Где-то в «Зазеркалье». Сборник фантастических историй

– Ух ты! – вновь вспыхнула она, увидев нечто, что ему не было доступно. – А если мы быстро поженимся, интересно, наши шансы возрастут?

– Жениться?! – о таком повороте он даже… – Ты действительно хочешь выйти за меня? – сентиментальные нотки сквозили в сказанном, и даже скупая слеза космолетчика грозила пробиться на свет.

– Ну да. А что тут такого?! – буднично и не отвлекаясь от созерцания быстроменяющихся сообщений и диаграмм отвечала она. – Это нам поможет стать парой вечера и подать заявку на пару недели. – продолжала она. – Правда у меня три незакрытых брака. Но я думаю, что они не будут против. Тем более что и их социальные показатели после этого вырастут – бывшип той, что предпочла их своей старлй любви, возвратившемуся спустя пятнадцать лет космолетчику… жалось к ним и все такое. Думаю эти точно сумеют все правильно разыграть. Так что, – протянула она руку Сему. – Нам лишь нужно дать общее согласие и мы тут же становимся…

Он и глазом моргнуть не успел, как она произнесла:

– Поздравляю, теперь ты мой, а я твоя.

– Погоди, а как же?… – не успел он даже удивиться или возмутиться.

– Ты разве против? – вполне удивленно отвечала ему она. – Я думала, ты не будешь против. Но если так, то давай просто сохраним на некоторое время наш брак формальным, а в конце недели, если дело не сложится и мы не станем парой недели, мы разведемся. Делов то!

– Нет, я о другом, – смутился повороту событий Сем. – Это… Это все же серьезный шаг и он должен быть осознанным. Супружеская…

– Да-да, – рассмеялась она и поцеловала его в губы. – До самой гробовой доски или пока смерть не разлучит их. Как-то так.

Сем не нашелся что ответить.

– Ничего, ты привыкнешь, – обняла его она. – Это давно уже архаизма, – это он и так уже начал понимать. – Структура общества давно пережила эти цепи супружества, и теперь каждый индивид свободен как в выборе партнера, так и в праве безболезненно расстаться с ним, – создавалось ощущение, что она читает рекламный проспект, -…

Он смотрел на свою, теперь уже невесту, и не узнавал её. Пятнадцать лет, конечно, срок не малый, но чтобы при этом произошло столь коренное переформатирование личности – он просто не мог поверить своим глазам, и ушам, конечно же.

– Ты старомоден, дорогой, – прижимала его к себе она. – И это так интригующе. Мы с тобой сегодня на вечеринке произведем фурор. Да, точно, тебе подойдет этакий строгий костюм, а я буду … – и она тут же убежала куда-то, хлопотать о «дне сегодняшнем».

***

– Ой! Какая прелесть! – встретил их шум вечеринки, находящейся в самом разгаре. – Это он?! Да?! – тут же обступили его особы, едва не оттерев от «суженой».

– Я, я занимаю очередь после тебя, – манерно «цемкались» со спутницей Сема встречавшие их присутствующие. – Ты не пожалеешь, – подмигивали уже ему громадные неестественно окаймленный чем-то искусственным глаза.

– Мир, видимо, сошел с ума… – полушепотом вырвалось у него с уст.

– Что, дорогой? – играла роль любящей супруги его спутница. И так как вопрос не требовало ответа, тут же переключилась на подруг и демонстрацию своего счастья, ни на миг не отпуская руку Сема.

Вечеринка шумела, текла, разливалась в свету, парах чего-то вязкого и одурманивающего, изобилия напитков и синтетических питательных палочек. Массы людей, движения, тел, непристойных – с его точки зрения, конечно, непристойных – предложений. Единожды вдохнув клубящуюся атмосферу, ароматизированные пары, его рассудок тут же поплыл, сознание изменилось и если бы не крепкая рука его спутницы, с одной стороны все так же неуемно следящая за своим новым избранным, дабы тот не пал жертвой женского или мужского коварства, оставаясь только её собственностью, хотя бы на одну эту ночь, и непонимания и неприятие всего здесь происходящего, с иной, он бы давно пал бы жертвой неуемного веселия и всеобщего разврата, царящего здесь.

– Милашка… – тянулись руки к нему. – Это, наверное, тяжело, столько лет быть вдали от своей любимой?!

– Ретро сейчас в моде, дророгуша, – трогал кто-то его теплый толстый костюм. – Это просто писк моды….

– О! – твои показатели растут! – улыбались его спутнице встречавшиеся на их пути «подруги». – Ты сегодня точно возьмешь приз. В нашем секторе уж точно. Не замахнулась ли ты на континентальный приз недели?!

– Я тебе нравлюсь? – почему-то спрашивала Сема его избранница и плыла в его глазах клубами чего-то неестественного.

– Конечно, – отвечал ей он не отдавая себе уже отчет в реальности происходящего.

– У меня четыре тела, если мы сегодня возьмем приз, то я подымись на одну ступень в социальной иерархии вверх и смогу иметь еще одно. Какое ты бы для меня выбрал?! Какое тебе больше нравится?! – шептала на ухо ему она.

