Основные труды. Том 2. Идеология последовательного (революционного) гуманизма. Теория общества и хозяйства

Из-за отсутствия сколько-нибудь мощных общественных сил, противостоящих с демократических позиций закреплению сложившихся порядков и тенденций, проблема завершения переходного периода – это проблема “кто кого” в противостоянии разных групп международного и крупного российского капитала, в интересах которого проводились социально-деградирующие реформы. Приходится констатировать, что из-за массовой социальной деградации населения, сменившей период революционного демократического подъёма 1989–1991 гг., собственно российская линия в этом противостоянии, существенная по мощи, – это линия не на демократический выход из нового тупика, а линия великодержавная, имперская. Эта линия связывает спасение России с диктатурой как формулой политической практики – с приходом к власти “сильной руки”, с ужесточением власти, с ограничениями политических и гражданских свобод, а не с развитием политической активности народа.

Анализ расстановки и перспектив расстановки социальных сил приводит к выводу о реальном возможных следующих вариантах завершения переходного периода, если расстановка сил принципиально не изменится:

а) периферийный капитализм колониального (полуколониального) типа с выполнением политической властью функций колониальной администрации;

б) фактический распад России, её разделение по “сферам влияния” разных групп международного финансового капитала. Это может произойти и при формальном сохранении России как единого государства, но может приобрести и форму прекращения существования России как геополитической реальности;

в) открытый фашизм, опирающийся на деградировавшую массу населения при поддержке отечественного капитала.

Эти варианты не являются полностью взаимоисключающими. Они могут переплетаться, сочетаться, но с преобладанием того или иного варианта как магистральной линии развития. К примеру, в первом варианте (колониальная зависимость) реально появление минидиктаторов (минигитлеров), если это в каких-либо отношениях будет отвечать интересам реальных хозяев России (международного капитала) или же не будет существенно затрагивать их интересы.

Характер всех реально прогнозируемых вариантов заставляет говорить о ближайшем будущем России не как о выходе из исторического тупика тоталитаризма, а как о видоизменении исторического тупика и о реальной угрозе такого видоизменения исторического тупика, как открытый фашизм без всякой маскировки псевдомарксистской фразой.

Главная проблема современной России – ктоможет провести или заставит власти провести социально-организационные (институциональные) реформы, способные переломить обозначившиеся, поистине страшные тенденции развития, чтобы вывести российские народы в русло социального прогресса?[102 - См. подробнее: Ракитский Б. В., Ракитская Г.Я. Пространство ответов: кто сделает или кто заставит сделать? – В кн.: Россия в актуальном времени-пространстве /Под ред. Ю.М.Осипова и др. – М.-Волгоград: Изд-во Волгоградского университета, 2000, сс.391–397.].

Каждое научно-идеологическое течение по-своему отвечает и на этот вопрос, и на вопрос о том, что считать социальным прогрессом для России.

В современном марксизме все более осознаются сложности формирования субъекта-носителя общественного прогресса не только в странах, попавших в глубокую колею тоталитаризма или колониализма. Осознано, что к концу двадцатого столетия перспектива утраты гуманно ориентированного будущего реальна и для человечества в целом. Преемственность современного марксизма с первоначальным марксизмом лежит на линии, связывающей возможность гуманизации общества с социальной активностью масс. Именно поэтому современные марксисты признают самым важным достижением четвертой русской революции (а возможно, и пока единственным исторически значимым ее достижением, если не считать распада СССР-овской империи) появление в России зачатков гражданского, многосубъектного общества. Получили право на жизнь разные идеологии, разные научные школы, разные общественные и политические организации и движения. В этом – шанс выхода российских народов в демократическое будущее.

3. Марксистские подходы к анализу взаимосвязи научно-технических и социально-организационных преобразований

Долгое время олицетворением прогресса производства было создание и улучшение машин, их системы.

И до сих пор машина остается основным видом техники. Ее совершенствование было в последние полтора столетия основным способом практического приложения научных знаний. Отсюда и сам термин “научно-технический прогресс”.

Между тем возникновение и развитие машинной техники с самого начала шли рука об руку с кардинальными преобразованиями организационно-экономических отношений производства. Так что прогресс организации с самого начала был непременным компонентом того разностороннего процесса совершенствования производства, который получил отражение в понятии “научно-технический прогресс”. Среди других компонентов было и остается совершенствование технологии. С течением времени, однако, взаимосвязь техники, технологии и организации изменилась, роль технологических сдвигов и переворотов возросла, роль организации стала решающей в повышении эффективности производства.

