Семь жизней одного меня. Короткие рассказы 2

Позже я узнал, что ребята по ночам ходили браконьерить на ГЭС, что было весьма рискованным занятием, а рыбу сдавали задешево какой-то старухе-перекупщице.

Еще одно приятное отличие здешней школы от моей в Закарпатье – здесь все классы учились в одну смену. Поэтому занятия начинались не очень рано, как мне помнится, часов около одиннадцати.

В Табурищах

Родители быстро нашли жилье. Небольшой домик по улице Кирова, в котором нам предстояло обитать больше года, находился в дальней части Табурищ. Пожилая пара сдала нам половину дома: маленькую комнатку и кухню с большой печью.

Хозяин, колоритного вида казак с седыми усами и бритой головой, несмотря на почтенный возраст, а ему пошел уже девятый десяток, выглядел хоть куда: гладкая кожа и совсем не стариковская сила. В теплую погоду он любит ходить по пояс голый, а то и вовсе в трусах. Тело у него удивительно молодое, и на вид ему больше пятидесяти не дашь. Он ленив, и, если бы не дражайшая его половина, мог спать целый день.

Двигается он медленно и говорит тоже медленно:

– Ну, чого ти, стара дура, причепилась до мэнэ?

Спутница его жизни была лет на пятнадцать моложе, но смотрелась не так эффектно. Позже мы поняли, какой душевный недуг подтачивал ее здоровье. Ревность. Это был настоящий Отелло в юбке.

Старуха ревновала своего благоверного к каждой проходящей мимо их ворот женщине, но больше всего – к сорокалетней вдове из соседнего дома.

– Вы представляете, – изливала она маме свою душу,– стоит мне только за порог, как он шасть к этой бабе.

Уходя из дома, она запирала старика на ключ, но все равно жаловалась, что он убегал от нее на свидание – через форточку.

– Они меня отравить хотят, – жаловалась она в очередной раз и предъявляла в качестве доказательства яблоко из своего сада, – вот эти крапинки, это они кололи сюда шприцем с ядом. Только я эти яблоки есть не буду!

Через год мы съедем от них, а она будет ревновать его еще долго.

Приехав в очередной раз к родителям, я узнал, что, дожив почти до ста лет, дед помер, а старуха, едва не повесившись от скуки, продала дом и переехала жить к дочери на «Спецстрой».

Старик был портным. Я не знаю, возможно, было у его профессии другое название: он специализировался на фуражках. Я видел выставленные для просушки во двор его творения: это были кепки огромного размера, настоящие аэродромы.

Как он кроил и сшивал свои изделия, я, по правде сказать, был не в курсе. Зато мы абсолютно точно знали, вернее, ощущали, когда он их отпаривал. У него был огромный, наверное, с пуд весом, утюг.

Сам по себе этот предмет, возможно, и не вызывал бы у нас стойкой неприязни, не будь он при этом еще и электрифицированным. Бог знает, какой толщины спираль служила в качестве нагревательного элемента у этого монстра, только после включения хозяйского утюга, свет в доме становился желтым и тусклым, а радиоприемник вообще прекращал работать.

Деньги за квартиру и за свет хозяйка у нас забирала одновременно, поэтому счетчика мы не касались. Как-то я увидел, как удавалось хозяину избегать высокой платы за электричество. Перед включением утюга, он подсовывал за вращающуюся рамку счетчика кусочек безопасного лезвия бритвы.

После чего счетчик крутиться переставал.

Но все неприятности с электричеством оказались детской забавой по сравнению с той проблемой, которую мы обнаружили, когда попытались растопить печь. Нужно сказать, что наша семья никогда не была особо избалована коммунальными излишествами. Отопление в нашей квартире в Мукачево было печное, водопровод появился только в последний год, а «удобства» были во дворе, вернее, в огороде.

Но печка в этом доме казалась пределом всему.

Она просто не хотела нормально гореть: сначала не разжигалась, а потом добрая половина дыма вместо того, чтобы выходить через трубу, упрямо просачивалась на кухню сквозь поддувало, печную дверцу, конфорки и все прочие щели.

Каждый раз, дожидаясь пока печка разгорится, в любую погоду нам приходилось открывать все окна и двери.

А хата и без того не была особенно теплой.

Несмотря на то, что снаружи она была обложена силикатным кирпичом, внутри в стенах, по-видимому, была одна труха. Две угловые стены нашей комнаты зимой до самого потолка были покрыты инеем, а летом сквозь побелку обильно проступила плесень.

