Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти

– Нужно… возвращаться, – протянула Юрико будто сама себе.

– В смысле?

– Нужно возвращаться. Так больше нельзя…

– Да о чем ты, мама?

– Ой, Идзуми? Прости.

Юрико наконец перевела взгляд на сына. Пронзительный блеск еще влажных от слез глаз лишили Идзуми дара речи. Он еще никогда не видал маму такой.

– Ты меня напугала. Я приехал домой, а тебя нет.

– Прости. Я просто так устала, пока бегала по этому супермаркету… – тяжело сказала Юрико, у которой ничего не было в руках.

– Так ведь и простудиться недолго!

Идзуми подошел к матери, снял с себя куртку и накинул ее на плечи Юрико. Сама же она была только в безупречно выглаженной белой блузке со скромным темно-синим кардиганом поверх. Как ни посмотри, для такого-то времени года наряд слишком легкий.

– Ну что? Пойдем домой и будем отогреваться? Чай горячий заварим.

– Нужно купить лук с морковкой. И говядину еще…

– Тогда вместе сходим в магазин?

Юрико кивнула и снова окинула взором жилой район, раскинувшийся вниз по холму и дальше за ним. На железнодорожных путях, уходивших бесконечной полосой в обе стороны, показался красный поезд. Пассажиров было не видно. Еще бы – последняя ночь уходящего года. Вереница вагонов двигалась на удивление неторопливо, но через некоторое время она таки скрылась из поля зрения.

У станции находился супермаркет, чем-то походивший на парк развлечений. Четыре года назад до города, который прежде не видал ничего, кроме мелких торговых точек, добралась сеть крупных розничных магазинов. В результате и здесь появилось такое место, где можно было найти сразу и продукты питания, и товары повседневного спроса, бытовую технику и одежду, лекарства. Такой магазин по определению не был супермаркетом, но Юрико называла его именно так: по ее словам, одна только мысль об универмаге или торговом центре сразу отбивает у нее желание туда идти.

На полках с продуктами, как и полагается за несколько часов до наступления Нового года, было негусто. Юрико шла впереди, вернее, даже неслась, хотя ей не была свойственна такая торопливость.

– Куда ты так бежишь? Давай помедленней. – Идзуми, толкавший тележку, пытался не отстать от матери.

На какую полку ни глянь – упаковки доброй части продуктов так и кричали об их лучших качествах: «источник питательных веществ», «укрепление иммунитета», «без глютена», «полезно для здоровья». Идзуми смотрел на товары как турист на экскурсии: за то время, пока он не посещал магазины, ассортимент значительно изменился.

В окрестностях многоэтажки в центре Токио, где теперь жил Идзуми, супермаркетов практически не было, и он привык продукты и другие нужные товары заказывать в интернете с доставкой до двери. Механизмы сайта очень упрощали процесс: они сами рекомендовали к покупке товары, подобранные на основании предыдущих заказов, «Избранного» и работы алгоритмов по анализу предпочтений. Пара кликов на сайте – вот и сходил за покупками.

Юрико суетливо перемещалась от одного стеллажа к другому. «Так, это надо взять обязательно. Ой, вот это тоже пригодится», – приговаривала она, укладывая в красную тележку помидоры, морковь и другие продукты. Мама брала все в таком количестве, будто закупалась на месяц вперед, и Идзуми это немного настораживало.

Юрико положила в тележку самые дорогие венские сосиски.

– Может, лучше взять вот эти? – предложил Идзуми, указывая на упаковку подешевле.

– Да? А в детстве ты привередничал, никакие другие не ел. Возьмешь не те – и сразу истерика! – Судя по голосу, мама улыбалась.

– Аж до такого доходило? Совсем не помню…

– Да у тебя всегда была девичья память! – добродушно заметила мама и потянулась за приправой для соуса. – У нас сегодня на ужин твое самое любимое: я приготовлю хаяси райсу и сладкий тамагояки.

Когда тележка оказалась заполнена, мать с сыном направились в сторону кассы. Там Юрико достала из кармана кошелек, кожаный, с оригинальным логотипом раскрученного бренда. Идзуми купил для мамы этот аксессуар в дьюти-фри за границей. Но сейчас кошелек выглядел не очень презентабельно: он был раздут, как пышная слойка. Когда Юрико открыла его, стало заметно, что отсек для бумажных купюр забит чеками, а кармашек для мелочи разрывается от монет. А ведь раньше мама всегда по возвращении из магазина перебирала содержимое кошелька. Размышляя об этом, Идзуми поймал себя на том, что всматривается в «пышку» с деньгами.

– Мне в последнее время совсем не удается отсчитывать нужную сумму, – начала оправдываться Юрико, заметив застывшего в созерцании сына. – Поэтому всегда купюрой расплачиваюсь. Вот мелочь со сдачи и копится… – Она стыдливо опустила глаза и закрыла кошелек.