Сейчас стало более или менее ясным, что нельзя трактовать существо научно-технической революции (НТР) по методу возведения в главную черту или закономерность одного из конкретных направлений возможных или происходящих преобразований в производстве. Равным образом неправомерно искать суть НТР в революционных переменах какой-либо одной из сторон производственного процесса. Требуется иного типа подход, продемонстрированный К.Марксом при осмысливании им первой промышленной революции.

Любопытно, что крупнейший современный авторитет институционалистского направления экономической мысли Дуглас Норт признаёт безусловный приоритет и непревзойденный до сих пор вклад К.Маркса в изучение взаимосвязи научно-технических и институциональных изменений: “Несмотря на то, что по истории технологии и связи технологии с экономическим процессом написано много прекрасной литературы, этот вопрос по существу остался за рамками какого-либо формального корпуса теории. Исключение составляют труды Карла Маркса, который попытался соединить технологические изменения с институциональными изменениями. Разработка Марксом вопроса о связи производительных сил (под которыми он обычно понимал состояние технологии) с производственными отношениями (под которыми он понимал различные аспекты человеческой организации и особенно права собственности) представляла собой пионерные усилия, направленные на соединение пределов и ограничений технологии с пределами и ограничениями человеческой организации[103 - Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М.: Фонд экономической книги “Начала" 1997, с.168.].

Четвёртая часть всего объема I тома “Капитала” посвящена рассмотрению капиталистической формы повышения производительности общественного труда. Кооперация, разделение труда и мануфактура, машины и крупная промышленность – таковы логические ступени прогресса материально-технической базы. Однако рассматривая их, К.Маркс нигде не абстрагирует логику развития производительных сил от конкретной общественной формы, в которой этот процесс протекает. В результате четвертый отдел I тома “Капитала” являет собой единство истории возникновения и функционирования машинного фабричного производства, индустриального хозяйства и истории возникновения и эксплуатации рабочего класса. В чем же состоит общественно-экономическая сущность промышленной революции? В появлении машин? Нет. В создании фабрики, крупной индустрии? Нет. Ее сущность – в историческом выборе, сделанном обществом под давлением господствующего класса. Машина стала мощным средством эксплуатации, формирования устойчивой социальной структуры капиталистического общества, укрепления господства буржуа и реального подчинения труда капиталу. Не случайно поэтому четвертый отдел I тома “Капитала”, содержащий осмысление первой промышленной революции, носит название “Производство относительной прибавочной стоимости”, что означает: развитие эксплуатации с помощью научно-технического прогресса[104 - Маркс К. Капитал. Т.1 – К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч. Т.23.].

На подход К.Маркса к анализу первой промышленной революции опирался В.И.Ленин, настаивая в полемике с народниками на необходимости целостного видения процессов изменения технико-технологических условий производства и изменения общественных отношений."… Преобразование, которое принято называть в экономической науке industrial revolution (промышленная революция)”, представляло “крутое и резкое преобразование всех общественных отношений под влиянием машин (заметьте, именно под влиянием машинной индустрии, а не “капитализма” вообще)… Это была полнейшая “ломка” всех старых, укоренившихся отношений, экономическим базисом которых было мелкое производство”[105 - Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма. Сисмонди и наши отечественные сисмондисты. – Ленин В.И. ПСС. Т. 2, сс. 231, 232.].

Обозначенный подход противостоит описательному анализу множества последствий научно-технического прогресса, предвидению и обобщению его материально-технической стороны. Рассмотрение современного научно-технического прогресса под углом зрения Марксова и Ленинского подхода требует чёткого ответа на вопрос: что же главное, сущностное с обществоведческой точки зрения заключено в многообразных формах, проявлениях и следствиях современного НТП и отражающих их понятиях?

Но сначала – о характере самой связи социальных форм общественного воспроизводства с технико-технологическими его особенностями. Такая связь, конечно, существует. Но насколько жесткой она является? И в какой мере технико-технологический облик производства, следовательно, и характер функций работника в производстве зависят от субъективных факторов – от социальных целей, которые преследуют участники общественного воспроизводства?

Точка зрения экономического и технико-технологического детерминизма, господствовавшая с конца 30-х годов в советской литературе, сильна и поныне. Суть ее состоит в том, что возникновение новых производительных сил и производственных отношений происходит будто бы не в результате преднамеренной, сознательной деятельности людей, а стихийно, бессознательно, независимо от воли людей[106 - См.: Сталин И. Вопросы ленинизма. – М.: Гос. изд-во по литической литературы, 1953, сс. 598–599.].

