Принцесса и компания. Гримуар чернокнижника

Гастон сглотнул и полез в карман. На свет появилась потертая масляная лампа размером с мою ладонь, совсем не похожая на нечто волшебное. Времени было мало. Если джинн освободится, никому из нас не поздоровится. Я украдкой опустила руку в карман.

Эдвард прищурился:

– Вызывай джинна.

Он не сводил взгляд с Гастона, который с угрюмым видом тер лампу. Такой шанс нельзя было упускать. Я вытащила из кармана платья руку с надетым на нее кастетом и резко ударила Эдварда по голове. Глаза принца закатились, и он осел на сиденье.

– Я желаю…

На полуслове Гастон подавился словами:

– Что ты с ним сделала?

– Сам-то как думаешь, гений?

Вокруг лампы заклубился синий дым, и мы тут же замолчали. Из дыма соткалось лицо представительного мужчины в тюрбане. Он с интересом оглядел содержимое кареты, уставился на Гастона и елейным голосом спросил:

– Чего желает мой господин?

– Ничего!

– Помолчи, Гризельда. Раз уж брат мне больше не мешает, я могу загадать свое последнее желание.

– Слушаю тебя, мой господин.

Насмешку в голосе джинна не расслышал бы только глухой. Как и следовало ожидать, Гастон оказался именно таким. Он тут же воспрянул духом.

– Итак…

– Закрой рот, – мрачно сказала я и для пущей убедительности ткнула принца в бок отобранным пистолем.

– Что ты себе позволяешь? – возмутился Гастон.

Джинн посмотрел на меня со злорадством:

– Мой господин потер лампу и сказал «я желаю». Теперь он должен загадать свое последнее желание.

Надежда передать решение задачи родителям окончательно угасла. Я уставилась на Гастона, соображая, как теперь быть.

Джинн тоже посмотрел на принца:

– Мой господин, осмелюсь заметить, что после вашего желания в вас влюбятся все принцессы, приехавшие на бал, включая и эту. После этого она не сможет вам навредить.

Гастон одарил меня самодовольной улыбкой.

Я вздохнула:

– Ты что, на самом деле такой идиот? Джинны – самые злопамятные из всех магических созданий. Стоит тебе только освободить его своим последним желанием, как он первым делом обрушит на землю эту дорогу, прямо вместе с нами!

– Она просто завидует вам, мой господин, и хочет сама завладеть лампой.

Слова джинна явно нравились принцу куда больше моих. На лице наблюдающего за нами призрака все отчетливее проявлялась паника.

Я решилась:

– К твоему сведению, я умею общаться с духами мертвых, и один из них сейчас в карете. Сделай, как я говорю, иначе он расправится с тобой, даже если я буду под действием магии.

Джинн усмехнулся:

– Она обманывает вас, мой господин.

Я требовательно взглянула на призрака. В воздухе появилась легкая дымка. Гастон завороженно уставился на нее. Джинн метнул в призрака взгляд, полный злобы. Призрак тут же растаял в воздухе. Джинн торжествующе подмигнул, и мое терпение лопнуло. Я подняла выше пистоль.

– Ты будешь повторять за мной слово в слово. Пожелаешь, чтобы джинн вернулся в лампу и ждал, пока его не вызовет к себе новый хозяин. Отклонишься хотя бы на звук – пеняй на себя.

– И что же ты сделаешь? – хмыкнул Гастон.

Я перевела прицел на его ширинку, и усмешка тут же сбежала с лица принца.

– Ты не осмелишься!

– Да ну? После этого тебе все прекрасные принцессы будут без надобности.

Гастон прищурился:

– Ты не знаешь, как с ним обращаться. Это оружие – сплав науки и магии.

Я мрачно усмехнулась и взвела курок:

– Жаль тебя расстраивать, но с ним справилась бы и моя трехлетняя сестренка.

Выбираясь из кареты, я придержала платье, чтобы в карманах не громыхали лампа, пистоль и кастет, и подошла к своей семье, стараясь выбросить из головы угрожающий прощальный взгляд джинна.

Рэндольф понизил голос:

– Ну что, ты спросила у Гастона, как ему удалось построить воздушную дорогу?

– Не было времени, у нас вышла очень насыщенная беседа. Вот что я тебе скажу – думаю, он с радостью обсудит эту тему с вами обоими прямо на балу.

Близнецы радостно переглянулись:

– Правда?

– Я в этом совершенно уверена.

Братья тут же исчезли в толпе гостей. Мама что-то объясняла сестрам вполголоса, Сюзи и Бет сосредоточенно кивали. Отец подошел ко мне, держа в руках два бокала шампанского, и протянул один мне.

– Выглядишь довольной. Ничего не хочешь рассказать?