Мимоза. Литературный сборник

Если рассказать, ребята засмеют и ещё долго по деревне разные сплетни ходить будут, обрастая новыми вымыслами. Что-что, а предметом насмешек он быть не хотел. Парнишка присел под тонкой молоденькой берёзкой и прикрыл глаза. Он увидел себя со стороны – как подходил к озеру, как бросился прочь. Вспомнил бездонные тёмные глаза, колокольчиковый смех и блестящие капли, летящие с кончиков волос таинственной незнакомки. Тело отзывалось сладкой негой.

Его видение прервал хохот парней.

– Ну ты, Вася, молодец! Мы уж думали, что ты дома, а ты тут, – щурясь, заговорил тёмно-русый Павел, самый старший из друзей.

– Да я купнуться ходил, – как-то неуверенно ответил Василий.

– Ну-ну! Что-то у озера мы тебя не заметили, во сне, что ли, купался? – здоровый смех парней поднял в небо стайку птиц.

Дружной компанией, подшучивая друг над другом, ребята пошли в деревню.

День прошёл быстро, вспоминать об утреннем приключении было некогда. Женщины успели испечь пироги с ягодами, оставшиеся раскладывали под знойным солнцем. Зимой сласти ой как нужны будут. Можно будет и кисель, и компот сварить. А можно и просто заварить. Мужики же проверяли срубы домов, бань, сараев – не надо ли где мох подоткнуть, где коленце поменять. Да мало ли работы на своём подворье? Летом надо всё успеть, чтобы холодную зиму пережить.

Управившись с вечерними делами, молодёжь готовилась к посиделкам. В конце дня на небо наползли тучи, закрапал дождик, и все собирались у бабы Марфы.

Одинокая старушка пришла в деревню уже после того, как потеряла от болезни мужа и двух дочек. Пришла ещё молодой женщиной, но её чёрное одеяние сделало своё дело, для всех она стала бабкой. В селе Марфу любили. Она никому не отказывала в помощи, была скора на любую работу. Знала много историй и сказок – за это её особенно полюбили дети, да и большаки с удовольствием слушали и просили рассказать ещё и ещё. Поэтому и собиралась молодёжь у неё на посиделки, где через смех и песни передавала эта мудрая женщина истину жизни. Да и плату она не брала. Разве что просила помощи, когда надо было.

Лавки уже стояли вдоль стен под навесом рядом с амбаром. Там же на столе стоял кувшин с ключевой водой и простенькие подсвечники. Лучины тоже были приготовлены, их обычно забирали рукодельницы, сидевшие в дальнем углу, куда свет не дотягивался.

Первыми приковыляли старики. Они очень любили петь и слушать молодёжь. Но самое главное, песни давали им силы. Не редко на посиделки дедулю правнуки приводили под руки, а домой он возвращался уже сам – полон сил и энергии прожить ещё пару месяцев, а то и годков.

На улице уже смеркалось, когда к дому Марфы потянулись весёлые стайки девчат и парней. Девушки брали с собой рукоделие, а парни – угощение для красавиц и рукодельниц. Не дожидаясь, пока все соберутся, вечер начинался разговорами стариков.

– Ефим Емельяныч, а ты как это сегодня без костылька пришёл? Аль ещё с прошлого раза не растерял прыть молодецкую? – Марфа, смеясь, налила в глиняный стакан молока и поставила крынку на стол. – Угостись, мил человек, не побрезгуй.

Старичок, кряхтя, поднёс к губам молоко, подмигнул и выпил залпом.

– Эх, Марфутка, коли бы ты мне молодильный напиток так подавала, так я тебе б не только подмигнул, а быстрёхонько в кадрильке закрутил.

– Да ладно тебе, кадрильку подавай, ты хоть потом до дому то доберись. – Хозяйка с улыбкой и уважительным поклоном забрала стакан.

– А ты зря, Марфа. Наш Ефимушка знатным парнем был, за ним девки из соседних деревень ой как охотились, – вступила соседка Клавдия Кузьминична. – Певца такого, да на язык быстрого балагура во всей округе не было. Да и я нет-нет да поглядывала, – улыбнулась старушка. – Девки те были красавицы голосистые, а танцевали так, что ноги сами в пляс пускались. Только выбрал Ефим тихую маленькую Агафью. Не красавицу, но искусную мастерицу. Уж как ладно живут они, душа в душу. Только тихая Агаша и смогла усмирить буйный характер мужа. А как ей это удавалось, одному Богу известно. Да и внуки у них загляденье, смотри, какие ладные.

В это время заходили во двор два парня и девушка. Павел был выше своего младшего брата Сеньки. Оба темноглазые, не то что дед, но взгляд такой же озорной. Ждана – их сестра была хороша собой, коса русая, тяжёлая, глаза зелёные. И мастерица в бабку, та внучку всем своим премудростям научила. Давно бы девку уже сосватали, только отец сказал, что ещё пару лет никому её не отдаст. Вот и ходила она всегда с братьями. Последним пришёл смешливый веснушчатый паренёк с гармошкой.

Девушки на посиделках сразу за работу принялись. Кто кудельку, кто шерсть прял, кто вязал, кто вышивал. За вечер каждая своё задание, данное матерью, должна была выполнить: либо носок связать, либо один узор на полотенце вышить, либо спрясть полкудели. Вечер начался с общих песен, что запевала одна мастерица и подхватывали другие.

