На Вулкане

– Серега, не гони, блин, я хочу это видеть, можешь мне хоть морской воды в горсти зачерпнуть, попробую глаза промыть.

– Оставайся на месте, наши-то к кораблю отбежали, а я того, остался подождать, что с тобой станется. Ты покруче елочки новогодней светился.

Сергей потопал в сторону пляжа. А я остался сидеть в полном непонимании ситуации.

Дивный новый мир.

Я вертел головой, тер глаза указательными пальцам. Молния сменилась черными кругами, но зрение восстанавливаться не торопилось.

– Андрюха, ладошки давай лодочкой подставь, я тебе туда воды налью.

– Из чего же ты мне нальешь, неужто сам в ладошках принес?

– Нет, блин, тельняшку выжму.

– Серьезно, что ли?

– Да бутылку я на пляже из-под сока подобрал, давай уже руки подставляй, не капризничай.

В сведенные горстью ладони полилась слегка прохладная вода. Плеснув себе в глаза, я сразу понял, что вода соленая, и что глаза у меня все же есть, ну не может отсутствующий орган так жутко щипать и болеть, как будто мне в открытый глаз красного перца сыпанули. Как-то в молодости из перцового баллончика в лицо струю получил. Вообще «ни о чем», по сравнению с ощущениями от соленой водички. Когда боль потеряла остроту, я расслышал часть Серёгиной фразы.

– Сюда тащит, ща тебя с двух рук лечить возьмутся, точнее с четырех.

– Кто кого тащит, и куда?

Рядом раздался приятный бодрый голосок миниатюрной спасательницы.

– Ну? Кто говорил, что я не пригожусь? Руки от глаз уберите, мистер шпион. У вас сильное покраснение, сейчас я найду аптечку и сделаю вам компресс. И не вздумайте в ближайшие два часа руками лезть и глаза открывать.

– Энни, ну что я вам плохого сделал? Жизнь спас, на машине прокатил, за что вы меня так?

Я попытался мягко отстранить от себя, внезапно ставшую заботливой, юную леди. Делать это вслепую было неудобно, но открывать только что промытые соленой водой и ужасно щипавшие глаза хотелось еще меньше. Вытянув руки вперед, я почувствовал, как кто-то поймал их одной рукой, а второй ухватил меня за подбородок.

– Не дергаемся.

Я рефлекторно подался назад, захват усилился.

– Ну-ну, свои. Не верти башкой. Вижу ожог века, «вангую»*6, ожог роговицы, то ли будет, то ли нет. Мелкая дело говорит, сейчас салфетки с мазюкой тебе к глазам примотаю, посидишь часика два, там, глядишь, и оклемаешься. Начнешь дергаться сейчас, есть шанс насовсем без обзора остаться.

– А ты что офтальмолог невдолбезный?

Я попытался вывернуться из захвата, по возможности не причинив вреда специалисту неизвестного профиля. Он, не мешая мне двигать руками, продолжал придерживать то за одну то за другую конечность, хорошо хоть подбородок в покое оставил.

– Я сейчас тебя аккуратно отпущу, а ты перестань вертеться. Офтальмолог из меня так себе, но, думаю, все же получше, чем из тебя. Доводилось как-то ожог роговицы в полевых условиях пользовать. Меня сюда Фадеев направил, сказал, что в тебя молнией шандарахнуло, и что ты его с его морпехами прямо из жерла вулкана вынул и на пристань принес.

– Угу, в клювике.

– Ну, раз юмор прорезался, жить будешь, а что это за голубая блондинка рядом с тобой трется, и уши греет. По аглицки шпарит, прям огонь, а сейчас вот глаза пучит, не понимает вроде бы.

– Тоже из кратера в клюве вынес. Если интересно в подробностях, у неё и спроси, фельдшерица местных спасателей, хотя их парамедик может оказаться как медсестрой, так и полевым хирургом. А ты врач с Невского?

– Так точно. Сейчас матрос сумку дотащит, поставлю перевязку, и через часа полтора, а лучше два, в темной комнате с минимальным освещением надо будет попробовать глазки разлепить, смекаешь?

– Вполне, можешь на телефоне будильник на полтора часа выставить?

– Не вопрос, давай трубу.

Корабельный доктор вытащил телефон из моих трясущихся рук.

– Ты вообще в курсе, что за хрень вокруг творится?

– Пока нет, я после близкого знакомства с молнией немного потерялся.

– Вулкан выключили, причем в один момент. Как молния бахнула, грохот, вспышка неслабая, и все, нет дыма, нет пепла, не то чтобы совсем нет, тот который нападал, валяется, никуда не делся, а вот небо чистое.

– Нифига себе реакция на ионизацию.

– Ты о чем?

– Видел в небе фиолетовое свечение.

– Еще бы, интересный эффект, он что, с извержением связан?

– Напрямую, мне тут одно вулканическое светило мирового уровня, разъяснило, что это статика была.

– Ну и?

– Молния статический разряд «заземлила», наверное. Только я вот не слышал, чтобы ионизацией атмосферы вулканы гасили.

– Однако.., Ладно, я тут тебя сейчас перевяжу и с твоей подружайкой и Малышом оставлю, он, как я понял, за тобой приглядывает. Пойду, посмотрю, что с остальными.

– Малыш, это который Серега?

– Он самый, познакомились уже?

– Да уж, свели знакомство, Малыш, стало быть, что ж, предсказуемо.

– Задери-ка голову вверх.

Я поднял голову и почувствовал как на зудящие и припекающие одновременно веки, ложатся ледяные, по ощущениям, марлевые салфетки. Через мгновение давящая боль отпустила, и наступило блаженство, если бы еще глаза открыть, но это подождет. Сильная у корабельного дока мазь. После на салфетки положили еще какую-то ткань, и перемотали все бинтом. Вид наверно у меня сейчас донельзя героический и нелепый.

– Ну что, временно «слепой Пью», хорошо бы конечно тебе повязку под наблюдением врача снимать, вдруг роговица повреждена. Но это уж как получится. Если будешь сидеть на месте, то постараюсь подойти.

– И на этом спасибо, как хоть к тебе обращаться?

– Старший лейтенант Леонид Михайлович Александров, а так-то Док. Думаю, если на Невском Дока попросишь найти, не ошибутся. А тебя как звать?

– Андрей Исаев, путешественник и журналист в одном флаконе.