Смерть призрака

– Теперь все разрешено. Делайте, что хотите. Хотите торговать – пожалуйста. Хотите иметь свой заводик – тоже пожалуйста.

А рабочему человеку все эти «пожалуйста» что перстни для кошки, с когтей свялятся, а на лапу не налезут. О каком заводике речь, если в брюхе пусто. Вот и продолжали работать за бесплатно, надеясь, что проблемы все же рассосутся, и деньги начнут выплачивать. У руководящей верхушки предприятий мысли были другие. Они посматривали по сторонам и думали:

– Так. Иметь заводик теперь можно.

Осознавали это не все сразу. Вернее, сразу не все. Некоторые, кто посмелее и посмекалистее, быстро находили ответ на этот вопрос.

– Так вот он заводик-то. Есть. Только он немой. А что? Можно его сделать моим?

От смелости мысли в голове закипали. Перспективы будущего вперемешку с мечтами искрами вспыхивали в глазах. Когда замыкание в голове проходило, и из мозгов переставал валить пар, мысли начинали выстраиваться в логический строй.

– Если я, как руководитель, не имею права на наш заводик, то кто имеет? Кому перестройка эта все разрешает-то? И что она разрешает?

Ответа не было. Тогда начинали позванивать в министерство, и после выяснения текущих вопросов аккуратненько так спрашивали елейным голосочком, показывающим высшему начальству, что мы, мол, ваши по-прежнему и почитаем вас по-прежнему выше себя. Вы там постарайтесь узнать, у вас ведь возможностей больше, Кремль к вам ближе, что с заводиком нашим будет. И нельзя ли его себе взять? Разумеется, в доле с вами. Если пожелаете.

В министерстве слушали внимательно. Толком ничего не отвечали, но узнать обещали. Голос тоже был не обыденный, а более доверительный и даже как будто загадочный. По интонации можно было понять, что, мол, вопрос правильный. И ответ мы знаем, но говорить еще не время. Не время пока. В конце успокаивали и заверяли опять с какой-то интрижкой в голосе: ждите, позвоним.

В министерстве на ус наматывали и всех лояльных на бумажке помечали. Сами ворон тоже не считали и, уже зная сценарий, по которому будет проводиться капитализация, составляли списочки, где надо войти в руководство и поиметь долю. Министры, заместители министров и прочие важные люди с портфелями вдруг начинали сильно заботиться о подведомственных объектах в провинции, и став вдруг сильно ответственными, и не доверяя как раньше подчиненным, начинали сами ездить на объекты. Наступило время, когда даже в самых дальних уголках нашей необъятной Родины замелькали министерские портфели. Теперь была очередь министров показывать, какие они хорошие. Приезжали они в одежде поскромнее, вели себя потише, улыбались мягче и душевнее и доказывали всем, какие они – «свои парни».

Переговоры с руководством заводов и заводиков велись по-свойски, без протоколов и церемоний. В ресторанах или на дачах, а то и прямо в бане. Руководителям говорилось, что теперь все зависит от них. Тут же давалось понять, что последнее слово все же скажут в министерстве. Когда готовность к сотрудничеству становилась очевидной, переходили к вопросу о том, как реализовать задуманное. Сначала объясняли, как надо сделать, чтобы при создании акционерного общества войти в состав учредителей с крупным куском доли. Разжевывался каждый шаг, приводились примеры, давались указания, а в конце оговаривалась доля представителя из министерства. Настаивали, повторяя по нескольку раз и глядя в глаза, что эта сумма не должна измениться. Ни в коем случае. А ваша доля будет той, какую заработаете. Нам, к примеру, тридцать процентов, а вам хоть все семьдесят, если убедите рабочих себе ничего не брать. Но это вряд ли. Что-то придется отдать. Одним словом, сколько сумеете ухватить, то все ваше. Ну, а остальное рабочим. Они же на этом предприятии не гости. Тоже люди. По крошечке да выйдет. Их же тоже с пустом не спихнешь. Пока.