«В низенькой светёлке[6 - Цитата из песни «Пряха» Михаила Трофимовича Высоцкого.] огонёк горит,

Молодая пряха у окна сидит», – затянула Ждана.

«Молода, красива, карие глаза,

По плечам развита русая коса», – подхватили остальные девушки.

Все мастерицы под песни старались быстрее закончить свою работу, чтобы успеть полюбезничать с парнями. Те слушали и лузгали семечки, разглядывали девушек и тоже ждали, когда можно будет уже угостить самую пригожую.

Пели не только девушки и женщины, пели и парни. А запевалой был у них Ефим Емельяныч, хоть и стар годами, а голос был красивый и сильный. Если кто не знал, ни за что бы не сказал, что поёт самый настоящий дед. А уж потом подхватывали молодые голоса.

«Во подоле Макоши[7 - Цитата из песни «Во подоле Макоши» на слова Георгия Радуги.] Мир рождается,

Во подоле Макоши Мир рождается,

Диду праведный, Сварог, дуй-подуй,

Коло – Сварожье злато колодуй».

Песни пели разные – озорные и печальные, про любовь и про измену, про быль и про сказку. Работа подходила к завершению, и парни уже подсаживались к девушкам, чтобы те уделили им внимание. Павел уже давно намекал Василию, что его сестра краснеет, когда его видит.

– Вась, а ты всё ещё не нашёл себе зазнобушку? Так ты к нашей Ждане приглядись, чем не невеста? И времени не меньше года для ухаживаний у тебя есть, – улыбаясь, говорил Павел.

«Ай, чем чёрт не шутит, может вправду подсесть в Ждане?» – подумал Василий и только пошёл в её сторону, как гармонист заиграл частушки, девушки вышли в круг и запели:

«Как заслышу я гармошку[8 - Цитата из цикла «Частушки-озорнушки» Любови Николаевны Долбиной] —

Заиграет кровь ключом,

Увлеклась я гармонистом,

А гармошка – ни при чём».

Девушки, а за ними и парни, закружились в пляске. Ждана видела, что Василий сделал шаг в её сторону. Она сожалела, что тот промедлил и не успел подойти до частушек. Ждана уже давно тайно была влюблена в этого красивого парня. А он, как назло, не замечал её даже тогда, когда бывал у них дома. Иногда она обижалась на своего отца, уж больно суров он был к парням, если они начинали оказывать внимание его единственной дочери. Может, и милый сердцу Василий поэтому не обращал внимания на неё? А сегодня он смотрел на неё, и оттого Ждана плясала, звонко пела частушки.

Молодежь уморилась, парни с девушками рассаживались по лавкам, парочки держались за руки. Василий робко сел рядом со Жданой. Её сердце трепетало, может, возлюбленный возьмёт за руку?

– Ефим, расскажи-ка нам что-нибудь этакое, – предложила Клавдия Кузьминична.

– Вот не помню, говорил я вам, аль нет, но слушайте. Многие из вас слышали про русалок, но многие ли про них знают? – Дед посмотрел на всех.

Присутствующие пожимали плечами, девушки ближе придвинулись к своим парням. У Василия пробежал холодок по спине, он вспомнил, как ходил сегодня купаться.

– Так вот, – продолжал рассказчик, – многие считают, что русалками только утопленницы становятся. Но так не всегда бывает. Иногда появляются они от большой любви между ними и другими живыми существами: лешими, лесовиками, водяными. И характеры у них тоже разные бывают, как прям у людей, – дед громко хихикнул, как будто вспомнил что-то. – Бывает, улыбается, ласкается, а потом как огреет кочергой!

Визг и хохот раздался над улицами – это Сёмка позади рассказчика изображал слова деда.

– Ефим Емельяныч, а ты не про Агашу ли свою рассказываешь? – сквозь смех прозвучал голос Клавдии. – Говорят, она тебя в руках крепко держит. Может, и кочергой учит?

– Может, и про Агашеньку. Всем бы нам, мужикам, таких жён – вот уж поистине шея, ведь вот как захочет, так и повернёт. Но моя-то не силой, а лаской это делает. – Старик улыбнулся. – Знает, что я без песен нежилец, вот и терпит мои отлучки вечерние. Сама-то уже не в силах со мной ходить. – Дед незаметно смахнул рукой слезу.

– Ладно, дедушка, что там дальше? – защебетали девчата.

– А дальше… Дальше про характеры хочу сказать. Они ведь тоже разные, как и мы с вами. Вот, например, Бродницы – они ведь людям помощницы. Они добрые, знают все броды и человека ведут к ним. А если ребёнок в воду упадёт, вытащат, обогреют и его ноги дуновением ветра к дому направят. И если потеряется – найдут и доставят родителям. Вот помню, у нас в деревне, я ещё мал был, привела молодая женщина паренька, и пока родители сынка обнимали, её и след простыл. Только у ворот пятно мокрое осталось, долго не высыхало.

– Так у нас у колодца всегда мокро, так к нам Болотница приходит? Ой, больше не буду за водой ходить! – хихикнул гармонист и растянул меха.

Девки тут же на него зашушукали.

– А вот Болотницы – они коварны. Это да. Они прикинутся девой, заплутавшей на болоте, и ну, парней звать на помощь. Парни на красоту падкие. Он к ней вроде уже и шагов десять сделал, а она всё на том же расстоянии. И плачет, и зовёт, говорит, что батюшка замуж отдаст спасителю. А ведь они и вправду красивые. – Старик задумался.