Бухарские миражи

В наше время, неподалёку от этого памятника архитектуры обосновались художники и продавцы сувениров, разложившие свой нехитрый товар вдоль аллеи, ведущей к мавзолею Саманидов. На импровизированных стендах можно встретить не только неплохие работы художников, исполненных большей частью акварелью, но также и различные ювелирные украшения ручной работы. Для настоящих ценителей старины могут представлять интерес подлинные украшения конца XIX начала XX века. Естественно, стоят такие работы недёшево. И это можно понять: для многих жителей данный промысел зачастую является единственным источником средств к существованию в условиях высокой безработицы.

Справа от памятника расположен большой базар, на котором обычно затаривается местное население. Особенно посещаемыми днями недели являются четверг (малый) и воскресенье (большой) базарные дни. В эти дни со всех окрестных кишлаков (деревень) съезжаются дехкане и простой бедный люд, чтобы продать свою скромную сельхозпродукцию и купить на вырученные деньги сладости и какую-нибудь обнову своим домочадцам.

Ситора-и Мо?и-Хосcа

«Ситора-и Мо?и-Хоса»

Махаcа (тадж. «Ситора-и Мо?и-Хоcса» – «Звезда выбранной /желанной/ Луны») – это огромный комплекс, занимающий территорию в 7 га, был окончательно достроен во времена последнего эмира из мангытской династии эмира Алим-хана (1910 – 1920), хотя, отдельные строения существовали и со времен правления Музаффар-хана (1860 – 1885). Однако основные постройки дворца были возведены при Ахад-хане (1885 – 1910).

Существует довольно распространённая легенда о том, как выбиралось место для строительства будущего дворца. По одной из версий, дело выглядело следующим образом: по совету мудрых советников был отдан приказ – подвесить в различных окрестностях Бухары ленточки, с привязанными к ним кусочками освежёванного мяса. После чего, стали ждать – в каком месте оно испортится позже всего. Таким образом, самым благоприятным местом оказалась территория, ныне занимаемая эмирской резиденцией, расположенной в 2 – 3 км к северо-западу от Бухары.

Кстати, в советское время немалой известностью в бывшем Союзе пользовался почечный санаторий, расположенный именно на территории этого комплекса. Сюда из различных уголков Советского Союза съезжались не только на лечение: экскурсия по дворцу оставляла яркое впечатление на всю оставшуюся жизнь.

Да взять, хотя бы, знаменитых павлинов, предки которых были свидетелями прогулок самого эмира. Как нам удалось выяснить, сегодняшние павлины и в самом деле являются прямыми потомками тех самых эмирских павлинов. К 2006 году их уже развелось такое количество, что способствовало зарождению в моём мозгу не совсем гуманных планов: в том смысле, что «а как, интересно, они смотрелись бы на нашем столе?» Лично я припоминаю времена, когда их едва насчитывалось 3 – 4 единицы. А сейчас они свободно разгуливают чуть ли не по всей территории комплекса и чувствуют себя прекрасно. Такой вывод был сделан мною после того, как я увидел помимо взрослых особей ещё и целый выводок «малышей», пасущихся в специально отведённом для них вольере.

Вот что поведала нам об этой загородной резиденции последнего бухарского эмира Алимхана (1910 – 1920) наш гид — Римма Хусаинова.

Интересно отметить, что не случайно были выбраны павлины. Эта птица очень чутко реагирует на нарушение экологии и не станет жить в местах, где нарушена экосистема. Кстати, аисты, которых вы теперь редко встретите в самой Бухаре, также являются своего рода живым экологическим барометром окружающей среды.

Следует, однако, отметить, что не только одни павлины являлись обитателями загородного сада эмира Алимхана. В своё время здесь содержался целый зверинец, в число обитателей которого входили: тигры, гепарды, газели, джейраны и даже… слоны.

Для постройки загородного дворца были специально приглашены (в 1890 г. и 1911 – 14 гг.) петербургские архитекторы Сакович и Маргулис, разработавшие уникальные проекты, сочетавшие в себе архитектурные элементы как восточного, так и западного градостроительства.

