Дети Индиго

Дети Индиго
Геннадий Вениаминович Кумохин

В публикации представлены рассказы о молодых людях, наших современниках. Единственным объединяющим их определением является «Дети Индиго».

Однако, признаюсь, и сам этот термин не имеет четких границ и определений, единственно, чем можно его отметить – это дата рождения и неординарность личности ребенка Индиго. В этом отношении, надеюсь, ни у кого из читателей сомнений быть не должно.

Автор является собственником архива фотографий, используемых для обложек книг.

Геннадий Кумохин

Дети Индиго

Родом из Больших Стерляг

Едва проснувшись рано утром в воскресенье, я планировала для себя отдых перед очередной поездкой в составе волонтерской бригады в воюющий Донбасс. Неожиданный звонок моего шефа главного редактора нашей газеты – Демьяниваныча спутал все мои планы.

– Алина, ты, помнится, родом из Верхних Стерляг? Я не ошибаюсь?

– Нет, Демьян Иванович, Вы все правильно запомнили. У меня и фамилия соответствующая – Стерлигова.

– Так вот, Алиночка, сейчас весь Рунет звенит о ваших Стерлягах, где некий Сергей Выхухолев, бывший боец ЧВК, зарезал престарелую бабушку. Ситуацию сильно напрягает тот факт, что и в ЧВК этот самый Выхухолев попал из колонии, где он отбывал срок за убийство. Больше того, интернет полон роликами о собрании жителей деревни, где они просят защиты от этого пьяницы и дебошира. У меня есть подозрение, что эти протесты кем-то неплохо срежиссированы. Ты представляешь, какую «бучу» могут раздуть из этого наши «заклятые друзья»?

Наш Демьяниваныч просто душка! Раз уж он сел на своего конька, то теперь не остановится до тех пор, пока не объяснит все скрытые мотивы этого события. В период «диалектического материализма» это называлось бы «классовой борьбой», а сейчас? Впрочем, неохотно отходя ото сна, я не сразу смогла придумать подходящий термин и, за неимением лучшего, остановилась на «геополитической борьбе». Хотя, какая уж тут «геополитика» в наших Больших Стерлягах?

Затем я вспомнила свою родную деревню и себя в неполные пятнадцать лет. Я заканчивала девятый класс, и мои родители собирались переезжать в Нижний Новгород, где жили мои дедушка с бабушкой.

Я никогда не была красоткой, в отличие от той же Варьки Хорьковой, за которой все мои одноклассники просто «табуном бегали». Но мальчики мне уже нравились. Особенно Митя Оглоблин, видный такой парень. Но на меня он даже внимания не обращал. Единственный из ребят, кто «уделял» мне внимание, был мальчик Сережа со странной фамилией «Выхухолев». Кто-то из ребят вычитал в энциклопедии статью об этом реликтовом зверьке, и с тех пор Сергея иначе как «выхухолем» никто и не называл. Иногда правда, к этому прозвищу добавлялось еще одно или два слова и получалось вообще что-то невообразимое.

Сергей был, как теперь говорят, «из неблагополучной семьи», его воспитывала одна мать – доярка в здешнем «колхозе», а от отца, кроме необычной фамилии у них ничего больше не осталось. Это был очень впечатлительный ребенок, с не совсем устойчивой психикой, отчего насмешки ребят вызывали в нем бурный протест, который обычно заканчивался слезами. Поэтому его дразнили еще «плаксой-ваксой». Судя по всему, Сергей был в меня влюблен, потому что в разговоре со мной смущался, краснел и даже начинал странно заикаться.

И вот выходит, что теперь этот застенчивый мальчик Сережа вырос настоящим изувером и «двойным убийцей»? Нет, это решительно не укладывалось у меня в голове!

– Алин, ты спишь? – оторвал меня от воспоминаний голос Демьяниваныча, – ты не спи!

– Не сплю я, не сплю, Демьян Иванович.

– А если не спишь, то, верно, уже поняла, какое будет от меня предложение, – так он всегда говорил, обращая любое указание в форму вроде бы необязательную, – поехать на свою малую родину и разобраться в сути происходящих там событий. Командировочные я тебе уже перевел на карточку. Так что жду вестей из этих ваших Больших Стерляг. Ну, и с богом!

Воскресный день еще не успел погаснуть, а я уже подъезжала на пригородном автобусе к родной деревне. В пути мы миновали уже пару заброшенных деревень и меня непроизвольно начали одолевать смутные сомнения. А вдруг моя деревенька окажется такой же покинутой людьми? Что мне делать тогда?

Но чем ближе мы подъезжали, тем больше крепла у меня надежда встретить своих односельчан в добром здравии. Против ожидания, встреча со знакомыми перелесками взволновала и вызвала у меня много приятных воспоминаний. Была ранняя весна. Поля в большинстве своем освободились от снега. И только в оврагах и на опушках леса оставались его серые неопрятные клочки.

Вон в той березовой рощице росла самая вкусная в округе малина. Я даже почувствовала ее аромат. Хотя, по нынешним временам, купить в овощном супермаркете коробочку свежей малины вовсе не является большой проблемой. Были бы деньги.

А там, за пригорком под набухшим ломким льдом лежит маленькое озерцо, которое раньше всех нагревалось теплым весенним солнышком, и мы, тогда еще дошколята, именно в нем открывали свой купальный сезон.

– Девушка, – обратился ко мне водитель нашего «Пазика», – Вы до Больших Стерляг билет брали? Подъезжаем!

