Гуттаперчевый клоун

Она-то думала, что Иришке просто ещё разочек хочется перечитать текст этой странной записки, но та, не взяв, а буквально выхватив из рук Лёли мятый бумажный обрывок, принялась вдруг лихорадочно и с каким-то даже ожесточением разрывать его на самые мелкие кусочки.

– Вот так! – бормотала она при этом. – И так! И так ещё…

Потом она, взмахнув рукой, пустила по ветру белые бумажные клочки.

– Вот так! – повторила Иришка и с каким-то даже вызовом посмотрела на Лёлю. – Что, ругать будешь?

– Не буду!

Лёля встала, и Иришка тоже торопливо поднялась.

– Нет, если ты всё-таки решила пойти, то я тебя, конечно же, не оставлю, – торопливо проговорила она. – Текст записки я и так помню: место, время… Так что если ты всё же окончательно решила…

– Ничего я не решила! – прошептала Лёля. – Тем более окончательно. И, наверное, ты права: не стоит нам туда идти. Пойдем лучше…

Она замолчала, задумавшись на мгновение.

– Давай лучше в школу сейчас вернёмся.

– В школу? – удивлённо переспросила Иришка и тут же согласно кивнула. – В школу, так в школу! Я скажу, что тебе внезапно поплохело, так я с тобой на лавочке всё это время сидела. Аж пока голова не прошла…

– Голова? – не поняла Лёля. – Чья голова?

– Твоя голова! – Иришка коротко хохотнула. – Заболела сначала, сильно так заболела, а потом взяла да и прошла. Улавливаешь?

– Улавливаю, – сказала Лёля. – А почему именно голова?

– Ну ежели тебе больше по вкусу животом маяться, – вторично хохотнула Иришка, – тогда давай на животной версии остановимся…

Глава 7

В школе Лёля с Иришкой успели к третьему уроку. Вернее, успели бы, если бы первым делом не направились в школьную санчасть. Это была идея Иришки, но и сама Лёля ничего не имела против, тем более что Иришка всё взяла на себя и врала пожилой фельдшерице Полине Сергеевне так лихо и вдохновенно, что Лёля просто диву давалась. Потом, уже со справкой о недомогании, Лёля в сопровождении Иришки вернулась в класс на самую середину третьего урока, и Сашка вновь обозвал Лялю Лялечкой, за что чувствительно получил от Иришки очередной удар по затылку увесистым учебником истории. А ещё потом в класс вошла Наталья Петровна, их классный руководитель, и самым первым делом принялась придирчиво изучать выданную Лёле справку. Потом, вздохнув, разрешила девушке идти домой, а Иришка тотчас же вызвалась её проводить, на что неожиданно и получила соответствующее разрешение.

Иришка действительно провела Лёлю до самого подъезда, но и после этого не оставила подругу одну, напросившись к ней в гости и оставаясь в квартире до самого маминого прихода, и Лёля была за это Иришке весьма благодарна. После, уже отходя ко сну, Лёля почти совсем успокоилась, полностью смирившись с этим, каким-то непостижимым образом изменённым настоящим. Да и о Марьяне Лёля почти не вспоминала весь длиннющий вечер, так, мельком как о чём-то весьма отдалённом и почти позабытом…

И только потом, уже лёжа в кровати, её вновь охватил мучительный приступ тревоги. Или, скорее, не тревоги даже, а просто нехорошего какого-то предчувствия… Предчувствия того, что ничего ещё не закончилось…

Нет, ожившего игрушечного клоуна Лёля почему-то совершенно не боялась в этой новой своей реальности. Она боялась чего-то другого, а, впрочем, ясно чего именно! Лёля мучительно опасалась завтрашнего утра, ведь совершенно непонятно, что её там могло ожидать?

А вдруг… Вдруг именно завтра утром всё окажется прежним! И неважно, снова вернётся немного надоевший уже понедельник тринадцатого числа или всё же наступит долгожданный вторник числа четырнадцатого, но Марьяна будет вновь сидеть на уроках рядом с Лёлей, а Иришка по-прежнему будет пребывать в каком-то своём то ли санатории, то ли профилактории?

Лёля вдруг поняла, что ей очень не хочется, чтобы всё именно так и произошло завтрашним утром? Ведь это означало потерять ту Иришку, которую она приобрела именно сегодня и которая лишь в самых общих чертах напоминала Иришку прежнюю, замкнутую, немногословную и всегда относящуюся к Лёле несколько отстранённо. Вернее, предпочитавшую ей Марьяну, которая и была истинным лидером и заводилой небольшой их компании.