В 1911—1914 гг. по проекту инженера Маргулиса бухарскими мастерами были построены приемный двор, личный корпус и гарем. Айван и Белый зал были выстроены в 1912—1914 гг., а корпус около бассейна в 1917—1918 гг. Следует подчеркнуть, что своими формами и художественными достоинствами дворец «Ситора-и Мо?и – Хосса» обязан больше всего бухарским народным мастерам. Не стоит, также забывать о том, что Бухарское и Хивинское ханства на то время являлись протекторатом России, и всецело зависели от последней в политическом и экономическом отношениях. Сам Алимхан учился в одном из кадетских корпусов в Санкт-Петербурге и естественно, годы ученичества и соприкосновение с шедеврами Эрмитажа и Петродворца не могли не оставить заметного следа в душе молодого и честолюбивого наследника бухарского престола. Влияние русской культуры не могло не сказаться и при строительстве загородной резиденции, которая строилась в период с 1911 по 1918 гг.

Симбиоз восточной и западной архитектуры очень ярко виден не только в элементах планировки, но в отделке самого декора. К примеру, сам кирпичный дворец, построенный по примеру многих петербургских зданий и исполненный в чисто западном стиле, украшен витиеватыми восточными узорами, постепенно и плавно переходящими в «гирих» – сложный звездчатый орнамент, который выполняется на основе сложных математических расчётов и имеет лабиринтообразную форму. Само здание очень органично сплелось в единый архитектурный комплекс, плавно переходя в широкий айван с резными колоннами, искусно выполненными из дерева бухарскими мастерами.

Одним из таких мастеров вполне заслуженно считается усто Ширин Муродов (умер в 1956 году). Исполненный в изумительном стиле так называемый «Белый зал», по праву остаётся непревзойдённым шедевром: так искусно смотрится сложный орнамент, выполненный им из ганча (алебастра) по зеркальной стене. Весь огромный зал смотрится как лёгкая пушинка, словно жемчужина, повисшая в воздухе. Конечно же, ни слова, ни даже фотография, не способны передать того ощущения, которое испытываешь находясь в непосредственной близи и созерцая это великолепие.

Вообще, лично у меня при осмотре дворца сложилось стойкое убеждение, что посещение Петергофа эмиром, оставило неизгладимый след в душе последнего. И постройку летней резиденции можно было бы назвать своего рода, если и не «ответом», то, во всяком случае, желанием эмира построить что-то в противовес «русскому Версалю». Я бы назвал Мохи-Хоссу «Эрмитажем» в миниатюре или приблизительным аналогом «бухарского Петродворца».

Однако, предоставляем снова слово Римме:

Здание внутри представляет собою анфиладу комнат, которые плавно переходят друг в друга через небольшие промежуточные комнаты-приёмные, стены которых богато украшены изразцами и декоративным растительным орнаментом.

Элементы декора одной из комнат

Как известно, ислам запрещал изображение человека. Вот почему, все своё воображение художники и декораторы выплёскивали при создании различных растительных и геометрических орнаментов, достигнув в этом виде искусства самых высочайших вершин. На стенах многочисленных комнат дворца можно видеть самые невероятные, и даже фантастические орнаменты, которые сложно переплетаясь между собою, создают неповторимую картину: начиная от стилизованного изображения павлиньего пера до различного рода химер и фантастических существ.

Понятное дело, что при декорировании дворца такого уровня, один и тот же орнамент почти не повторялся. Каждая из комнат выполнена и оформлена в строгом соответствии со своим назначением. Так, когда мы переходим в так называемую «шахматную» (или «игровую комнату»), то нашему взору предстают элементы украшения, связанные с этой древней игрой.

По многочисленной мебели западного и российского образцов, которой богато обставлены почти все комнаты, нетрудно догадаться, что это далеко не «типичный интерьер» жителя Бухары. Почти вся мебель доставлена из России. Среди прочего: художественно выполненные часы, с богатой отделкой и инкрустацией; различного рода комоды, банкетки, этажерки, бюро и даже …холодильник, верх которого обкладывался льдом и последний по мере оттаивания стекался по специальным трубочкам вниз, в поддон, охлаждая при этом содержимое самого холодильника.

Все комнаты украшены огромными каминами, которые искусно и с изяществом обрамлены изразцовой плиткой и со смешанным орнаментом. Изразцы привезены из Германии.