Они полулежали на диване, периодами ловя чьи-то фразы, брошенные ими, наблюдая за парами, ничего не стесняющимися и не скрывающими своих отношений, мир был прост, доступен и непостижим.

В этом море можно было утонуть. Погрузиться один раз и уже не вернуться. Но это море, как и любое другое, кишило хищниками. И пускай эти хищники питались совсем иным – временем, славой, силой, положением, чужими эмоциями – но от того они не становились менее вредоносными. Время от времени его спутнице приходилось отмахиваться от назойливых интересантов.

– Ну же, ну же! – время от времени напрягалась она, погруженная в созерцание все тех же рейтингов. И всяк раз с удовольствием и удовлетворением откидывалась назад, обнимая то его, то принимая очередные поздравления от подруг-завистниц. Этот вечер, перешедший уже в ночь, был явно её вечером. Она лидировала в рейтингах, она купалась в лучах внимания, обладала неоценимым и непревзойденным ресурсом в лице Сема и перспективы проснуться утром на один, а то и на два социальных уровня выше, росли просто на глазах.

– Ты моя самая великолепная находка! – не сдерживаясь шептала она ему на ухо. И Сему казалось, что в словах тех было больше потребительского, чем нежного и желанного.

Сем потерял уже счет времени. Казалось, он уже здесь пребывает целую вечность. Вечность и даже немного более, более ровно настолько, чтобы все происходящее уже начало набивать оскомину и вызывать внутреннее органическое отторжение.

– Может мы с тобой прошлись бы… под звездами?! – попытался предложить он, но, видимо, как и все здесь вокруг, оказался некстати.

– Да подожди, – отмахнулась она, вся погружаясь в видение, выстраиваемое сенсорами на сетчатке глаза, отчего выглядела и вовсе потерявшей связь с окружающей действительностью. – Сейчас все происходит…

«Сетчатка глаза является продолжение нервных связей головного мозга, и зрительные образы занимают до 85% в общем массиве усваиваемой человеком информации. Потому, видимо, если взять и перехватить контроль за зрительными образами, транслировать картинку через встроенные в глаз сенсоры, то, с высокой вероятностью, можно человека и вовсе вырвать из реальности. Поместить его, так сказать, в иную, управляемую и вымышленную вселенную!» – размышлял он в одиночестве.

«А ещё наиболее одиноки люди в толпе!» – вспомнил чью-то цитату он.

– Ура! – вдруг взлетела, подобно ракете, вверх его спутница. И тут же все присутствующие в помещении повторили её маневр. Окружение взорвалось, залилось воплями и поздравлениями полными радости и бури переживаний.

– Ты… ты… – сыпались на голову его спутницы поздравления. – Я впервые в одной компании с девушкой дня всего континента! – кричали и тискали её подруги, да, в прочем, и все остальные, забыв о его присутствии вовсе.

– Ты прелесть! – лилось со всех сторон. Толпа пришла в движение и в замешательство одновременно. И она, его спутница и, как было озвучено ранее, жена, купалась в лучах сиюминутной славы, наслаждалась и упивалась, раздавая свое счастье вокруг.

Сем ощутил себя ещё более одиноким. Мир был явно антагонистичен его представления о нормах, правилах и устоях. Он не осуждал. Он просто не понимал. И потому чувство одиночества и оторванности лишь усиливалось.

Толпа ринулась в её сторону и он не нашел в себе ничего иного, чем просто отойти в сторону. Сначала на пару шагов, встав с диванчика, потом и вовсе переместившись поближе к стене, куда его активно оттесняли все желающие приобщиться к «человеку дня» и её славе.

***

– Правда, это было незабываемо? – последнее, что он помнил, перед тем как провалиться в забытие. Дорога домой заняла у них, казалось, вечность, и восходящее солнце встречало их уже на крыше её жилища.

– Да… – ответил он, погружаясь в быстрый сон, полный впечатлений и тяжелых мыслей.

Судя по таймеру, спал он около трех часов, но и этого вполне хватило, чтобы телу полностью восстановиться.

Её рядом не оказалось. Он пошарил рукой в надежде найти её, что там, тело… но ощущение белоснежных мягких простыней и необъятной кровати тут же растаяло, лишь он уткнулся рукой в стенку капсулы для сна. Реальность и здесь не оставляла его в покое. Во сне одна – искусственная, в жизни – иная.

И как бы то ни было, а её рядом не было. Пустовала и её капсула.

«Где же она?!» – поднялся на ноги он и легкость как рукой сняло. Легкость сна тут же сменилась утренней скованностью во всем теле. Потянувшись, протирая глаза, он огляделся по сторонам. Все та же квартирка, тот же медовый свет, заливающий пространство, и лишь легкая вибрация, проникающая, казалось, во всё и не встречающая на своем пути ни каких преград, отличала квартиру сейчас от той, которой Сем запомнил её ранее. Источник вибраций исходил из освещенного проема в стене, которого ранее он не наблюдал.

Проем походил больше на провал с той лишь разницей, что чернота провала здесь заменялась ярким светом – в остальном все то же – не видно ни зги.

– Эй! – крепнул в пустоту Сем. – Э-ге-гей!

Ответом был ему гул и ощущение, что глаза вот-вот привыкнут к яркому свету после сонного забытья и он сможет…

И он смог. Он узрел.