В такой трактовке взаимосвязи объективного и субъективного игнорировано то обстоятельство, что каждое новое поколение застает не готовые, завершенные и неизменные, а развивающиеся производительные силы и производственные отношения. Кроме того, оно застает определенную идеологию их развития, определенные систему интересов, мотивов, общественное сознание, образ жизни. Ни то или иное поколение, ни отдельные люди не трудятся вне общества, а это значит: улучшая что-либо в производстве, то есть осуществляя научно-технический прогресс, люди действуют при наличии сформированных, воспроизводимых и развиваемых обществом представлений о прогрессе и регрессе, о желательном и нежелательном.

Сознательно-целевое отношение к развитию техники, технологии и организации производства, причём дифференцированное в соответствии со спецификой социально-групповых интересов, – причина существования на каждом этапе истории определенного спектра возможных траекторий дальнейшего научно-технического развития, социальной его вариантности. При одном и том же уровне развития материальных производительных сил реально существует возможность различной социальной организации производства и всех сфер общественной жизнедеятельности. Существует возможность разнонаправленного развития материально-производственной основы общества, отражающего противоречивость интересов основных элементов социально-классовой структуры. Какой из вариантов осуществляется на деле, какого типа технико-технологические и организационные решения отбираются для реализации, распространяются – это определяется в конечном счете не конкретными достижениями НТП, а интересами доминирующих в обществе социальных групп, характером общественной системы.

Продукт первой промышленной революции – фабрично-машинное производство – постоянно питает тенденцию технико-технологического деспотизма по отношению к трудящемуся, тенденцию его формирования как частичного, односторонне развитого работника, по выражению К.Маркса, “придатка машины”, “неполного человека”. Однако такой характер воздействия технологии на работника может быть в значительной мере компенсирован путем расширения сферы его активности в самом производственном процессе – за счёт вовлечения работников в процессы управления производством и трудом. Участие в управлении не только гармонизирует жизнедеятельность работников, но является и одним из необходимых элементов социального механизма, позволяющего направить научно-технический прогресс на гуманизацию процесса труда и общественной жизни в целом.

Современная научно-техническая революция и, особенно, достижения последнего десятилетия XX века – очередная ступень в расширении социальной вариантности общественного развития. Но НТР вносит в этот процесс и принципиальную перемену.

С одной стороны, НТР создаёт столь богатые и разнообразные возможности технико-технологических решений, что поднимает на качественно новую ступень свободу общества в формировании, в сознательном развитии производительных сил.

Но, с другой стороны, НТР, давая новые ресурсы развития общества и огромные возможности роста производительности труда, вовсе не обеспечивает автоматически (как не обеспечивала автоматически и первая промышленная революция) гуманистический характер прогресса производительных сил. НТР, напротив, впервые вплотную подвела человечество к судьбоносному для него выбору. К выбору социального типа материально-производственной основы общества из двух кардинально противоположных типов.

Один из этих типов (один из вариантов развития) – материально-производственная база, обеспечивающая участие всех людей в общественно полезном труде, гармонично развивающем личность. Такая социальная направленность производственно-технологического прогресса позволила бы в конечном счёте обеспечить возможность свободного выявления, реализации и развития способностей и наклонностей каждого и всех членов общества в процессе активной социально значимой жизнедеятельности[107 - Под гармоничностью (всесторонностью) личности следует понимать не всезнайство или мастерство все руки, а сбалансированность интеллектуально-творческих, социально-нравственных и физических потенций личности, материальных, моральных и творческих интересов, а (см. подробнее о социальной специфике личности в разных общественных системах в работе: Ракитская Г.Я. Проблемы и направления развития социально-трудовых отношений в СССР. Препринт. – М.: ВНИИСИ, 1986).].

Другой тип (другой вариант развития) – материально-производственная база, оттесняющая большую часть человечества от участия в формировании средств и условий общественного развития, в их использовании для дальнейшего прогресса созидательной разумной деятельности на Земле и за ее пределами, в Космосе. В этом варианте большая часть человечества “исключается” из общества, выбрасывается в социальную резервацию с суррогатными, человекоподобными (виртуальными, как теперь говорят) формами жизнедеятельности – формами, имитирующими интеллектуально-творческую, социально-политическую и даже сексуальную активность.

Одна из прогнозируемых тенденций второго варианта развития – переход авангардной, целезадающей роли в прогрессе разумной деятельности на Земле к сообществу искусственно созданных существ (очередному изданию биороботов).

Научные и технические ресурсы и того, и другого варианта сегодня практически неограничены. Но выбор первого из них затруднен специфическими для конца XX века социальными следствиями предыдущего развития. Эксплуататорские слои современного мира объективно не на стороне этого варианта. Но специфическая причина – та, что социальная резервация уже реально существует как фактор, противодействующий гуманизации производства и общества. Социальная резервация – это и массовая культура, и потребительская система ценностей, и стандартизация личности.

