Рассказы из нашей юности

– Приехала, – ответил отец из соседней комнаты, – ты спи, давай, а то бабушку опять разбудишь.

– Хорошо-то как, – думает Иринка, поворачиваясь на бок и уже засыпая.

Она снова была дома.

Иринка редко видит сны или же сразу забывает их.

Но сейчас взбудораженное сознание не хочет мириться и выплескивает все новые картинки – того, что было, или того, что ей хотелось когда-то, чтобы так было.

Видит Иринка, как они вдвоем с Карасиком, первой своей полудетской любовью, – и единственной, – шепчет она, – карабкаются по крутой тропинке. А потом бредут по сухой траве мимо пожарной каланчи на самую высокую площадку, мысочком выступающую между двух оврагов.

И останавливаются, запыхавшись, держась за руки, в восхищении от раскинувшегося прямо под ними до самого горизонта во все стороны зеленого моря. Речки совсем не видно, только по изгибам растущих по берегам ветел и тополей прослеживается ее путь. А дальше сады, и в них, как оконца, белые стены домишек, еще дальше сосновые рощи и бархатные луга. Теплый воздух доносит снизу аромат цветов и трав, как будто притаился там внизу кто-то большой, и теперь глубоко и шумно дышит. А по небу в лучах заходящего солнца – пушинки облаков, как нежные ушки – розовые и белые.

– Бежим! – кричит Карасик, и вот уже шумит ветер в ушах, и тело кажется невесомым, будто в полете, и только успеваешь ноги переставлять. С разбегу дети перескакивают через низкий заборчик и оказываются на заднем дворе, распугивая кур и гусей.

– Нас тогда еще чуть собака не покусала, – вспоминает Иринка и решает, уже просыпаясь, – нужно будет сегодня же взобраться на эту площадку.

Но ей жаль такого хорошего сна, и, повернувшись на другой бок, она снова видит себя рядом с Карасиком идущими по лесной тропинке.

– А так было, когда мы шли на мельницу.

Листья орешника, широкие и шершавые, склоняются над головой. Тихо и пасмурно здесь.

– А что там шуршит в кустах? Гадюка?

– Не бойся, я с тобой, вот моя рука, – знакомый голос, но это уже не Карасик, а кто-то другой.

Но Иринке хочется верить этому голосу. Верить.

– Ах, как хорошо, что я сюда вернулась, – улыбается во сне Иринка, и вдруг слышит пронзительный радостный визг, и распахиваются, хлопая, одна за другой двери в домишке, и кто-то маленький и кудрявый бросается к ней на шею.

– Иришенька, Иришенька приехала! Дай я тебя поцелую!

Счастливый человек, ее лучшая подруга Рита.

Лет пять назад, когда они познакомились, Иринка была еще подростком, а Ритка, которая была на пару лет старше, выглядела уже барышней.

Сейчас Иринка чувствует себя уже взрослой, а Ритке никто больше 15 лет не дает. Все дело в маленьком ее росте и счастливом характере.

Рита, что называется – художественная натура – добрая, отзывчивая, ужасно беспокойная – ни минутки на месте не усидит, – словом, полная противоположность рассудительной Иринке.

И прекрасное ей дополнение.

– Ой, как я тебя люблю!

Снова обхватывает Рита подружку своими крепкими ручками.

– Пусти, пусти, раздавишь!

– Ага! Я разбойник, ты – моя добыча! – вскарабкивается на лежащую Иринку верхом.

А через мгновение, сделавшись серьезной, смирно сидит на диванчике и болтает загорелыми ножками.

– Ой, что делается у нас в компании! Все прошлогодние парочки перемешались. У Эллы с Колей с начала лета такая любовь, что я просто и не знаю…

– А как у тебя дела сердечные? – спрашивает Иринка.

– За мной Саша ухаживает.

– Это тот, что у клуба живет? – прыскает Иринка, представив этого верзилу рядом с миниатюрной подружкой.

– А Вовка твой не выдержал. Сначала все ждал тебя, ходил к твоему папе, выспрашивал, а теперь провожает по вечерам Ольгу из Ленинграда.

– Ну, это ерунда. Он мне в последнее время совсем разонравился. Я с ним даже переписываться перестала.

– Конечно, Бельчонок, но у нас ведь все уже по двое, как же ты одна будешь? – вздыхает участливо Рита.

И впервые за все время Иринке становится неприятно на душе.

Да, ведь она и не подумала об этом. Раньше у нее никогда не было недостатка в поклонниках. Но теперь, ближе к концу лета, все ребята, как говорится, были заняты. А одной, ох как не сладко возвращаться одной после танцев или из кинотеатра. Даже если проводят тебя все вместе до калитки, а дальше? Сиди и вздыхай, завидуй тем, кому хорошо вдвоем звездной этой ночью.

Значит не так уж хорошо и свободно здесь, если все зависит от какого-то выбора. Ведь может же так случиться, что мне вообще никто не понравится.

И вздохнула нарочито печально:

– Вот и последний уголок детства рассыпается…

И добавила:

– А вдруг я так и останусь здесь одна?

– Пусть только попробуют! – воскликнула Рита с неподдельным возмущением, – Да будь я парнем, тут же бы влюбилась в тебя смертельно.

И она, вскочив, опустилась на одно колено перед Иринкой и уморительно схватилась, сложив ладони, за то место, где должно было находиться сердце, но только справа, а потом, будто спохватившись, исправилась.

– Да ну тебя совсем! – весело рассмеялась Иринка.

– Так бы и давно. А теперь собираемся на пляж!

– Как, а завтрак? И потом, я совсем не загорелая. Неудобно так появляться.

Иринка с сомнением оглядела себя в зеркальце шкафа.

– Ничего, – развеяла ее опасения Рита, – мы с тобой такое местечко найдем, где нас никто не увидит.

– А где сейчас все купаются? На городском пляже?

– Нет, в этом году там совсем мелко. Сейчас ходят к нам на островок к лодочной станции.