– Можно я заскочу еще на третий этаж? – спросил Идзуми после того, как закинул купленные овощи в пакет.

Тот оказался неустойчивым и чуть было не упал с упаковочного стола, но Идзуми быстро среагировал и подстраховал его.

– Тебе что-то нужно купить? – поинтересовалась мама.

В ее пакете все продукты были аккуратно уложены, так, что он имел безупречную круглую форму.

– Как-то холодно дома. Думаю, может, термобелье купить, в нем спать лечь.

– Кондиционер дома совсем не греет… Прости, пожалуйста.

– Да все в порядке! Это просто я мерзляк.

– Ну да, ты и правда вечно мерзнешь.

– Да, есть такое.

Идзуми невольно хихикнул. Сколько он себя помнил, ему претили и мороз, и жара. Еще в младшей школе Идзуми удивил маму заявлением: «Ненавижу лето и зиму! Вот бы были только осень и весна!»

– Давай я и тебе комплект куплю?

– Нет-нет, мне и так хорошо, не стоит. Я тоже еще в один магазин пока зайду.

– Хорошо, тогда встретимся минут через пятнадцать у выхода.

Идзуми поднялся на эскалаторе на два этажа и принялся искать одежду с функцией защиты от холода. Блуждая теперь в одиночестве между ровными рядами стеллажей и стоек, он заметил, что ему словно стало легче дышать. Не прошло и часа, как они с мамой встретились, а от совместного времяпрепровождения он уже ощущал неприятную тяжесть. Даже когда он просто шел рядом с ней, ему было не по себе.

Прошло уже пятнадцать лет, как Идзуми устроился на работу и стал жить отдельно. Его дом был не так далеко – в полутора часах езды. Но со временем Идзуми стал выбираться к матери все реже, и сейчас ездил к ней только раза два в год. Совесть не позволяла ему оставлять ее в одиночестве на Новый год, поэтому он взял за железное правило встречать этот праздник вместе. Но последние несколько лет даже такое недлительное пребывание с матерью давалось ему с трудом: все диалоги с Юрико казались Идзуми пустыми, он то и дело выпадал из разговора и только кивал в знак того, что слушает. Когда же общение с мамой стало так его изнурять? Раньше Идзуми было не остановить, когда он начинал вываливать матери все свои новости, но внезапно они поменялись ролями рассказчика и слушателя.

«Сверхтеплый». Идзуми взял в руки комплект термобелья с выделенным жирным шрифтом многообещающим слоганом. Он стал изучать упаковку: проверил цвет, сверился с размерной сеткой. И в этот момент краем глаза заметил рядом такой же стенд с женской коллекцией. Идзуми почувствовал отвращение при мысли, что у них с матерью будет своего рода «парное белье», но к кассе направился все-таки с двумя комплектами: для себя и для нее.

Спустившись по эскалатору обратно к супермаркету, он заметил у выхода маму с цветком амариллиса в руках. Казалось, расцвела и сама Юрико: даже морщины словно бы расправились. Создавалось ощущение, будто вернулась та самая мама, которую Идзуми всегда видел в детстве. Сколько он помнил, ни разу не было так, чтобы после каких-нибудь школьных церемоний или открытых уроков кто-то из учителей или одноклассников не выразил свое восхищение: «Идзуми, у тебя такая красивая мама!» Он окунулся в приятные воспоминания: эти слова всегда вызывали у него гордость.

– Давно ждешь? Я долго ходил? – приблизившись к ней, спросил Идзуми.

Мама покачала головой, давая понять, что все в порядке. Бутон цветка подчеркивал нежную улыбку на маленьком правильном овале ее лица.

Стоило им войти в дом, как Юрико начала поминутно извиняться за беспорядок и одновременно собирать раскиданные по гостиной почтовые конверты.

– Да можешь сильно не прибираться! – попытался Идзуми успокоить маму.

Сам он в это время занялся цветком: снял бумажную упаковку и хотел было поставить в вазу, но та оказалась занята. В ней стояла засохшая уже ветреница. На столешнице покоилось несколько утративших свой цвет лепестков. Идзуми вынул старые стебли. Похоже, мама даже не подрезала их. Он вылил желтую помутневшую жидкость в раковину и поставил в вазу с кристально чистой и потому почти невидимой водой свежий, полный жизненной энергии букет. От этого комната сразу стала уютнее.

Юрико складывала накопившуюся после стирки одежду. Идзуми принялся разбирать пакеты с покупками. Он открыл холодильник, чтобы выгрузить туда продукты, но наткнулся на жуткий беспорядок внутри. Полки были забиты накрытыми пищевой пленкой тарелками с объедками. В овощном отделе – высохший шпинат и не первой свежести морковь. В глубине ящика разлагался полностью почерневший банан. На столешнице у рисоварки примостились две буханки, обе были нетронутые. Идзуми извлек из пакета новоприобретенный хлеб и крикнул маме в гостиную: