Я дарую Вам презренье. История безымянного человека

Квартира встретила Его пустотой, период активной алкогольной ломки ещё был впереди, но осознание изменчивости мира и, одновременно, его серости и унылости, уже пришло. И потому тут же захотелось выпить. Хотя бы чаю, если позволите…

Карина не звонила. Он дал себе слово не обращать на телефон внимания и, наверное, потому, положил его тут же в карман, вынимая периодически или выкладывая в ванной, в кухне – обязательно экраном вверх. Если честно, то Он всё же ждал её звонка. Ждал долго и даже с некоторой обидой. Но она не звонила. Он же, в силу своего состояния и потому посетившей Его немотивированной обиды, набирать её тоже не спешил. Возможно, оба выжидали, уж Он то точно.

Так пролетела половина вечера. Очередная чашка кофе была вновь выпита, порождая в голове определённые шумы растущего кровеносного давления. Ему было как-то совсем одиноко и хотелось поговорить… И когда телефон наконец-то вздрогнул, подпрыгнул на лакированной поверхности и пополз вибрируя в сторону своего падения на пол, Он тут же, не обращая внимания на надпись о вызывающем, ответил:

– Алло! —произнес Он борясь с дрожью в голосе.

– Привет! – ответили с той стороны, и Он не сразу понял кто это был. Голос не соответствовал ожиданиям. Был мужским, несколько сиплым и местами неуверенным.

– И тебе привет, мил человек! – ответил Он, понимая, что с Кариной ему, по всей видимости, сегодня поговорить не удастся, по причине… – Что тебя привело к нашему очагу?

– Ну, не знаю. – ответил Жека, что-то там сербая. – Я вот подумал…

– Подумал и позвонил, – усмехнулся Он. – Это хорошо, что позвонил. Рассказывай.

Жека, с его слов, звонил исключительно из избытка свободного времени и желания поболтать, хотя всё же что-то скрытое за этой вуалью просматривалось.

– Что у тебя нового? Чем поделишься? – не унимался Он, таким образом поддерживая разговор.

Жеке особо рассказывать было нечего – Он и так все знал, но вот что происходит с Ним, Женьку интересовало, хоть он то и скрывал.

– А я вот пить решил бросить, – поддержал рвение Жеки перевести разговор в интересующее того русло Он. – На поруки меня передали. Ты же в курсе?

Естественно, Женька был в курсе. Даже в его застенки сумасшедшего химика, которого держат изолированно и на незримых цепях, дошли эти слухи.

– Это правда? – интересовался Жека.

– Не могу ручаться за всё, что ты слыхал, но скажу так – дыма без огня не бывает. Мне сложно всё это облечь в словесную форму, и уж точно заставить окружающих в это поверить… Но самое удивительное – что Я и сам до конца с этим не смогу свыкнуться. Ощущение, что всё это происходит не со Мной, мимо Меня… Я вроде бы как и участвую в этом процессе, но больше как наблюдатель, нежели активный участник…

– Это как? – не понял Жека и Он даже представил как тот, на противоположной стороне разговора, поправляет от усилий сползающие очки.

– Это, примерно так, как Я вот мог бы задаться вопросом: отчего это Евгений всего какое-то время назад выставил меня из своей лаборатории, а вот сейчас решил сам позвонить, – ответил Он. – Но тут, как ни крути, всё предельно понятно…

– Что понятно?

– Как говорят упитанные и изнеженные порой до лени французы – шерше ля фам. Во всех бедах ищите женщину! – практически упал на кровать Он, отчего тут же стало спокойней и как-то уютней. – Между прочим, как утверждают адепты происков мирового заговора, именно по этой причине и была искусственно культивирована такая вещь, как гомосексуальные отношения, естественно, в мужской среде.

– Что? – видимо для Жеки это было более чем избыток информации.

– Забудь. – отмахнулся Он. – Это тема столь скользкая, что Я вообще не желаю её касаться. Просто запомни – во всем виноваты женщины! – иронизировал Он. – Это аксиома! Не верь их сентенциям и не относись к ним с патетикой. Они это любят, но, увы, презирают того, кто так поступает.

– Не понимаю… – доносилось со стороны Жеки.

– Всё предельно просто. Женя сорвался исключительно потому, что имеет интерес к одной известной нам особе…

«А когда ситуация изменилась, и Карина стала способна заместить в моем – чем там? – сердце, что ли – место Али, Жека тут же поспешил с визитом, с позволения сказать», – едва не добавил Он. Всё же есть вещи, которые должны оставаться невысказанными.

– Ты сволочь! – ответил Жека смеясь. Не было в его тоне ни раздражения, ни обиды.

– Этим ты открытия не свершил. Но, надеюсь, всё это в прошлом. Почему-то Я думаю, моя прошлая жизнь была яркой, фееричной, но вела к тому концу, которым оканчивается феерия сновидений наркомана. Считаю, что пришла пора измениться.

– Вот и я об этом, – повторял свой вопрос Жека. – Это правда?

– Думаю, что да. Знаешь, Я тут совсем недавно вспоминал историю предыдущего своего расставания с алкоголем. Не самое прелестное время, скажу Я тебе. Боюсь, что и на пути расставания с прошлой жизнью меня ждет не меньшие препятствий. Ломки, тяга к прошлому, и всё в том же духе…

Жека не понимал – он то всего лишь готовил утренние «алкоголи» для Него в своей лаборатории, но сам к ним не прибегал. Потому откуда Жеке было знать, что такое затяжной запой, череда похмелий и ломка выхода из алкогольной зависимости.

– Может тебе какая помощь нужна? – не находился что сказать Жека.

– Да! Скорее всего она Мне понадобится. И, самое главное, если Я к тебе зайду за утренним похмельем – гони Меня подальше. Это первое и самое главное…

– А ещё что? Что второе и не столько важное?

«Забери Алю!» – хотел было выпалить Он, но тут же понял, что тема сия требует определённой деликатности и обходительности, ибо и Жека, да и сама Аля на мир смотрели через очки, увы, различного оттенка и потому картина мира в обоих случаях разнилась существенно.

– Думаю, лучшей помощью с твоей стороны было бы внимательно выслушивать Меня время от времени, – говорил Он, едва не проваливаясь в сон. Горизонтальное положение двигало Его именно туда.

Жека согласился…

– Тогда вот слушай и не перебивай. Очень поучительная история, как Я считаю…

Жека угукнул…

– Только если не длинная…

– Не длинная. В самый раз, – уверил Жеку Он.

Жил на свете один мальчик. И стукнуло ему не то лет семнадцать, а то и все девятнадцать, что в таком возрасте является уже эпохальным событием и кажется, мол, жизнь проходит мимо, ты стоишь на полустаночке, а твой автобус все не приходит и не приходит. От того и ожидание становится мрачным да безысходным.

Всё у него было вроде бы как прекрасно. И родители заботливые, и с одноклассниками ему повезло, да и школа была лучшей едва ли не на весь район. Всё у него получалось, и дома, и в школе, и даже во дворе с друзьями, но вот как-то противоположный пол его не то чтобы игнорировал, но уж тесных отношений заводить не спешил.

И не радовала золотая медаль на стене, не впечатляли ни кого грамоты, что водились у него в большом изобилии, было то интересно от силы паре замухрышек-отличниц, к которым он как-то не особо питал привязанность. Тянуло его, как то водится в таком возрасте, к чему-то прекрасному, возвышенному, одухотворённому – словом, к пышногрудым девицам отвязного поведения, что прославились своими похождениями уже на весь район. Вот в них что-то было! Они являли собой то, что привлекало всех пацанов в округе и его, естественно, тоже.

Но увы, как Я уже сказал, не интересовались они мальчиком-заучкой, что мог часами вести рассказы о космологии, движении планет или делиться смешными историями из жизни физиков или математиков, например, как жесткому по характеру Ньютону в назидание свалилось на голову яблоко (и якобы упало не само по себе), но и этот факт тот истолковал превратно, сформулировав известный теперь всем закон.

Увы, барышни в лучшем случае что-то слыхали о Ньютоне, яблоки любили, но с законами всемирного тяготения их не связывали, больше питаясь пищей приземленной и ставя во главу угла мужскую брутальность и иные достоинства, которые ни как не вязались с академической ученостью.

Увы, тогда не существовало понятия «ботаник» как такового, не существовало интернета, где можно было бы загуглить что это такое и попытаться взглянуть на себя со стороны или изменить свой подход к поиску партии. Не уверен, в прочем, что даже это знание как-то повлияло на его выбор восторжествовать именно над этой категорией противоположного пола, что возбуждала в нем постыдные чувства физиологического характера, напрочь отделяя девичье тело от интеллекта, которого, в прочем, у тех было ровно на столько, чтобы его оказалось достаточен для решения бытейский вопросов, ни как не связанных с духовным развитием или академическими изысканиями.

Взбудораженный тестостероном мозг отказывался отвечать на само собой напрашивавшийся вопрос: «Что будет, когда весь романтизм увянет, восхищение спадет, половые утехи утратят свою былую остроту? Что будет тогда?» Два человека, которых могло связать лишь одно – интим, вдруг теряют интерес к нему и остаётся меж ними пропасть? Чем заполнить эту самую пропасть? Ведь у неё интересы находятся все в той же плоскости материально-бытовой, а он готов годами странствовать в мирах идей и научных изысканий, ни в чем не пересекаясь духовно с нею.

Вопрос оставался вопросом. Он же его не замечал. Или замечал, но откладывал разрешение такового на потом. Авось, как-то всё уляжется или разрешится… У него и так ничего не складывалось, чтобы ломать себе ещё голову в отношении того, чего в принципе ещё и на горизонте не мелькало.

Как-то так складывалось, что каждая, с кем он заводил знакомство, воспринимала его исключительно как забавное существо, интересное, начитанное, временами веселое, прекрасное для дружбы, но не годное для отношений. Барышни почему-то уважали грубость, умеренную похотливость, даже глупость и словоохотливость. Упрощенный до примитива словарный запас, безудержные сальные шутки и напористость самцов их заводила, вопреки логике, которой жил он.

И чем больше он был паинькой, чем больше проявлял обходительность и галантность, тем больше понимал, что она здесь, в низовьях улицы среди детей пролетариата, вовсе неуместна.

Не стану приводить историю ломки мировоззрения этого молодого человека, но в определённый момент он вдруг обошёлся с барышней не совсем хорошо, что вызвало бурю эмоций с её стороны. Они какое-то время не общались, шипели друг на друга, она даже строила козни, но в итоге оказалось, что эта буря эмоций их сблизила. Она понимала язык силы и даже неуважения, прощала ему всё, что касалась необходительного отношения с нею, в пределах разумного, конечно, он же ощущал то, что лишь поддерживая эмоциональный накал на достаточно высоком уровне, способен создать тот фундамент, на котором и могут быть выстроены их отношения. Исходя из этой логики – буря эмоций в отношениях не должна была ни на миг прекращаться. Утихать на какое-то время, переформатироваться, но не исчезать. Потому что лишь стоит этому фундаменту исчезнуть, то тут же вскроется та самая пропасть, что их разделяла ранее и разделяет, естественно, и сейчас, и заполнить её после этого уже будет невозможно.