Особое впечатление производит художественное оформление потолков. Это особенно бросается в глаза при входе в «Белый зал». В самом центре залы висит изящная люстра, подаренная российским императором Николаем II эмиру Алимхану, которая в числе прочих подарков была прислана для загородной резиденции. Следует также отметить, что электрический «движок» был завезён из Германии, так что со светом здесь проблем не было, в отличие от самой Бухары, где было ещё сильно влияние духовенства и всяческие нововведения объявлялись «кознями шайтана (сатаны)» или «проделками иблиса (дьявола)». Люстра освещает высокий резной потолок, подпираемый стройными деревянными балками, которые в свою очередь, украшены своеобразным и неповторимым орнаментом. Какое-то странное (но не отталкивающее, а наоборот – привлекающее и завораживающее) впечатление на посетителя производят эти балки-колонны, уходящие строго ввысь, невольно заставляя всплыть в воображении некоторые образцы готической архитектуры. В то же время, не оставляет ощущение, что ты находишься в непосредственной близости от кремлёвских палат, с её византийской вычурностью и помпезной торжественностью. И только яркое и сумасшедшее буйство красок паркета, имитирующее рисунок персидского ковра, с его причудливым и затейливым орнаментом, обволакивающим тебя каким-то необъяснимым чувством ощущения уюта, снова возвращает тебя к сознанию того, что ты находишься на Востоке, где, словно преисполненный томной неги и вдыхающий аромат дымящего кальяна, чувствуешь себя совершенно далёким от этого мира.

Если обратиться к самим архитекторам, то по их задумке такая конструкция потолков должна была собою напоминать «ханский шатёр». Более того, по замыслу архитекторов, этот шатёр был рассчитан на все четыре времени года и соответственно имел четыре варианта, предусматривавшие снятие предыдущих конструкций и заменой их новыми. Цветовая гамма также соответствовала определённому времени года. Однако этому залу так и не довелось «сменить» одежду ни разу, поскольку вскоре после постройки в России, как известно, изменилась ситуация (начало Первой Мировой войны, 1914 г.), ну, а затем уже и сама революция, которая в скором времени добралась до Бухарского ханства.

Миновав ещё одну комнату, которая называется «Канцелярией (или комнатой писарей)», мы попадаем в «Чайную комнату» – большое и светлое помещение, украшенное весело и ярко всевозможными витражами и заставленную многочисленными декоративными вазами и кувшинами, преимущественно японского и китайского происхождения. В зимнее время эта комната являлась своего рода оранжереей, где выращивались цветы

Наконец, пройдя анфиладу помещений, мы выходим через боковой выход вновь во внутренний двор, но уже значительно дальше от того места, где мы первоначально вошли. Сразу на крылечке нас встречают «львы» (и снова связь с Питером!), сделанные местными мастерами из газганского местного мрамора. На фоне этих львов очень часто любят фотографироваться туристы.

Несколько в стороне от основного здания дворца находится ещё одна небольшая постройка, именуемая как «восьмигранник». Эта постройка была сделана по приказу эмира Алим-хана и предназначалась для одной из дочерей Николая II – княгини Ольги. Эмир, который по некоторым данным, исходящих из косвенных источников, был неравнодушен к этой особе, неоднократно приглашал её в гости, но последней так и не довелось приехать в Бухару.

В самом центре этого здания находится восьмигранная комната, по внешней окружности которой расположена анфилада комнат, переходящих одна в другую. Стены и потолки всех комнат богато раскрашены растительным и геометрическим орнаментом. Мотивы орнамента самые различные: в центральной зале можно встретить элементы, свойственные русскому орнаменту. Особое зрелище представляет потолок центральной комнаты, который буквально облит сусальным золотом и выдержан в очень тёплых тонах.

В настоящее время, здесь размещён музей национальной одежды: прогуливаясь по всему периметру здания всюду можно заметить выставленные экспонаты, демонстрирующие различную одежду и обувь, которую носили жители Бухары в конце XIX начале XX веков.

Наконец, пройдя через небольшую аллею, можно выйти прямо к хаузу (бассейну), рядом с которым выстроена в своеобразном стиле восточная беседка, где царственная особа могла позволить себе отдохнуть, забыв на некоторое время все государственные дела.

