На гуме

Она дрочила нехотя, но без остановки, а я увлеченно тискал ее сиськи, ожидая, когда она доведет меня до финиша. Наконец, метко выстрелив в ее раскрасневшееся кукольное личико, я натянул штаны и вышел из номера.

Зайдя в соседний, наш с Мишей, номер, я застал Салтыкова валяющимся на моей кровати. Дениска крепко спал, обняв набитую пухом подушку – уже позабыв о своей нелепой аллергии.

– Салтыков! – толкнул я его в бок, – Подъем Салтыков! Вон твоя телочка по коридору одна гуляет.

– Где? – встрепенулся он, и, не обуваясь, бросился из номера прочь, – спасибо, Марк, а то я ее потерял!

– Я ее, кстати, дал только что на твоей кровати, – добавил я, укладываясь поудобней, когда он выбежал из номера.

– Ааа, какой же ты урод, Марк! – сидевший напротив Миша, расплылся в улыбке, – в рот тоже дал?

– А как же.

– А вот мы утром и спросим, целовался ли с ней после этого Салтыков! – восторженно резюмировал он и побежал с первокурсниками на улицу – бросаться друг в друга вешалками и трехкилограммовыми фигурами от напольных шахмат.

На следующий день триста студентов проснулись с тяжелейшим похмельем. Миша собирал сумку, из общей для всего этажа ванной с вафельным полотенцем на плечах вернулся Мопс. Я протер кулаками глаза и посмотрел на часы – было пол одиннадцатого утра. Прикинув, что до выезда в Москву еще больше часа, я рассчитал, что как раз успею умыться и выпить в буфете пивка. Едва я успел подняться, как в комнату впорхнул Салтыков.