Браконьер

Прости ей, Господи! Она сказала совершенную неправду.

– Как жаль, что не у всех такая короткая память.

– А что?

– Я говорил с тем джентльменом, к которому вы мне давали поручение.

– И что же он сказал?

– Что вы совершенно правы, что между ним и вами, действительно, невозможны письменные сношения, и что писать вам он больше не будет.

– Это очень разумно с его стороны, и я очень рада.

– И все-таки я знаю, что ему без вас не жить. Он мучается.

– Я не виновата.

– Конечно, нет. Но ведь до встречи с вами он презирал всех женщин и был счастлив. Теперь он разом утратил свой покой.

– Это ему за дело. Зачем он презирал женщин? Никого не следует презирать. Вот он и наказан.

– Если бы наказывать каждого, кто сделал ошибку, то ни один из нас не избежал бы порки – это еще Шекспир сказал.

– Позвольте спросить, г. медник, где это вы выучились цитировать Шекспира?

– Там же, где выучился многому другому. Я не всегда был странствующим медником.

– Я всегда это предполагала. А почему вы им сделались?

– Правду говорит, мисс Мэтьюс?

– Разумеется.

– От несчастной любви.

– Я читала у старинных поэтов, что из-за любви боги превращались в людей, но не слыхала, чтобы какой-нибудь бог принимал когда-нибудь на себя вид медника, – сказала с улыбкой Мелисса.

– Бессмертный Юпитер, когда влюблялся, обыкновенно прятал свою молнию. Купидон для успеха в любви прибегал нередко к помощи Протея. Мы не гарантированы от этого и сейчас.

– А кто же героиня, г. медник?

– Она была в некоторых отношениях очень похожа на вас, мисс Мэтьюс. Такая же красавица, такая же развитая, умная, добрая. Такая же гордая и, – увы! – такая же недоступная, неумолимая, как та особа, из-за которой страдает знакомый мне молодой джентльмен. В своем безумии он – вообразите только себе это, мисс Мэтьюс! – попросил меня посвататься к вам от его имени, попросить за него, похлопотать, встать за него перед вами на колени, умоляя вас сжалиться над ним. Что я мог ему сказать на все на это, мисс Мэтьюс? Уговаривать, вразумлять было бы совершенно бесполезно. Я сказал, что передам все. Могу ли это сделать, мисс Мэтьюс?

– Прежде всего, мистер медник, я желаю знать, как зовут этого джентльмена.

– Я дал слово не говорить его фамилии, но это можно обойти. Вот у меня в кармане его книга, на ней изображен на первой странице его фамильный герб, и значится подпись его отца.

Спайкмен подал книгу. Мелисса прочитала надпись и положила книгу на скамейку.

– Так как же, мисс? Могу я при случае еще раз замолвить перед вами словечко за этого джентльмена?

– Но ведь его нет самого здесь, вы говорите, а я не могу же вести переговоры с медником. Пусть он сам придумает способ лично повидаться со мною. Прощайте, г. медник.

Мисс Мэтьюс ушла в дом.

Прошло две недели, в течение которых Спайкмен каждый день имел встречи с мисс Мелиссой. Джо все это время сидел без дела и страшно соскучился. Наконец, Спайкмен сказал ему, чтобы он шел к беседке и сказал мисс Мэтьюс, что его дядя, медник, заболел и не может сегодня прийти.

Джо явился на место. Мисс Мэтьюс не было видно. Джо забрался в кусты и стал ждать. Вот пришла, наконец, и она, но не одна, а с мисс Араминтой. Когда они сели на скамейку, Араминта сказала:

– Мелисса, в доме, при отце, я нашла неудобным говорить, но здесь скажу. Сегодня Симпсон объявила мне, что она тебя видела несколько раз не только днем, но даже и по вечерам с каким-то человеком странного вида. Ты с ним прогуливаешься и беседуешь. Я удивляюсь, что ты сама до сих пор мне ничего не сказала. Теперь я прошу тебя объяснить мне это странность, иначе я должна буду сообщить обо всем твоему отцу.

– И сделать этим то, что меня запрут на несколько месяцев. Спасибо, Араминта, ты очень добра, – отвечала Мелисса.

– Но что же мне остается делать, Мелисса? Посуди сама… Кто такой этот человек?

– Странствующий медник, передавший мне письмо от одного джентльмена, которому вздумалось в меня влюбиться.

– Как же ты поступила?

– Письмо не взяла и отказалась видеться с этим господином.

– Зачем же продолжает ходить сюда этот медник?

– Он всюду ту ходит, заходит и к нам просить работы – нет ли ножей и ножниц поточить, кастрюль починить…

– Слушай, Мелисса, это смешно. Вся прислуга об этом говорит, а ты знаешь, что это значит, когда прислуга говорит, и знаешь, как она говорит. Зачем тебе нужен этот медник? Что ты в нем нашла интересного?

– Он меня забавляет. Он такой глупый.

– Следовательно, у тебя нет серьезных причин для продолжения этих свиданий, возбуждающих неприятные толки. Можешь ты мне дать слово, что их больше не будет? Ведь это же безрассудно и бессмысленно.

– Что же ты думаешь, что сбегу, что ли, с этим медником? Да, кузина?

– Нет, я этого не думаю, но все-таки медник неподходящая компания для мисс Мэтьюс. Мелисса, ты сделала большую неосторожность. Всю ли ты правду мне сказала, я не знаю, но только я должна тебя предупредить, что если ты мне не дашь сейчас же честного слова прекратить это неподходящее знакомство, то я вынуждена буду все рассказать дяде.

– Я не желаю, чтобы с меня брали честное слово насильно, – с негодованием возразила Мелисса.

– Хорошо, я не стану тебя торопить. Даю тебе на размышление сорок восемь часов. Если в этот срок ты не одумаешься, то я все скажу твоему отцу. Это решено.

Араминта встала со скамейки и направилась к дому.

– Сорок восемь часов! – проговорила задумчиво Мелисса. – В этот срок придется все решить.

Джо в достаточной степени сообразил то, что произошло между двумя кузинами, и решил отступить от инструкций, данных ему Спайкменом. Он знал, что Спайкмен вовсе не болен и, сказываясь больным, хочет только возбудить в мисс Мелиссе нетерпение. Мелисса сидела в глубокой задумчивости, когда к ней подошел Джо.

– Это вы, мальчик! – сказала она. – Вы зачем?

– Я проходил по дороге, мисс.