Желтый глаз Тихеи

– Наверное, не только нам, не хочет встречаться с дозорами мятежного барона. Хочешь избежать смерти – и не на такую высоту станешь карабкаться.

– Спешиться! – распорядился командир. – Глядеть в оба! Вы, шестеро, со мной!

Драгуны, держа мушкеты наготове, медленно приближались к воротам.

Теперь любой бы понял, что Скит не пустует. В воздухе чувствовался терпкий запах дыма, в проёмах бойниц мелькали тени. Командир отряда расстегнул медвежью шубу, погладил рукоятки длинноствольных пистолетов и, кивнув солдатам, которые тотчас взяли ворота на прицел, не торопясь двинулся вперед.

Драгун его величества словно ждали. Дубовая дверь распахнулась, и в клубах пара солдаты разглядели тщедушную фигурку в сером балахоне. Монах.

– Что угодно доблестным воинам?

Голос был доброжелательным, но сам служитель церкви явно и не думал пропускать внутрь незваных гостей. Впрочем, баронет Людвиг фон Краузе никогда не страдал должным почтением к духовному люду. Отпихнув чернеца в сторону, командир королевских драгун шагнул за ворота и замер, натолкнувшись на дула аркебуз.

Незнакомцев было четверо. Из-под чёрных волчьих плащей матово поблескивали кирасы. Бойцы опытные, смотрят настороженно, но без страха, руки не дрожат.

Заметив на шеях солдат красно-синие платки – знак королевского дома, командир драгун слегка успокоился.

– Я лейтенант фон Краузе! – баронет показал верительную грамоту. – А вы кто такие, чёрт возьми?!

Узрев печать Максимилиана Первого, один из солдат опустил оружие:

– Сержант Шейдер, седьмая бригада аркебузьеров его величества. Рады приветствовать, герр лейтенант.

– Бригады не вижу, – ворчливо заметил Людвиг. – Что вы делаете в этой глуши?

– Сопровождаем важную персону…

– Важную? – хмыкнул баронет. – Ладно, разберёмся. – Он махнул рукой своим людям. – Все сюда!

Маленький отряд последовал за командиром. Двое вели скованного по рукам пленника.

Уверенно пройдя десяток шагов по коридору и войдя в основную залу замка, Людвиг остановился как вкопанный. Солдаты, шагавшие за ним, едва не налетели на командира от неожиданности. Если серый балахон простого монаха совершенно не пугал слугу короля, то чёрная холстина инквизиторской сутаны заставила его замереть на месте. Старик, что поднялся ему навстречу, покинув кресло у жарко полыхающего камина, явно был не последней деталькой в машине Священной Конгрегации. Об этом говорило не одеяние – оно-то было попроще, чем у монаха на входе. Сталь во взгляде, уверенность и спокойствие, с которыми он встретил незваных гостей, сказали многое подчинённым баронета.

– Фон Краузе?

– Ваше святейшество?

– Что забросило преданного слугу его величества в такую даль?

– То же самое я хотел спросить у вас, отец Джузеппе. Отсюда до столицы путь неблизкий.

Старик благодушно улыбнулся, словно выслушивал оправдания капризного внука, и эта улыбка заставила Людвига опустить взгляд и буркнуть смущённо:

– Вам, как преданному другу короля, я могу сообщить… Мы сопровождаем опасного государственного преступника.

Инквизитор перевёл взгляд на пленника. Солдаты, сгрудившиеся в углу большой залы, как раз скидывали с его плеч изношенную шубейку. Высокий блондин в порванной рубахе и с повязкой на голове, сквозь которую проглядывали пятна крови, смотрел с вызовом, совершенно не опасаясь цепного пса церкви.

– Неужели это сам Эцель Вейс? Судя по записям свидетелей его злодеяний, которые я читал – он. Поздравляю, баронет, вы изловили опаснейшего разбойника, который и нам доставлял немало хлопот!

Людвиг слегка улыбнулся, но тут же вспомнил о своих служебных обязанностях, помрачнел и спросил:

– Есть ли здесь надёжное помещение? Я не хочу, чтоб негодяй воспользовался одной из своих уловок, сбежав от петли, которая ждёт его в столице.