Кстати, по поводу этого комплекса также существует глупая байка, вполне удовлетворяющая вкусам отдельных туристов, в воображении которых Восток немыслим без гарема и одалиск,

барахтающихся в пруду на потеху любвеобильному падишаху. Вам с удовольствием поведают в красках как эмир, сидя в своей беседке, бросает половину яблока в бассейн, в котором плавают его многочисленные наложницы, и как с остервенением последние бьются чуть-ли не насмерть за обладание этим фруктом, поскольку победительнице вместе с этим огрызком достаётся ещё один – эмирский – и право разделить царственное ложе в предстоящую ночь.

Ну что здесь можно сказать? Разве что, улыбнуться вместе с читателем…

Ну, и в заключение, хочется пожелать вам от всей души, чтобы по приезду в Бухару вам повезло на настоящего и толкового гида (а таковых, кстати, совсем немало), от которого зависит очень многое. Нам на такого гида повезло: спасибо, тебе, Римма. Рахмат-и-калон! (Спасибо большое!)

Ансамбль Ляби-Хауз

Лаби Хауз

Это излюбленное и самое популярное место отдыха не только туристов, но также и жителей Бухары. Однако, для начала я предлагаю ознакомиться со статьёй Е. Некрасовой, строго по-научному, без лишних сказок и легенд описавшей один из самых интереснейших ансамблей города.

Ляби Хауз – один из крупнейших архитектурных ансамблей (ХVI—XVII вв.), Бухары, расположенный в восточной части Хисар-и нaу, или Хисар-и берун (Нового города), и вытянутый в широтном направлении вдоль торговых улиц. Композиционным центром является большой хауз, по сторонам которого – две мадраса и ханака, возведённые из жжёного кирпича.

Мадраса Кульбаба Кукельташа (60—70-е гг. ХVI в.), названная по имени строителя – молочного брата и ближайшего соратника Абдуллахана II (1557—1598 гг., годы правл. 1583—1598 гг.), расположена в северной части ансамбля и главным южным фасадом обращена на торговую площадь. К западу от неё некогда находилась соборная мечеть Шона (снесена в 60-е гг. XX в.), возведённая отцом строителя Л. Х. – амиром Йар Мухаммадом-ата, воспитателем Абд Аллах-хана.

Традиционная в плане, мадраса по количеству худжр (более 150) – самая большая в Бухаре, приподнята на довольно обширной суфе – площадке («са?н»), ныне укороченной более чем наполовину. Вход на главном фасаде оформлен монументальным порталом с глубокой сводчатой нишей, фланкированной по сторонам изящными колоннами из полупрозрачного зелёного оникса. Наружные боковые и задний фасады, подобно главному, оформлены по второму этажу глубокими лоджиями. В стенах вестибюля, состоящего из трёх помещений, вытянутых по поперечной оси, расположены входы – в мечеть, дарсхона (лекционная комната), на лестницы, ведущие на второй этаж в помещения библиотеки, и в коридоры, выводящие во двор. Дополнительные входы в мечеть и дарсхона устроены на главном фасаде, помимо этого последняя имела ещё один вход на восточном фасаде, оформленный глубокой сводчатой нишей. Квадратные в плане, с глубокими нишами на осях, мечеть и дарсхона имеют уникальные перекрытия, представляющие собой систему пересекающихся арок; в декорации использованы ганчевые своды и сталактиты. Большой двор мадраса обведён в два этажа аркатурой, за которой располагаются худжры, в некоторых из них сохранился декор – росписи, резьба по ганчу (алебастр). На главной оси двора устроены глубокие айваны, оформленные массивными порталами. На них сохранились фрагменты коранических надписей, выполненных почерком «сульс». В тимпанах арок снаружи и внутри здания остались незначительные фрагменты от некогда богатого декора расписной майоликой. До нашего времени на главном фасаде сохранились деревянные резные ворота, сильно повреждённые. Их полотнища, собранные из звездчатых фигур, образуют сложный гирих (орнамент).

В первые десятилетия XVII в. к югу от мадраса на средства вазира Имамкули-хана (1582—1642 гг., годы правл. 1611—1642 гг.)