Нужно сказать, что бороться с бытовыми проблемами по будням приходилось мне одному. Днем родители были на работе. А сестренка до вечера находилась на «продленке».

По ночам мы спали, не раздеваясь, натягивая на себя все одеяла.

Наверное, мои родители рано или поздно нашли бы для нас более подходящее жилье, но посыпавшиеся на нас всякого рода неприятности заставляли все силы направлять на их преодоление.

Отсутствие денег было, пожалуй, самым малым из бед.

Мои родители навсегда остались для меня примером в семейной жизни.

Вода

Едва успев переехать в новый город, охваченные рыбацким нетерпением, мы с отцом прихватили спиннинг и отправились на море. Когда мы вышли на бетонную набережную, солнце, должно быть, уже клонилось к закату, но его все равно не было видно из-за плотной дымки, окутавшей все небо. На всем протяжении набережной – от здания недостроенной пристани до видневшихся вдали камней – не было ни души. С моря поддувал ощутимый ветерок, заставлявший поёживаться в легкой одежонке. Я нацепил самую заветную блесну и, широко размахнувшись, сделал еще один шажок по направлению к воде

Результат превзошел все мои ожидания: вслед за улетевшей блесной я тоже плавно, как по ледяной горке, съехал вниз и оказался почти по грудь в воде. С первым купанием! Холодная вода привычно обжигала. Однако прохлаждаться было незачем, я смотал леску и протянул конец удилища отцу. Он легко вытащил меня обратно. Только тут мы обратили внимание, что край бетона у самой воды, и, как я убедился, на пару метров под водой покрыты скользкими зелеными водорослями. Я передал спиннинг отцу, перебрался через парапет и вылил воду из хлюпающей обуви. Затем, сняв одежду, отжал ее и снова надел и уж потом, что есть духу, припустил к нашему новому жилищу, до которого было не меньше трех километров по лесу, который здесь привыкли называть парком. Так бесславно, не успев начаться, закончилась моя первая рыбалка на море

Той же осенью мы с отцом сделали еще одну попытку освоить рыбалку на Днепре, и на этот раз забрались под самую плотину в запретную зону, куда пришлось пробираться через дыру в колючей проволоке.

Увиденное здесь неприятно поразило меня. Два десятка людей тесно сгрудились на камнях у самого ограждения и полосовали воду странными снастями, называемыми «драч». Тяжелый груз с тремя страшными крюками на толстенной леске забрасывался жестким и коротким удилищем метров под сто и рывками подматывался на катушку. Иногда драч цеплялся за что-то на дне и тогда «рыболов» кричал «цепа!» и, побагровев от напряжения, пытался вытащить нежелательный груз. Но чаще то один, то другой кричал «взяла!» и, также напрягаясь, вытаскивал подцепленного за бок или за хвост здоровенного сазана, по-местному «коропа», или судака. Добыча тут же пряталась в мешок, и все начиналось сначала.

Нечего и говорить, насколько увиденное здесь совершенно не вязалось с нашими представлениями о рыбалке. Не сговариваясь, ни я, ни отец, никогда не использовали эту браконьерскую снасть.

– Взяла! – передразнивал отец, – а она «взяла» за хвост.

Мы все-таки размотали свои удочки и поймали по паре ершей, правда, крупных. Однако неприятный осадок остался надолго.

Мира

– Кумохин, срочно зайди ко мне в учительскую, – громко на весь класс возвестила Мира Израилевна на последней перемене.

Предчувствуя недоброе, я побрел в учительскую. Кроме нас в ней уже никого не было.

Я остановился почти у самой двери, прислонившись к стенке. Учительница оперлась вытянутой рукой о стену, как бы препятствуя моей попытке сбежать.

– Кумохин, я знаю, что вчера вечером двое моих учеников распивали алкоголь возле райсовета. Скажи мне, кто это был!

– Ну, если Вы знаете, зачем же тогда я? – ответил я тихо.

– Да, я знаю, но я хочу услышать эти имена от тебя. Говори, же! – продолжала наседать Мира, видимо, не теряя надежды сломать меня.

Я терпеть не могу, когда на меня кричат.

– Нет,– ответил я уже громче.

– Ах так, тогда ты скажешь мне перед всем классом,– заявила она и потащила меня за рукав на выход.

Последним, шестым, был урок литературы, однако никакой литературой у нас и не пахло.

– Ребята, – начала Мира, как всегда громко и четко выговаривая каждый слог, – вчера у нас произошел безобразный случай. Двое учеников из нашего класса распивали алкогольные напитки возле здания Райсовета. И сейчас Кумохин расскажет нам, кто это был!