Священник грустно покачал головой.

– Увы, сын мой, единственное такое помещение сейчас отведено под нашего пленника. Поверьте, он не менее важен, чем Танцор!

– Так за чем же дело стало? Пусть посидят вместе! Расскажут друг другу о петле и пламени.

Старик задумчиво пожевал губами. Затем покачал головой:

– Я предпочел бы оставить чернокнижника в одиночестве.

– Колдун? Опасный?

– Сейчас уже нет. Я отнял у него главное оружие. А без артефактов, он не более, чем ярмарочный фокусник. Мы ощупали каждый шов его сутаны – он пуст, как яичная скорлупа. Даже его знаменитые чётки исчезли. Наверное, выбросил по дороге, чтобы они не попали мне в руки. Нет, он совершенно не опасен. Просто жалкий старик. Но слишком много знает.

Баронет упрямо дёрнулся.

– Тогда в чем дело, ваше святейшество? Мои люди утомлены долгим переходом. Им необходимо согреться и поспать до утра.

Вновь этот упрекающий отеческий взгляд.

– Служка покажет вам путь в подвал. Постарайтесь, чтоб они меньше общались.

***

Эцель Вейс по прозвищу Танцор

Кафтан с галунами забрал сержант. Любопытно было бы взглянуть, как этот жирдяй станет напяливать его, если даже мне он был узок в плечах. Да и на камзол с золотой канителью – плевать. Вот чего мне действительно было жаль – так это шпагу. Настоящий рейнбарский клинок, лёгкий, но смертоносный. Глупец презрительно скривился при виде простой кожаной оплётки рукояти и неказистого стального эфеса. Очевидно, полагал, что оружие Эцеля Вейса должно сверкать не хуже короны Олдрика Благородного, упокой Господь его душу. Я с трудом подавил ярость, когда этот невежа непочтительно швырнул мою шпагу солдату, и тот с глупым смешком сунул её под мышку, словно крестьянин мотыгу. Каких же кретинов набирают в королевские драгуны!

А вот золота в моём кошеле они не нашли. Немудрено, я ведь всё отдал Альбертине. Альбертина… Прекрасная грешница с ликом ангела. Не зря ты прятала от меня изумрудные глаза. Неужели думала, что щедрая плата за предательство сотрёт из памяти воспоминания о сладких ночах с Эцелем Вейсом по прозвищу Танцор? Эх, не танцевать мне больше с тобой огненный шляйфер, не кружиться в чувственном лендлере. Какая же ты дура!

Я шагаю по гулким тёмным коридорам подземелья и беспечно улыбаюсь – никто не должен видеть, как горит и плавится от обиды моё сердце. Меня отдала в руки палачей женщина, которую, мне кажется, я любил. А может, я ошибался? Какая теперь разница?

Свет чадящий факела дрожит на тусклой кирасе часового и пляшет жёлтым пламенем на серпе алебарды.

– Стоять! – командует сержант. – Пришли!

Громко лязгает замок. Со скрипом распахивается решётчатая дверь. Меня грубо пихают в спину. В нос ощутимо бьёт затхлый запах гнилого сена и сырости.

– Эй, Танцор, – с притворным сожалением говорит драгун, – жаль, я не увижу, как в столице ты станцуешь на виселице. Когда твою тощую шею обовьёт пеньковая веревка – ты обоссышься. Знаменитый разбойник, а тут такой конфуз.

– Мне тоже жаль, – с грустью отвечаю я, – что тебя там не будет, Клаус. А то я бы направил струю прямо тебе в пасть, и ты захлебнулся бы, недоносок.

– Плохо, что я не могу содрать с тебя живьём шкуру, – сокрушается он, – но, думаю, королевские палачи знают своё дело не хуже меня. Ты уж продержись до суда, очень тебя прошу. И мой тебе совет – не ссорься с колдуном. А то он превратит тебя в крысу. Представляешь, знаменитый разбойник бегает по камере и пищит!

– Нет! – подхватывает другой солдат. – Он превратит Танцора в жабу и надует через соломинку!