Новая Иришка нравилась Лёле куда больше…

А Марьяна?

С удивлением превеликим Лёля осознала, что её совершенно не волнует сейчас судьба таинственным образом исчезнувшей подруги. Да она и стёрлась почти из памяти, эта Марьяна, а в кино в субботу Лёля и впрямь ходила именно с Иришкой, и эта тётка-вахтёрша никак не желала пропускать их в зал из-за недоеденного мороженого…

А может, Иришка права, и её вообще не было, загадочной этой Марьяны?

И даже ежели и была?

Ну что могло быть у Лёли общего с этой задавакой и воображалой! Единственное: отсутствие у обеих отцов.

Впрочем, отец Марьяны не погиб в жуткой автокатастрофе, как её собственный. Он просто трусливо сбежал из дому… Так что даже в этом ничего похожего у Лёли с Марьяной не наблюдалось!

– Пускай завтра наступит вторник четырнадцатого! – неизвестно кому взмолилась Лёля, глядя в тёмный потолок. – И пускай в классе меня ждёт Иришка… и клянусь: я даже словом не обмолвлюсь о какой-то там другой реальности, в которой я якобы жила! Пусть всё идёт, как идёт, и, возможно, к завтрашнему утру я окончательно её позабуду, ту, прежнюю реальность! Позабуду, если только…

Если только реальность эта сама не напомнит Лёле о себе завтрашним утром? Например, кошмарным пробуждением всё в той же больничной палате четырнадцатого числа! А может, даже пятнадцатого…

Или всё тем же понедельником тринадцатого, в котором не будет не только Марьяны, но и Иришки!

И Лёля, дабы избежать всего этого, решила сегодняшней ночью не спать вообще. Уж одну ночь она вполне сможет продержаться, зато потом…

Впрочем, об этом «потом» Лёля решила пока не думать. Она включила ночник и, взбив подушку повыше, принялась размышлять, чем же таким заняться. Шутка ли, ещё и полночь не наступила, как тут до самого утра продержаться?

Лёля сумела продержаться почти до часа ночи, но до утра оставалась ещё уйма времени, а ей ужо осточертело бездумно вглядываться в полумрак комнаты.

Книжку какую почитать, что ли? Или включить ноутбук и просто по интернету пошарить? Или вставить диск и фильмец посмотреть, неважно какой. Главное, чтобы не ужастик!

Но Лёле почему-то не хотелось ни книжки, ни фильма, ни простого «путешествия» по всемирной паутине. Спать ей хотелось, да так, что даже глаза слипались, а веки, так просто свинцовыми сделались. И стоит их только сомкнуть на мгновение…

Ну уж нет! Не дождётесь!

Вскочив с кровати, Лёля метнулась на кухню. Тихонько, чтобы не разбудить мать, залила в турку воды из-под крана, потом включила газ, поставила на плиту турку и достала из шкафчика жестяную коробку с молотым кофе…

Сейчас она организует себе самую настоящую бессонницу… Сейчас, вот только вода в турке никак закипать не желает!

В это время часы в зале звонко отбили один раз, хоть на кухонных настенных часах было ещё без пяти час, впрочем, именно на пять минут кухонные часы и отставали.

И вдруг…

Какой-то холодный, ледяной даже озноб внезапно пронзил всё тело девушки. Что-то изменилось вокруг, неуловимое что-то, и Лёля не сразу даже поняла, что именно так могло измениться. А потом до неё дошло…

Изменилась сама кухня, и здорово изменилась. И шкафчики, что висели на стене, сделались вдруг совершенно другими, и кухонные столики, стоящие вдоль стены. Даже холодильник у стола и тот поменял марку. А на крайнем столике у окна появилась микроволновка, которой у них и вообще не было.

Газовая плита, впрочем, осталась прежней, а в турке уже вовсю кипела вода. Даже не кипела – била ключом.

Но это было то единственное, что осталось от прежней кухни, ведь даже жестяная коробочка из-под кофе и та изменила свою форму и цвет…

Но ведь такого быть не могло, никак не могло такого быть!

Или всё же могло?

«Вот она, ещё одна реальность! – мелькнуло в голове у Лёли. – И она пришла на смену той, прежней, и пришла именно в час ночи… а то, что я в это время бодрствовала, никак на ситуацию не повлияло. Интересно только, что ещё изменилось в нашей квартире, кроме кухонного интерьера?»

Но додумать эту интересную мысль Лёля так и не успела, ибо в это самое время на кухню вошёл… Отец.