Брак по расчету

– Так или иначе, опоздала я или нет, разницы никакой. Я передумала. Может, мне и придется вкалывать в худших театрах Лондона и в будущем меня ждут только латиноамериканские танцоры и пицца навынос в моем подвальчике, но у меня никогда не было денег, я к этому привыкла и не боюсь так прожить всю жизнь. Ночью я все обдумала и решила, что хочу выйти замуж по любви. Тебе придется одолжить денег у кого-нибудь другого. А я вообще могу жить так, будто никакого наследства бабушки никогда и не существовало.

Высокомерие на его лице сменяется чистым ужасом.

Он хватает ртом воздух, хочет что-то сказать, но не выходит. Господи, спасибо тебе за это зрелище. Впервые за все время этот заносчивый сноб-аристократ потерял дар речи.

– Видишь, Эшфорд, я тебе показала, что не всегда последнее слово остается за тобой. И, так как после этой церемонии я тебя больше никогда не увижу, я доставила себе это удовольствие. Кстати, я все еще согласна выйти за тебя замуж, так что пойдем покончим с этим – и до нескорого свидания.

Эшфорд хватает меня за локоть и тащит ко входу.

– Ты знаешь, кто ты?! Причина нервного срыва!

– Дорогой мой, будь нежнее, мы же собираемся пожениться! – подкалываю его я. – Любовь моя-а-а!

– Не говори так больше, у меня мурашки по коже.

Мы отдаем копии своих паспортов и другие документы и заполняем все бюрократические формуляры для свадьбы. Служащая мэрии при этом смотрит на нас квадратными глазами: мы, наверное, самая странная пара новобрачных. Мрачные, кислые, говорим отстраненно и вырываем друг у друга ручку, точно дети в начальной школе.

– Вы женитесь? – уточняет служащая.

– А вам как кажется? – язвительно отзывается Эшфорд.

– Я лишь хотела убедиться…

Скупым жестом Эшфорд передает ей подписанные документы:

– Теперь убедились?

– Джемма Пирс и Эшфорд Паркер. Герцог Берлингем! Ух ты, и вправду вы! Синьорина, вам встретился прекрасный принц! – восклицает женщина.

– Да, прекрасный. Как айсберг в океане.

Женщина, явно растерянная, перестает задавать вопросы и выдает нам номерок.

– Проходите в очередь, вас вызовут.

Очередь перед нами кажется бесконечной, так что мы молча встаем в хвост.

– Я стою в очереди, точно в миграционном центре. Как же низко я пал, – бормочет стоящий рядом Эшфорд.

– Что касается тебя, подтверждаю. А я тут внизу была всегда, поэтому разницы не замечаю, кроме твоего назойливого присутствия.

Он фыркает, а потом отворачивается в другую сторону.

Проходит добрый час, убийственная пытка для меня – присесть негде, и туфли на каблуках не снимешь, а еще и Эшфорд все это время молчит! Дерек как вошел в кабинет к прокурору, так оттуда и не вышел, поэтому убить время за беседой мне не с кем. Я отхожу от Эшфорда и иду играть в машинки с малышом четырех лет, чья мама стоит в очереди впереди нас. Она была только рада отдать мне сыночка на время, так что я наконец снимаю туфли и сажусь на пол рядом с ним. Мы притворяемся, что я работаю в автосервисе, а он должен припарковать машины. Проблема возникает, когда Келиб решает, что блестящая туфля Эшфорда – это «лежачий полицейский» и все машинки должны через нее проехать.

На первом же разе Эшфорд подпрыгивает как ужаленный.

– Да что с тобой такое? Это же просто детская машинка, а не бензопила!

– Если ты деградировала до ступени детского сада, то хотя бы меня в это не втягивай.

– Тебе стоит задуматься, раз я после часа в твоем обществе предпочитаю компанию четырехлетнего ребенка, – замечаю я.

Он пожимает плечами, сдерживая смешок.

– Тут не о чем задумываться – я прекрасно понимаю, почему тебе комфортно общаться с ребенком четырех лет.

Мама Келиба поднимает своего сына, и они исчезают в одной из комнат, после чего металлический голос объявляет наш номер.

Я поднимаюсь с пола, а Эшфорд тем временем уже широким шагом идет к двери; так что мне приходится догонять его как есть, босиком, и так я и появляюсь перед чиновником, который оформит наш брак. Я и не замечала, насколько Эшфорд высокий. Пусть я сейчас без каблуков, но он действительно очень высокий. И оттого, что из-за его спины ничего не видно, чувствую я себя необъяснимо неловко.

Дерек протягивает чиновнику папку со всеми нашими документами.

– А второй свидетель? – спрашивает чиновник, не поднимая взгляда от бумаг.

Дерек только закатывает глаза, утомленно фыркнув.

– Одного не хватит, нужны двое, – уточняет служащий.

Дерек пытается выиграть время:

– Я знаю. Моя ассистентка запаздывает, но должна прибыть с минуты на минуту…

– Я не могу вас ждать целый день! – раздраженно замечает чиновник. – У нас есть Клэр, наша сотрудница. Парочки нередко заявляются сюда, даже правила не прочитав. И в таких случаях помогает кто-то из сотрудников.

Дерек выбегает из кабинета и возвращается с Клэр, секретаршей, которая выдавала нам формы на заполнение.

За четверть часа чиновник зачитывает нам наши права, спрашивает Эшфорда, согласен ли он (его ответное «да» радостным не назовешь), потом спрашивает меня (на мгновение мне очень хочется ошарашить жениха и сказать «нет»), потом мы расписываемся в журнале регистрации, нас объявляют мужем и женой, после чего выставляют вон.

И все закончилось. Я замужем.

И Я БОГАТА!

8

Эшфорд

Я не настолько убогий человек, чтобы спокойно принять деньги от женщины без угрызений совести. Пока Джемма подписывала все те чеки, мне хотелось вырыть себе могилу прямо в полу банка. Однако необходимо также и уметь мыслить рационально: технически это было простой сделкой. Я ей, скажем так, одолжил свой титул, чтобы она получила наследство, поэтому эти деньги я могу считать своим вознаграждением.

Именно так я и думал до вчерашнего дня, когда вернулся домой с легким сердцем, вновь примирившись сам с собой и с банками.

Утром же я ощущаю настоящую эйфорию. Прежде всего я заверил маму, что о королевском визите меня предупредят не меньше чем за неделю, поэтому она может спокойно ехать в Бат, как и собиралась. Так что примерно через четыре часа нас будут разделять сто шестьдесят километров любви и нежности.

Кроме того, я вдруг понял кое-что, и это кое-что звучит как полная победа.

До начала всей этой истории на меня охотились все дебютантки Хартфордшира. И хотел я того или нет, какой-нибудь из них удалось бы меня на себе женить, пусть и с помощью хлороформа, окажись это необходимым. И я был бы вынужден вести такую же жизнь, как и мои родители.

А теперь все. По закону я уже женат, хоть и по факту свободен, но теперь никто не сможет заявлять на меня права.