Любовь больная. Современный роман в двух книгах

Загадочная женская душа… Так ли уж она таинственна и неясна, как об этом говорят на каждом шагу?

Говорят: большое – видится на расстоянии. А малое и низменное, только вблизи, что ли?

«Непостижимо, как влюбленный
Наивен, глуп и одинок!»

Признаюсь: у меня всегда с женщинами что-то не так… Не как у людей, меня окружающих… Не как в книгах, где все возвышенно и одухотворенно.

Может, потому и не получается, что я идеализирую ту, которая рядом? Создаю мифический образ, который совсем не тождественен реальному? Может, не стоит витать все время в облаках? Может, почаще спускаться на земную твердь и воспринимать окружающую действительность такою, какова она на самом деле?

На тему – Я И ЖЕНЩИНА – заговорил с приятелем, Володькой. Да-да, с тем самым, который однажды (помнишь?) с остервенением набросился на коллегу лишь из-за того, что тот, сидя рядом с тобой, позволил себе погладить твою ручку.

М-да… Если стану обращать такое же внимание на всякое поглаживание твоих ручек, то озверею и полезу в бешенстве на стенку. Его на мое место: то-то была бы потеха. От этого Отелло никакой бы Яго не уцелел…

Ну, вот… Заговорил (ты знаешь, что мы довольно близки). Выслушав мой монолог, Володька, скривив губы в язвительной и, как мне показалось, злобной ухмылочке, неожиданно огорошил меня.

«Такого, как ты, женщина не может любить».

«Но почему?!» – вырвалось из меня.

«Поищи причины в себе».

«Я только тем и занимаюсь, что вечно ворошу душу в поисках тех самых причин. Я, вроде все делаю так…»

Он не дослушал. Он с той же злобой (прорывается она у мужика иногда, хотя представляется этаким большим и благодушным увальнем – мягким и пушистым) бросил: «Так, да не так…»

Потом произнес длинный монолог. Я выслушал с обидой. Потому что не считал себя ущербным, тем более, не хотел признаваться, что он, Володька, свой женский вопрос решает удачнее меня. Это – сгоряча. Потому что, после того как эмоции улеглись, я не мог не признать – он удачливее меня. Такова объективная данность.

Возьмем его жену, Марину. Она, по сути, – нянька этого огромного дитяти, нянька на протяжении всей их совместной жизни. Но ведь живет и нянчится! Да, в сердцах поворчит на него, но и только. Что их связывает? Любовь? Нет. И сам Володька не скрывает. Но, поди ж ты: уживаются столько лет.

Володька добытчик и опора семьи? Тоже нет. В этом смысле, то есть материальном, от него мало проку. Ну, что там говорить!? Трутень он в семье. Даже жилищную проблему он не решал никогда, не думал решать. Уже две девочки было, а семья продолжала ютиться в той же самой крохотной однокомнатной квартире, которую выхлопотала она же, Марина, но не он, не Володька.

Хорошо, не добытчик. Но, может, жутко домовит и в хозяйстве незаменим? Делает, не спорю, кое-что. Однако чего это стоит жене, Марине? Чтобы повесить на кухне полочку, она неделю пилит мужа, а на вторую неделю, может, Володька растрясется, соберется и сделает.

Ладно, не добытчик и не домовит. В конце концов, человеческие взаимоотношения, в том числе, семейные, гораздо богаче и разнообразнее по структуре.

Например, верность жене, преданность семье. Будто бы, женщины жутко ценят в мужьях сии качества и могут ради них простить многое.

Проблема только в том, что и этими качествами Володька не обременен. О том знаем мы. О том прекрасно знает и жена. На другом конце города живет его любовница, у которой от него растет сын.

Он, ты знаешь, любит разглагольствовать о возвышенном и прекрасном, о светлом и чистом, а жену обманывает всякий раз, как только подвернется случай, случай в образе молодой и смазливенькой бабенки. Ни за что не пропустит, не пройдет мимо. Хотя утверждает, что предательство – есть наибольшее зло из всех зол, существующих на земле.

Наконец, возможно, он красавец? Тоже нет. Впрочем, тут я не знаток. Одно лишь могу сказать: красивый мужчина – это самовлюбленная фарфоровая статуэточка, это обычно нравственный урод, шагающий по судьбам людей, не оглядываясь и не раздумывая особо о том, что оставляет после себя. Таких справедливо принято величать «нарциссами».

Сей образ нам известен,
Но любят женщины его!
Но не того, кто честен,
Иль верность в ком важней всего.

Удивительно! Любят низость, но игнорируют преданность. Мирятся с трутнем, а проходят мимо истинного труженика.

Я так и не понял, что имел в виду Володька, говоря, что такого, как я, женщины любить не могут. То, что не любят, – факт. Но почему не могут? Что им надо? Кого им надо? Такого, как он, Володька?

Но я таким, в самом деле, никогда не стану. Потому что антипод. Противоположность буквально во всем, что можно отнести к вечным ценностям человеческого бытия.

Я тебе говорил, что моя жена никогда даже не задумывалась, чтобы пойти куда-то, и начать хлопоты по поводу жилья – это всегда было на мне; моя жена даже в голове не держала, что её забота – достать денег, чтобы ребенку купить школьную форму или себе какую-то безделушку. Проблема денег – всегда была моей проблемой. Всегда в мои обязанности входило по утрам отвести детей в садик или в школу и вечером забрать. Я всегда знал, что регулярно дарить жене цветы – мое святое дело, о котором, кстати, Володька и не помышляет. Подарки дарить – тоже. Чтобы ни случилось, где бы я ни был, откуда бы ни возвращался домой, но сувенир либо полезную вещицу – пожалуйста. На последние деньги, но куплю.

О предательстве… Ну, об этом у меня и язык не поворачивается, хотя, тебе я говорил, жену я не любил и моральное право, если только есть такое право, я имел, чтобы совершить поход налево.

Да, подарки… Вот уж не думал, что и они могут стать проблемой во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной.

Учился, ты знаешь, всю свою жизнь. Причем, заочно. И были частые выезды на экзаменационные сессии. Так получилось, что сосед по лестничной площадке, заведующий отделом райкома КПСС, учился на том же курсе и в том же учебном заведении, что и я. Уезжали мы вместе, соответственно, приезжали тоже. Жили во время сессий в одной и той же гостинице, питались в одной и той же столовой.

Приехали мы однажды из Свердловска (тогда еще я жил и работал, ты это знаешь, в маленьком райцентре) и вечером слышу, что у соседей разгорается серьезный семейный конфликт: крики, шум, грохот.

Говорю жене: «Ссорятся. Неужели не соскучились друг по другу за три недели? Что они не поделили?»

Замечу: это была милейшая семейная пара. Во всяком случае, супруги это всегда демонстрировали на людях. Идут по улице. Глянешь на них – ну, чисто голубь с голубкой. Смотрят люди и вздыхают: вот это любовь так любовь! Но я, как сосед, видел и другое. Придя после важного партийного мероприятия в сильном подпитии, сосед начинал обычно драку, и однажды выкинул босую жену на лестничную площадку, а было это в зимнюю стужу. Моя выглянула, позвала несчастную, и она спала до утра у нас.

Вот и сейчас…

Услышав мои слова, супруга хихикнула.

«На этот раз, кажется, тут моя вина», – сказала она и виновато отвела взгляд в сторону.

Насторожился. Потому что знал её болтливость, а еще и безудержную хвастливость.

«Что ты еще сморозила? – не слишком-то вежливо (каюсь!) спросил я жену. – Сколько раз говорил, чтобы язык не распускала, в том числе и с соседями».

Она стала объяснять.

«Неделю назад мы столкнулись на лестничной площадке. Стали болтать. Зашла речь и о вас, то есть о мужьях. Слово за слово… Ну… Не знаю и к чему, но я стала хвастаться…»

«Это еще чем?

«Ну, – жена замялась, – я сказала, что мой муж всегда, возвращаясь с сессии, привозит подарок. В прошлый раз, сказала, импортный зонтик подарил».

«И что дальше?» – я спросил, хотя стал уже догадываться, в чем дело.

«Соседка сразу насторожилась. Она спросила: а сколько он берет денег с собой, что может себе позволить купить подарок? Я ответила честно: обычно девяносто рублей. Соседка, округлив глаза, переспросила: девяносто?! Я подтвердила. А мой, после минутной паузы сказала она, взял сто шестьдесят; неделю назад позвонил и попросил, чтобы я еще ему выслала семьдесят; я, как обычно, выслала; приезжает-то без подарков… Я поняла, что сказала лишнее, но было уже поздно. Теперь ссорятся. Видимо, супруга выясняет, куда муж девает столько денег?»

Знал ответ на этот вопрос: деньги шли на пьянство и, соответственно, на блядство. Но жену оставил в неведении на сей счет. Потому что знаю – разболтает. А мне это совсем ни к чему.

Ну, и женщины… Та же жена… Поначалу она мне очень нравилась: небольшого росточка (чисто дюймовочка!), густые каштановые волосы средней длины, осиная талия (тридцать два сантиметра), груди (третий номер лифчика!), шикарные бедра и крохотные (тридцать четвертый размер!) стройные ножки. Я хотел, очень хотел стать ей хорошим мужем. Чутким, добрым и внимательным! Иначе говоря, таким, каким и должен быть муж, если и не любящий, то уважающий.

Прожили год. Меня вызвали в Москву. Знаешь, на что я потратил там всё свое свободное время? Думаешь, на кабаки и женщин? Вовсе нет. Обегав все известные мне магазины, я натолкнулся-таки на кое-что: я купил жене замечательное (естественно, французское) нижнее белье – это её голубая мечта.

Приехал. Подарил. Развернула и ахнула от изумления. Мало того, что дорого (денег-то было, как всегда, в обрез), но до чего роскошный подарок. Жена была на седьмом небе. И, конечно, растрезвонила всем подружкам.