Глаза Гейзенберга

Последовала долгая пауза, во время которой Орн и Тануб продолжали разглядывать друг друга. В конце концов Стетсон сдался:

– Ладно. Продолжай действовать по плану. Но разузнай, где они спрятали «Дельфинус». Если вернем себе корабль, у них не останется козыря.

– Зачем ты все время себя трогаешь? – спросил Тануб.

Орн убрал руку с горла.

– Это от нервов. Оружие меня всегда нервирует.

Тануб слегка опустил дуло дробовика.

– Может быть, продолжим путь к городу? – предложил Орн. Облизал пересохшие губы. Зеленое освещение в кабине придавало лицу гинца жутковатый зловещий вид.

– Скоро отправимся.

– Составите мне компанию? – спросил Орн. – За мной есть пассажирское сиденье.

Зрачки Тануба по-кошачьи дернулись вправо, потом влево.

– Да.

Он обернулся, гаркнул какой-то приказ во мрак джунглей, а потом залез в кабину позади Орна.

От гинца пахло мокрой шерстью и еще немного – кислотой.

– Когда можно будет ехать? – спросил Орн.

– Великое солнце скоро опустится, – сказал Тануб. – Как только взойдет Чираначурусо, мы сможем продолжать путь.

– Чираначурусо?

– Наш спутник… наша луна.

– Какое красивое слово, – сказал Орн. – Чираначурусо.

– На нашем языке это значит «рука победы», – сказал Тануб. – Она осветит нам путь.

Орн обернулся, чтобы посмотреть Танубу в лицо.

– Вы хотите мне сказать, что что-то видите в том свете, который пробивается через эти деревья?

– А ты не видишь? – спросил Тануб.

– Без фар – нет.

– У нас разные глаза, – сказал Тануб и, наклонившись к Орну, всмотрелся в его лицо. Вертикальные зрачки гинца расширились, потом сузились снова. – Ты такой же, как… другие.

– Те, что с «Дельфинуса»?

– Да.

Тут Орн заставил себя замолчать. Ему хотелось спросить про «Дельфинус», но он чувствовал, что ступает по очень узкой тропинке терпимости. Им так мало удалось выяснить о гинцах. Как они размножаются? Что у них за религия? Было очевидно, что Стетсон и стоящие за ним чины не ожидали успеха миссии. Это был отчаянный ход разменной пешкой.

Орна пронзило внезапным сочувствием к гинцам. Тануб и его товарищи не имели никакой власти над собственной жизнью. Все решения принимали перепуганные люди.

Перепуганные, доведенные до отчаяния люди, выросшие в тени ужасов Рубежной войны. Давало ли это право им судить о судьбе целого вида? Жители Гины были мыслящими существами.

Никогда до того не считавший себя особенно религиозным, Орн все же мысленно произнес молитву: «Махмуд, помоги мне спасти этот… народ».

И вдруг его захлестнуло волной внутреннего спокойствия, ощущением силы и уверенности. Он подумал: «Решения принимаю я!»

Джунгли накрыла холодная тьма, резко приглушив звуки дикой природы. Гинцы в кронах и вокруг саней подняли галдеж.

Тануб, кряхтя, поерзал в кресле.

Гинец, стоявший на багажном отсеке саней, спрыгнул на левую сторону.

– Едем, – сказал Тануб. – Медленно. Держись за моими… разведчиками.

– Как скажете. – Орн осторожно повел сани в объезд торчащего на пути корня, глядя, как свет фар выхватывает из темноты суетливые фигуры его сопровождающих.

Пока они ползли вперед, в кабине стояла тишина.

– Слегка направо, – сказал Тануб, указывая на просвет между деревьями.

Орн подчинился. Вокруг с лианы на лиану метались силуэты.

– Я любовался вашим городом с воздуха, – рискнул Орн. – Там очень красиво.

– Да, – сказал Тануб. – Весь ваш вид так считает. Почему корабль спустился так далеко от города?

– Мы не хотели садиться там, где можно что-нибудь разрушить.

– В джунглях ничего нельзя разрушить, Орн.

– Почему у вас только один большой город? – спросил Орн.

Молчание.

– Я говорю, почему…

– Орн, ты не знаешь, как у нас принято себя вести, – прорычал Тануб. – Поэтому я тебя прощаю. Город нужен для нашей расы; для ее всевечности. Наши дети должны рождаться в лучах солнца. Когда-то, давным-давно, мы строили грубые площадки на верхушках деревьев. Теперь… так делают только дикие.

В ушах Орна зашипел голос Стетсона:

– Полегче с разговорами про потомство и размножение. Тема всегда деликатная. Это яйцекладущие существа. Половые железы у них, судя по всему, скрыты под длинным мехом там, где должен быть подбородок.

«А кто решает, где должен быть подбородок?» – мимоходом подумал Орн.