Глава 4

Население в бывшем Союзе жило по принципу – «не имей сто рублей, а имей сто друзей». У иного активного, разговорчивого гражданина их, друзей-то этих, зачастую было еще больше, чем сто. Бывало простой советский человек, ну, например, водитель государственной автомашины, шоферюга, одним словом, обладал такими связями во всех областях жизни, что просто диву можно было даться, хотя тогда, конечно, это никого не удивляло. Главным условием для достижения таких результатов было не быть эгоистом, то есть помнить о других. Поехал в деревню – позвони прежде хотя бы паре своих знакомых и спроси, не надо ли чего из села привезти. Всегда кому-то что-то надо. Кому-то свежего деревенского творожка для ребенка, кому-то ягодок, а уж медку всем всегда нужно. Поехал из провинции в столицу, опять обзвонил своих, не всех, конечно, но все же кого-то не забыл. И опять получил наказы – кому-то лекарства, кому-то учебники, а уж колбаски свежей московской всем обязательно. Такой человек везде своих людей имел. Он с парадного входа в магазины и не входил. Сразу с черного. Там у него старые приятели – грузчики, мясники, уборщицы. Они же всегда знают, что посвежее да повкуснее у них в магазине. Сколько надо, столько и загрузят. Только вези. Он им сверху по двадцать копеечек с кило накинет, вот и угодит. У них денежка, а с большого веса и немалая, а у него товар. А уж в провинции московской колбаске как все рады. А уж запах! А уж вкус! Ох, не зря когда-то славилась наша колбаса. Ох, не зря народ ее любил. Нет такой больше ни в одной загранице. А к колбаске еще и конфеток знаменитых добавит. Вот все и довольны. А ему что стоило? Да ничего. Не на горбу же вез, на машине. Денежки у всех соберет, да еще и себя не обидит. Вот всем и хорошо. Если такой товарищ побывал на юге и едет назад, то уж обязательно везет всем подарки. Кому-то фруктов, кому-то рыбки. К каждому забежит на минуточку, расскажет, где был, как там жизнь. А заодно озадачит приятеля какого-нибудь своею просьбой. Например, жена заболела. Как бы эту проблему получше решить? И приятель, вечером покушав колбаски и попив чайку с конфетками, начинает звонить знакомым медикам с просьбой принять, обследовать и вылечить. И ведь точно так и будет. Другого знакомого попросит помочь прописать его тещу. Конечно, площадь не позволяет и у тещи свой дом есть. Нельзя, конечно, ее прописывать, но ведь очередь на квартиру уж близко и получить надо побольше. Это ж всем ясно. И приятелю тоже ясно, что помочь надо. Мало ли что нельзя? Если бы все, что нельзя, сбывалось, так как же бы мы жили? И приятель на утро идет к своему знакомому или, к примеру, соседу прописывать чужую тещу в чужую квартиру. Варианты, конечно, разные. А вот результат один. Если есть у тебя сто друзей, то уж и с малыми деньгами жить можно было вполне комфортно и без проблем. Большинство так и жили. Помогали друг другу кто чем мог.

Мать Игоря Семенова работала зубным техником. А зубы – дело деликатное и важное. Хороший зубной техник всем нужен. Кому раньше, кому позже. Принцип социализма «ты мне – я тебе» был не так плох, как его ругали. Что здесь плохого? Просто взаимовыручка, необходимая в сложившейся ситуации.

Катерина Александровна выручала всех, кого могла, а взамен всегда рассчитывала, что если ей что-то потребуется, то и ей тоже помогут. Когда сын вернулся из армии, остро встал вопрос о его устройстве на работу. В тот момент это был очень трудный вопрос. И очень важный. Женщина обзвонила всех, кого могла. После двухнедельного ожидания стало ясно, что положительного результата нет. Пришлось повторить звонки по второму кругу. Друзья, приятели, да и клиенты, узнав, что вопрос не решился, вникли в его проблему еще глубже. И, наконец, у одной знакомой нашлась родственница по мужу, которая пообещала помочь. Она работала в отделе сбыта ликеро-водочного завода. Это была удача.

