Синий лес, или Страшные секреты одного лета

– Очень даже хорошо тебя понимаю! – подбоченилась Василиса.

– Ах! Я – пропащая душа! Несдобровать мне теперь от Агашеньки! Не сносить головы! – Матвей схватился лапами за голову, – Жил-был себе без печалей и горестей и вот те раз – погибай ни за грош! За что долюшка такая мне выдалась?!? – он горько заплакал.

– Ишь он нюни расквасил! – спрыгнул с высокого печного уступа маленький взъерошенный мужичок, в синей косоворотке до крошечных лаптей.

Василиса от неожиданности даже присела.

– Сам виноват! – ругал кота мужичок, – Тебе Агаша наказывала за Василисой следить пуще глаза!

– Ой, не рви душу, Тихон, и без тебя тошно! – катался по полу кот, рыдая в голос.

– Вы… вы… вы… кто…? – едва слышно выдавила Василиса.

– Кто-кто?! – опешил мужичок, он в ужасе обернулся к девочке.

– Ох ты! – подпрыгнул воодушевившийся Матвей, – Не одному мне пропадать! Видал, Тихоня, она не только меня слышит, а ещё и тебя видит!

– Что?!? – ухватился за сердце Тихон и шлёпнулся рядом с котом.

Он вопросительно таращился на Василису, часто моргал глазами, всё ещё верил, что совершенная невидимка, но Василиса кивала Тихону, разрушая все его призрачные надежды.

– Вижу… – сказала она глухо, и, боясь пошевелиться, звучно добавила – Вы маленький карлик!

Домовой и кот прибывали в замешательстве.

«Бежать!» – вспыхнуло в голове у Василисы, неожиданно для сказочных обитателей бабкиного дома она подскочила, в три прыжка оказалась на крыльце, захлопнула за собой дверь, накинула навесной замок на щеколду, ещё и прижала собою двери и медленно выдохнула.

Как вдруг, из дровяника выбежала маленькая полуголая пышнотелая баба с сушёным березовым веником, её молочно-белая, влажная кожа светилась в лучах утреннего солнца, пухлые щёчки на миниатюрном личике подрагивали, а взлохмаченные курчавые соломенные волосы пружинили, а над ними росла шапка из мыльной пены. Из одежды на бабе имелись лишь обрезки махрового полотенца, завязанного в набедренную повязку и берестяные тапки. Женщина прошлёпала мимо, не обратив на девочку никакого внимания.

«Ещё одна лилипутка!» – задохнулась Василиса.

Тут в доме опомнились.

– Авдотья! – прокричал из сеней кот, – Держи Василису, не пущай её за ворота!

Полуголая баба, уже добежавшая до тропинки, ведущей в баню, обернулась:

– А ну стой! – взвизгнула она и кинулась к девочке грозя ей веником.

Василиса пустилась наутек.

Из бревна на углу дома выпрыгнул Тихон, он встал, растопырил маленькие ручки в стороны, пытаясь преградить девочке дорогу, но Василиса перепрыгнула через мужичка, дернула засов и выбежала за калитку. Оказавшись на почтительном расстоянии, Василиса почувствовала, что погоня прекратилась, она осторожно обернулась. Тихон и Авдотья выглядывали через щели штакетника и жалобно звали Василису вернуться:

– Василисушка, – молил домовой, заламывая руки, – Вернися в избу… Мы тебя не обидим… Мы добрые…

– Нельзя тебе на деревню сейчас – ласково убеждала Авдотья.

– Ну, уж нет! – крикнула Василиса, – Ни за что не вернусь!

– А-ну, сейчас же иди домой! – гаркнула Авдотья, притопнув ножкой.

– А! Вишь как заговорили!!! – проскрежетала Василиса, – А ну, попробуй догони! – девочка начала дразнить человечков, она высовывала язык, корчила рожицы, подпрыгивала и кривлялась всем телом.

– А! Не можете за забор выйти! – зло хохотала Василиса.

– А ну тебя! – махнул рукой Тихон, – Тьфу на неё! Пошли, Авдотья! Пусть идёт! Пусть любуется на тайное глядючи! А потом с ней сама Агая Васильевна разберётся…

– Бе-бе-бе! – победоносно крикнула Василиса и повернулась к деревне.

В пяти метрах от неё стояла женщина, оказывается, незнакомка всё это время с любопытством наблюдала за девочкой.

– Здравствуйте, – смутилась Василиса.

Женщина подошла к девочке:

– А кого это ты так дразнила? – она жадно вглядывалась в сторону бабкиного дома, её рот приоткрылся и из него вывалился язык.

От ужаса Василиса ахнула и окаменела.

– Ты чего?!? – чмокнула женщина и язык спрятался за зубами.

Девочка не могла издать и звука, она часто моргала и как зачарованная смотрела на уродливую незнакомку.

– Так ты что, бабку Агаю дразнила? – язык выполз снова, как змея он извивался в воздухе, капая на землю вязкой слюной.

Василиса похолодела, приступ тошноты сдавил горло.

– А ты, поди, ненормальная?! – озарилась женщина, а гигантский аспид[16 - Аспид – ядовитый змей] радостно затанцевал.

Девочка зажмурилась.

Женщина, не сводя глаз с Василисы, сделала несколько шагов назад, восторженно пискнула, резко развернулась и торопливо засеменила куда-то по дороге. Василиса смотрела ей вслед с отвращением, она видела как её язык становится всё больше и больше, слышала захлёбывающуюся речь: «Видал как бывает?!» – брызгала слюной женщина – «Девчонка-то бабкина шизофреничка! Ах, вот почему её сюда отправили!»

Лишь через несколько минут Василиса пришла в себя и продолжила путь.

Проходя мимо дома на повороте у «ФАП» она снова столкнулась этой женщиной, теперь липкая змея обнимала молодую девушку с огромными заячьими ушами. Зрелище показалось Василисе омерзительным: цепкий язык обвивал пушистые уши, вползал внутрь длинного левого уха, высовывая свой липкий кончик из правого, лица обеих были искажены уродливыми гримасами. Василиса прикрыла лицо ладонями, пробежала мимо, свернула за поворот, и столкнулась с коренастым мужчиной, он зло оскалился, нижняя часть его черепа вытянулась, образуя волчью пасть, оборотень оскалился, обнажая выдающиеся острые клыки:

– Смотри куда прёшь! – пролаял он на ходу.

Василиса отпрянула.

На крыльце магазина продавщица журила тощего мальчишку. Парочка выглядела совершенно обычно и Василиса замедлила шаг.

– Сашенька, – мягко настаивала продавщица, – Ты мне честно скажи, это ты с витрины шоколадку стянул, признайся…

– Не я, тетя Валя, это Петька Ярков… Ква-ква-ква… – мордашка мальчугана исказилась и мгновенно позеленела, аккуратный детский ротик растянулся до ушей, а по коже надулись пупырышки и чем громче и усерднее он квакал, тем крупнее и безобразнее становились эти выпуклые, рыхлые бородавки.

«Боже мой!» – задрожала Василиса, – «Он жаба!»