смех.

– Все, больше этому столику не наливаем! – ревниво возмутился Юра. – Иди! Иди спать! У нас тут мужской разговор.

Девушка, сделав губы трубочкой, показала ему язык. Юра в ответ шутливо вытащил кулак.

– Стоеросовый солдафон ты братик! – с брезгливым выражением заявила она. – Только и умеешь!

– Иди. Иди!

Она не стала больше пикироваться и покачивая бедрами, ушла что-то напевая, но перед тем, как скрылась, обожгла Данилу многозначительным взглядом.

– Да! Дура! Не обращай внимания! – вслед ей, беззлобно, бросил брат.

Данила растянул бокал вина на весь вечер. Он и так ходил по краю, опустошая стандарты обезболивающих. Юра не настаивал и между делом уточнил некоторые детали плана. К его осуществлению они решили приступить с завтрашнего дня.

Когда в банке вина осталось уже меньше половины, Юра вдруг резко встал и за вращал глазами.

– Баста! Друган. Я норму знаю! Давай покурим и спать.

– Идет! – беззлобно усмехнулся Данила, наблюдая за изрядно захмелевшим Юрой.

Спустя минут пятнадцать, когда все уснули, чуть слышно отворилась дверь и заскрипели половицы. Данила в недоумении скосил глаза. Лунный свет высветил крадущуюся бледную фигуру. Легкая белая тень, как приведение из детских сказок, метнулась к нему, и Данила вдруг почувствовал у себя на груди теплую ладошку, а потом горячие нетерпеливые губы. Он хотел что-то сказать, но девушка прошипела:

– Т-ссс!

И жестом приказала ему молчать. Ее распущенные шатром волосы были над ним, они щекотали лоб, нос, щеки, а ее губы не оставляли его ни на секунду. Данила притянул ее к себе, но она указала рукой на пол. Это было логично, койка отчаянно скрипела.

Желтая яркая Луна любопытно заглядывала из-за занавески. Четкие полосы, квадраты, резко чертили пространство комнаты, старый комод, слоники на нем, настенный коврик с оленями, мечущуюся фигуру девушки в легком одеянии.

Девушка быстро сняла одеяло. Ее распущенные волосы густым веером метнулись на фоне проема окна. Глаза горели и жгли даже сквозь полусумрак комнаты. Голое тело не могла скрыть тонкая ночная рубашка. Ее как будто и не было. В этом воздушном ситце билось пульсирующее как ртуть естество, змея в мешке, кобра! Он чувствовал упругую грудь нерожавшей женщины, страсть, поглотившую ее, нетерпеливые ласки и даже какое-то остервенение затравленной несправедливостью души. Девушка изгибалась, кусалась, стонала и как будто выплескивала что-то нерастраченное, глубоко скрытое, тайное, что давно ждало выхода. Это был вихрь, вулкан, катастрофа – перед которыми нельзя было устоять.

Данила впервые полностью забыл про свои болячки, но полугодичное отсутствие женщины, сыграло злую шутку. Все было так спонтанно и быстро, что вызвало у нее разочарование, которое она не смогла скрыть. Но она поняла. Это была не слабость, а физиология. Девушка даже тихонько засмеялась лежа у него на руке.

– Чего? – спросил Данила, пребывая в сильном смущении.

– Да так! – обронила она шепотом. – Это ничего. Даже нормально. Не проспи только всё на свете. И ничего не было!

– Ничего?

– Тебе показалось, – прыснула она. – Всяко бывает.

– Понял, – продолжая смущаться бросил Данила.

Легкий прощальный поцелуй, как прикосновение крыльев бабочки и она так же быстро исчезла, как и появилась.

Юра проснулся с первыми лучами, поплескался в железной бочке на улице, попил рассола из банки, где еще плавали часть помидор и прошел в коридор.

– Опаньки! – шепотом промолвил он и скривился.

С зеркала на него смотрела опухшая физиономия. На ум пришли стишки:

«Вот проснусь я утром,
Посмотрю на рожу —
Больше пить не буду,
Но и меньше тоже…»

Стараясь не шуметь, он пожарил яичницу, и только потом, прошел в спальню и разбудил Данилу.

– Есть будешь? Я тут на скорую.

– Сейчас умоюсь, – встряхнул головой Данила, слегка потягиваясь.

На его лице застыла довольная улыбка. Он вспомнил подробности прошедшей ночи.

– Хорошо спалось? Чего такой довольный?! – подозрительно уставился на него Юра.

– Отлично! – смутившись убрал он улыбку.

– Верку будить не будем, – заботливо произнес он. – Ты ее извини! Что-то она вчера «разбушлатилась». Хорошо я ее вовремя отправил спать.

– Да нормально все! – вытаскивая зубную щетку из рюкзака и стараясь не встретиться с ним взглядом, пробурчал Данила.

– Вообще она как монашка, не знаю что с ней делать – вечерами дома сидит, все выходные тоже. Я говорю: «Сходи куда-нибудь! Сними черный балахон, что одеть нечего. Посмотри на себя: бледная как тень. Развеешься!» А вот нифига! Сидит как приклеенная.

– С детства такая? – недоверчиво поинтересовался Данила.

– Да нет! – вяло скривился он. – Как замуж вышла.

– Она замужем? – слегка поперхнулся от неожиданности Данила.

– Да-аа! – обреченно махнул рукой Юра. – Муж год как пропал. Да уже больше.

– Как пропал?!

– Уехал за машиной во Владик и сгинул!