Во втором варианте вполне могут быть решены такие проблемы, как преодоление бедности, болезней, производственно-технической отсталости тех или регионов и т. п. Но решены так, что социальная резервация становится “нормальным” социальным институтом, закрепляется как форма жизнедеятельности большинства.

К концу XX века возможность разнонаправленного дальнейшего развития производительных сил, отражающая противоречивость интересов различных классов и социальных групп, осознана настолько, что предметом специальных исследований стала так называемая проблема возрождения варварства на современной технической основе. Именно поэтому в современном марксистском обществоведении акцентируется проблема социальной направленности научно-технического прогресса, выбора общественной формы осуществления НТР. Акцентируется в связи с этим и проблема создания социально-хозяйственных механизмов, обеспечивающих гуманистическую направленность развития производства, необходимость отказа от иных вариантов, каковы бы при этом ни были сугубо экономические выгоды от их реализации, а точнее – независимо от степени их соответствия тем (по сути своей обособленным, локальным) экономическим интересам, которые адекватно выражаются с помощью присущего товарно-денежному механизму количественно-ценностного способа соизмерения разнокачественных явлений.

Нормы и правила хозяйствования для воспроизводственных звеньев, заданность “сверху” конечных (социальных) результатов их функционирования – это есть такие ограничения, необходимость соблюдения которых превращает их в социальные критерии эффективности производства. Марксистское обществоведение стоит, однако, на том, что никакие организационно-экономические преобразования в рамках общества, основанного на политической и хозяйственной власти капиталистического класса, не могут кардинально решить проблему обеспечения социально-гуманистической эффективности производства, научно-технического прогресса.

Итак, классический марксизм рассматривал проблематику взаимосвязей развития производительных сил и их общественной, в том числе организационно-общественной формы, на примере становления и развития машинного производства. Это обстоятельство не препятствует применению выработанной классическим марксизмом методологии такого рассмотрения и к современным стадиям взаимосвязей динамики производительных сил и их общественных форм. Методология остается той же самой, поскольку до сих пор не доказана качественная несоразмеримость объектов исследования на доиндустриальной, индустриальной и так называемой постиндустриальной фазах.

В самом деле, что общего, казалось бы, между мануфактурой и фабрикой? Здесь качественное различие, по-видимому, не меньшее, чем между индустриальным и так называемым информационным производством. Тем не менее К.Маркс дал блистательный и научно достоверный анализ перехода от одной фазы (мануфактуры) к другой фазе (машинному производству). Тем самым была впервые в истории общественной науки создана методология изучения взаимосвязей динамики производительных сил и их общественной формы, включая организационные формы этой динамики. Была тем самым создана методология, пригодная для исследования промышленной революции.

Нет убедительных аргументов, что методология, пригодная для исследования одной революции в общественном производстве, не пригодна для исследования следующих революций в общественном производстве. Современные марксисты считают, что эта методология вполне пригодна для таких целей.

Другое дело, что марксизм второй половины XX века не дал глубокого систематического анализа второй промышленной революции и научно-производственной революции (НТР). Не дал, в частности, и потому, что называющие себя марксистами исследователи, работающие не на основе исторического материализма, а на основе сталинской методологии, оказались неспособными на такой анализ. Они по существу были и остаются метафизиками, так что в общем и целом вынуждены оставаться на том горизонте исследований, на который могут подняться обществоведы-метафизики и действительно поднимаются в лице институционального, неоклассического, кейнсианского, смешанной экономики и др. направлений. Но любым исследователям, методологией которых является метафизика и эклектика, не дано подняться на уровень выше и достигнуть результатов, которые достижимы на базе марксистской методологии.

2000–2001

Восприятие теоретико-экономических идей в современной России: критически-компаративистский анализ

Пояснения публикатора

Ниже публикуются некоторые файлы с рабочего стола ПК Г.Я.Ракитской, отражающие её «рабочую кухню» как учёного. В 2000–2001 Галина Яковлевна в Институте экономики РАН разрабатывала свой раздел секторской темы. Мне кажется, ознакомление со следами процесса научного поиска может обогатить представление о характере учёного и о своеобразии манеры его работы.

    Б.В.Ракитский (2015)

Тема сектора на 2000–2001 г.:

Методология сравнительного анализа институциональных структур

Ракитская Г.Я.

(июнь 2000 г.)

Раздел:

Восприятие теоретико-экономических знаний и опыта в современной России: критическо-компаративистский анализ

Предмет анализа, проблемы и наброски подходов на 2000 год