Начиная с конца восьмидесятых годов, многие отрасли промышленности были в запустении. Многие звенья этих отраслей уже закрывались, другие дышали на ладан. Бюджетные организации, такие как медицина, образование, культура, армия и даже милиция, конечно, работали, но зарплаты дошли до такого мизера, что дальше уже было некуда. Были крайности и в другую сторону. На фоне общего обнищания процветали предприятия пищевой промышленности. Условия, сложившиеся для этих предприятий, были как нельзя выгодными. Импорт продовольствия из-за рубежа, который составлял немалую долю, прекратился. Денег у государства не было, а потому и ввоз продуктов в страну закончился. Увеличение спроса, отсутствие конкуренции и полное устранение контроля со стороны государства позволили отечественным предприятиям, сумевшим приспособиться к новым условиям, получать огромные прибыли. Это были молокозаводы, мясокомбинаты, пекарни, кондитерские и табачные фабрики. В их числе, а вернее во главе этого списка, красовались предприятия по выпуску спиртных и спиртосодержащих напитков. Это пивзаводы, вино-водочные комбинаты и ликеро-водочные заводы. Их продукцию не просто брали, а рвали с руками, а потому работать здесь было очень престижно. Эта работа гарантировала не только хорошую стабильную зарплату, но и прочие бонусы.

Катерина Александровна с Игорем воспряли духом. Они с нетерпением ждали дня, назначенного для посещения отдела кадров «ликерки».

Глава 5

Вот уж правду говорят, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Света вспоминала, как она после похорон мужа вернулась в Москву с таким чувством, будто она заодно с ним похоронила и себя. Больше всего ее пугали мысли о будущем дочери. Как ее вырастить, чтобы она себя человеком чувствовала, а не нищенкой или прислугой. Она со слезами в глазах и болью в сердце слушала многочисленные рассказы людей о том, как молоденькие девушки попадали в лапы негодяев именно из-за нехватки средств к существованию. Как бывшие отличницы шли на панель, чтобы помочь семье в роковую минуту. Она вспоминала, как сама решилась на поездки в Польшу, хотя считала, что это не для нее и что вряд ли у нее что-то получится. А вот получилось. Теперь она была уже знающим челноком. Последний раз был уже десятым, и каждый раз все удачнее.

У нее появились немалые по прошлым понятиям деньги, и оделась она как кукла. А в кладовке находилась ее самая большая радость. Мешок с подарками. Там были обновки для ее любимых родителей и малышки дочки. Кое-что из мелочей она даже прикупила для соседей и семьи Лиды. Заходя в кладовку и видя этот мешок, она каждый раз улыбалась, представляя, как будет раздавать эти подарки. А еще она мечтала, чтобы родители приехали в Москву и пожили вместе с ней. Хотя бы какое-то время. Она сильно скучала по родным, и случай встретиться скоро представился. Хотя причина встречи радостной не была.

Из Кукушкина позвонил отец и совершенно потерянным голосом сообщил, что мать сильно заболела. Он говорил, что она лежит в районной больнице, и ему приходится постоянно ездить к ней. Извиняющимся голосом просил забрать Галинку, так как с внучкой, больной женой и хозяйством у него справляться не получается.

– Надо ехать – решила Света, хотя это рушило все ее планы. Надо, значит надо.

Известие о том, что она прекращает поездки в Польшу, всех огорчило. Анжела не хотела расставаться с напарницей даже на время. Евгений просто не хотел расставаться. Он предложил поехать с ней вместе в Кукушкино, но она сочла это невозможным.

– Поверь, мне там будет не до тебя. Надо выяснить, что с мамой и как ей помочь. Да и не поймут меня земляки, если я явлюсь с ухажером. Со дня смерти мужа прошло еще так мало времени.

Евгений хотя слегка и обиделся на «ухажера», но все же согласился с любимой. Кроме того его беспокоила встреча с дочерью Светы. Он решил, что в Москве она пройдет лучше, чем в деревне.

На вокзале они крепко обнялись и расстались. Только оказавшись в родных стенах и обняв дочь и отца, Светлана поняла, как она по ним скучала. В родительском доме без матери было пусто и сиротливо. Отец все что-то объяснял, оправдываясь за неопрятный вид дома. Совсем уже старая собака Динка вилась пчелой возле молодой хозяйки, постоянно заглядывая ей в лицо своими черными глазами-вишенками. Преданность четвероногой «родственницы» так тронула девушку, что та даже не смогла выгнать ее во двор. Верная Динка, лежа на кухне у печки, могла вволю наглядеться на свою любимицу.