Возле автобусной остановки высилась новенькая сотовая вышка. Рядом с остановкой находился продуктовый магазин. Он был новый, или я его просто не узнала. Ассортимент продуктов был вполне обычный. Продавщица, девушка кавказской наружности, при виде незнакомки расплылась в широкой профессиональной улыбке. Она не ошиблась. Я заказала связку баранок, нарезной батон, кольцо полукопченой «Краковской» колбасы и бутылку водки.

– Вам «Аминовскую»? – уточнила продавщица.

Я не поняла и повторила:

– Да, вон ту, «Российскую».

– Вы надолго к нам? -поинтересовалась девушка.

И добавила:

– Чужие к нам редко приезжают.

Я продолжила разговор, стараясь получить от всезнающей продавщицы нужную мне информацию.

– Я жила в Больших Стерлягах до пятнадцати лет, а потом уехала вместе с родителями в Нижний. Хочу остановиться на пару дней у кого-нибудь из знакомых. Баба Нюра, например, как поживает?

– Живет помаленьку, а что ей сделается? – с видимым равнодушием ответила продавщица, – дочь из города несколько раз приезжала, уговаривала поехать с ней, а та ни в какую.

Я расплатилась картой, отметив про себя, что технический прогресс не миновал и нашу деревню, сложила покупки в свой полупустой рюкзачок, поблагодарила продавщицу и отправилась знакомой дорогой к домику бабы Нюры.

Чем дольше я шла по родной деревне, тем больше убеждалась, что запустение ей не грозит. По крайней мере пока.

Одноэтажные дома, хоть и казались маленькими после привычки жить в городе-миллионнике, но зато они не выглядели мертвыми каменными коробками, а были живые, деревянные, украшенные разноцветными наличниками и мезонинами с крохотными резными балкончиками. Я не удержалась чтобы не отправить своеобразный видеоотчет моему главреду Демьяниванычу и заодно запостить свой авторский блог снимками родной деревни.

Для того, чтобы немного разнообразить мой стрим, я завела разговор о происхождении названия родной деревни и связанной с этим названием одноименной рыбы.

В большинстве этимологических словарей русского языка утверждается, что слово «стерлядь» имеет германское происхождение. Однако некоторые отечественные ученые считают это утверждение некорректным. Скорее всего, пишут они, произошло обратное. Именно в германских языках заимствовали это русское слово. Дело в том, что рыба стерлядь в большинстве европейских стран вообще не встречается или распространена крайне редко, в то время, как в России, тем более в прежние века, она считалась обычным уловом. Скорее всего это слово появилось в сочинении немецкого ученого Олеария (1647 г.) о путешествии по Московии. Так что, будем считать слово «стерлядь» исконно русским. И множественное число «стерляги» соответствует древнерусской традиции. Отсюда происходят и фамилии: Стерлягов и Стерлигов.

Было, однако, одно сделанное мельком наблюдение, которому сначала не придала серьезного значения, но постепенно оно вырастало в совсем нешуточную проблему. Встреченные мною прохожие или просто выглядывающие из домов сельчане, торопливо ответив на мое приветствие, как-то уж больно поспешно старались пройти мимо или спрятаться за своим забором.

– Наверное, они меня просто не узнают, – помню, решила тогда я.

Прошло еще минут десять и на мой стук отворила двери хозяйка маленького, слегка даже покосившегося деревянного домика – Анна Тимофеевна Варежкина – баба Нюра. Она, кажется, даже не очень удивилась, увидев меня, свою дальнюю родственницу, потому что в деревне почти все раньше были родственниками, как говорится «седьмая вода на киселе».

Просто сказала:

– Здравствуй, Алинка! – и обняла меня.

И тут я увидела, какая она стала маленькая и сгорбленная. Я сама не то чтобы высокого росточка, а баба Нюра мне чуть не по плечо. Но внешне она как будто совсем не изменилась: как была в моем детстве маленькой сморщенной старушкой, так такой и осталась.

Позже я раздумывала над реакцией бабы Нюры на мое появление и пришла к выводу, что все дело в возрасте и в разном понимании продолжительности нашей разлуки. Это для меня мы не виделись практически половину моей жизни, а для нее – просто совсем небольшой отрезок: как была она в моем детстве пенсионеркой, так сейчас ею и осталась.

Баба Нюра вскипятила воду в электрическом чайнике, и мы долго сидели, попивая собственноручно изготовленный ею кипрейный чай и вспоминая разные разности. Но Сергея Выхухолева, ни словом не касаясь, как будто его на белом свете не существовало и вовсе. Я рассказала, что осталась совсем одна после смерти родителей от ковида, и совсем коротко, о том, что работаю корреспондентом в газете и веду свой блог в интернете.

Баба Нюра не только хорошо сохранилась внешне, но и нисколько не потеряла ни ясности ума, ни трезвости памяти. Тихонько посерпывая чаек она рассказывала мне о тех изменениях, которые происходили в деревне за прошедшие годы и которые начинались еще при мне.

– Ты думаешь, твои родители просто так постарались увезти тебя из Стерляг? Нет, голубушка. Уже тогда начали приезжать к нам люди чужого рода – племени, которые не давали проходу нашим девчонкам, но до серьезных бед еще не доходило. И вот тогда твоя мать, Анфиса – покойница, царство ей небесное – окончательно решилась на переезд. Чувствовало, видать, ее сердце, что недобрые времена нас ожидают.

– Ну, и что же получилось сейчас? Бояться начали люди. У нас глава деревни не из местных, зовут – Амин. Он не просто глава, но и полный ее хозяин. Здесь ему все принадлежит: и бывшая колхозная земля, и все бывшее колхозное хозяйство.