– Надира Диван-биги были возведены основные сооружения ансамбля: ханака, мадраса и хауз, получившие названия по имени основателя. Ханака, ханега, хонако (от тадж. «хона» – «дом» и «га» – «место»), «такия» (араб.), «завия» (арабский, преимущественно в Северной Африке) – мусульманские культовые сооружения типа странноприимных домов, которые обычно являлись обителями дервишей (суфиев) и центрами пропаганды суфизма. Со временем ханака превратились в комплексные сооружения (иногда монастырского типа), включающие кельи, мечеть, зал для радений, усыпальницу патрона и др.

Ханака замыкает ансамбль с запада, возведена на довольно высокой суфе и обращена главным фасадом на восток. Стройный портал с глубокой нишей фланкирован угловыми башнями («гульдаста»). В боковых фасадах также расположены входы, отмеченные невысокими порталами. Первоначальный декор интерьера ханаки во время капитального ремонта при эмире Алим-хане, в 1914—1916 гг., был закрыт надписями и орнаментами, выполненными масляными красками. Над михрабной нишей приведены фрагмент коранической надписи и даты возведения и ремонта. Вокруг центрального зала в два этажа расположены небольшие худжры. В 70-е гг., на основании документальных остатков, был восстановлен мозаичный декор главного фасада. Прямоугольный, со срезанными углами хауз расположен к востоку от ханаки. Предположительно он устроен на месте более древнего и меньшего по размерам хауза. Это довольно сложное инженерное сооружение для хранения воды, поступающей по тазару (подземный канал, перекрытый сводом) из расположенного рядом Шахруда. Дно хауза покрыто водонепроницаемым раствором, ступенчатые стены сложены из блоков известняка.

Мадраса (1622—1623), замыкающая ансамбль с востока, имеет в плане неправильную конфигурацию, подчинённую топографии этого участка городской территории. Здание отличается от обычной мадраса рядом особенностей: отсутствием мечети, дарсхона и дворовых айванов; в восточной части имеется коридор, который вёл к конюшне. Это объясняется преданием, что первоначально сооружение задумывалось как караван-сарай, но в процессе постройки планы заказчика изменились. Главный фасад здания обычен для мадраса: в центре расположен мощный портал с двухэтажными лоджиями в крыльях, фланкированный на углах башнями. Большой интерес представляет восстановленная в 70-е гг. зооморфная декорация тимпанов портала, выполненная в технике полихромной мозаики: к лучистому солнцу устремляются фантастические птицы, держащие в когтях фантастических же животных.

В 1794—1796 гг. на северной стороне площади, неподалёку от мадраса Кукелташ, появилась мадраса дамулла Ир-Назар Ильчи, со временем превращённая в караван-сарай (снесена в 50-е гг. XX в.). Согласно преданию, деньги на её строительство были переданы послу амира Шах-Мурада (1741—1800 гг., годы правл.1785—1800 гг.)

– Ир-Назару Максютову Екатериной II.

Здания ансамбля Ляби Хауза отреставрированы.

А теперь возвратимся к легендам.

История этого ансамбля неразрывно связана с именем Надир-Диван-Беги, который был высокопоставленным сановником, визирем, а также он был дядей бухарского эмира Имам Кули-хана. Говорят, что когда Надир-Диван-Беги строил Ханаку, называемую и поныне его именем, рядом с местом строительства находилось большое домовладение, принадлежащее вдове – еврейке. Диван-беги решил, что это место, идеально подходит для устройства водоёма при мечети. Он обратился к вдове с предложением продать свой двор за любую хорошую цену. Но еврейка ни за что не соглашалась. Диван-беги тогда повёл её к эмиру, будучи уверен, что тот принудит её продать дом. Но Имам Кули-хан передал рассмотрение этого вопроса коллегии муфтиев. Мусульманские законоведы вынесли решение, запрещающее отнимать двор у еврейки силой, ибо, по их мнению, евреи должны пользоваться всеми правами наравне с мусульманами, потому что они платят налог «джизью», на право сохранения ими своей религии. Диван-Беги пришлось ограничиться устройством маленького водоёма, прилегавшего к дому, где жила несговорчивая вдова.