Стоял ноябрь. По ночам уже был приличный минус. Днем тоже было частенько холодно. Снега не было. Поздняя осень без снега всегда выглядит серо и уныло: черные мокрые деревья, жухлая косматая трава и бесконечная грязь и слякоть на дорогах. Снег выпал на следующий день после приезда. Они были как раз в больнице у матери, когда за большими голыми окнами палаты вдруг повалил густой, пушистый и такой белый снег. Галинка подбежала к окну и, весело смеясь, рассказывала бабушке о том, что делает снег. Ее восторженные глазенки и звонкий хрустальный голосок отозвались в сердцах женщин долгожданною радостью. Света уже побеседовала с лечащим врачом, который заверил в излечимости болезни. У него было два требования: лекарства и время. В больнице не было таких лекарств, какие были нужны матери. У больной не было денег на их покупку.

– Вот поэтому медики не объясняли полной картины заболевания – объяснял врач. – Если будут лекарства, будут и положительные результаты – сказал он на прощание.

Дочь была рада, а мать смущена.

– Доча, что же у тебя вправду есть такие деньги? – недоверчиво заглядывала в глаза дочери Надежда Михайловна.

– Ну, конечно, мама. Я же тебе рассказывала о своих поездках. Я там хорошо заработала. И еще заработаю. Вот увидишь.

– Ой, как жалко на таблетки деньги тратить – горевала больная.

– Не на таблетки, мама, а на твое здоровье. Если бы не ты, я не смогла бы никуда ездить, и денег этих не было бы. Если бы Галинка была со мной, куда бы я смогла поехать? Сама подумай. Это и твои деньги. Я тебе их должна за услуги няни.

– Господь с тобой. Какие еще услуги. Ну и понятия у вас там в Москве – замахала руками Надежда Михайловна.

– Все, разговор окончен. Завтра еду в область за таблетками и прочими лекарствами.

В эту минуту в палату вошел Александр Михайлович. На нем были новые джинсы и новый свитер. Особенно выделялся свитер. Он оказался каким-то необычным и очень модным. На темно-зеленом искрящемся фоне снизу и сверху были разноцветные полоски разной ширины. В середине шелковыми блестящими нитками оранжевого цвета было вышито «воу». Новая одежда отцу очень шла. Супруга, лежа на больничной койке, оборвав свою речь на полуслове, так и осталась с полуоткрытым ртом. Очухавшись от потрясения, она упадшим голосом запричитала:

– Люди добрые, да что же это? Господи, да что ты делаешь? Ты зачем это купил? У нас что деньги лишние? И за какой же надобностью тебе такие наряды? Куда ж ты в них собрался?

Поняв в чем дело, все засмеялись кроме больной, конечно.

– Мама, да он ничего не тратил. Это я ему в подарок привезла. Это из Польши подарки. Там все это совсем дешево.

Внучка подбежала к кровати бабушки и начала шептать ей в самое ухо.

– Бабушка, там целый пакет подарков. И для тебя есть. Ты давай возвращайся домой и будешь такая же красивая как дедушка.

– Подарки? – недоверчиво переспросила женщина.

– Ну да, мама. Подарки. Ты что же думаешь, что я о вас вообще что ли не помню. Что я вам подарков купить не могу? Нет, мамочка. Я о вас всегда помню, где бы я ни была. Вы мои самые любимые – она обняла дочь и мать. Отец сел на край кровати и детским капризным голоском, шутя, спросил:

– А я?

– И ты, мой любимый папочка – Света обняла отца и поцеловала в щеку. Отец, растрогавшись, сухим тихим голосом, обращаясь к жене, сказал:

– Надя, она ведь как красно солнышко приехала и всех нас согрела. Вот посмотри – он махнул в сторону окна. – Даже на улице праздник.

На улице действительно был праздник. Было уже поздно, но от снега бело и светло. Снег падал хлопьями и, кружась в свете фонарей, искрился драгоценным блеском.

– Ой, смотрите луна. А она не упадет? – звенел радостный голосок дочки.

Все подняли головы и уставились на луну. Она огромным апельсином висела совсем низко над больничным парком.

– Господи, как хорошо! – Света распахнула руки и закружилась под снегопадом. – А какой воздух! Он вселяет в меня столько силы, что мне кажется, что я смогу подпрыгнуть до луны.