Где лучше?

– Ну, пасьянс бы…

– Это по-немецки?.. А я их терпеть не могу. Я под Севастополем их палашом по пятнадцати человек сразу рубил.

– Да вовсе вы с немцами тогда, кажется, не воевали!

– Так-то оно так… Только что немец, что француз – все не русские. Вот что я вам доложу!

– Ну, не то женились бы!

– А? Отлично… Но боюсь…

– Чего?

– Толст я очень и силен. Меня в полку называли Ильей Муромцем. Боюсь!

– Ну, вы как-нибудь… А вам надо жениться… Дети будут, заботы будут, хлопоты, возня…

Полковница просветила майора. Стал он теперь думать, что, в самом деле, толстота его не мешает жениться, а рукам можно и не давать воли. Но вот что его сбивало с толку: уживется ли он с женой – и какая такая будет у него жена? И он опять обратился за советом к просветительнице.

– Это дело вкуса, – сказала полковница.

– А именно?

– Надо, чтобы она вам понравилась и имела капитал.

– Так, так. Капитал чтобы имела… ну, чтобы повиновалась…

– И чтобы хозяйкой была, – добавила полковница.

Майор задумался. Он привык к одинокой жизни, привык сам покупать, платить и получать деньги. На своем веку он немало имел любовниц, но уже годов с десять отстал от этого, вследствие какой-то нехорошей истории. Этих любовниц он не любил, не доверял им, а просто сорил деньги. Теперь, остепенившись, он должен, как говорит полковница, завести хозяйку, а хозяйка, по его понятию, значила то же, что и всякая квартирная хозяйка. Он ужасался, что его оберут, опоят и отравят. Он сообщил это полковнице, но та разъяснила, что жена может и свои деньги иметь. Майор несколько успокоился, но его затрудняло теперь то, какая у него должна быть жена: равных с ним лет или молодая, толстая или тоненькая, высокая или низенькая, грамотная или неграмотная.

– Да где взять невесту?

– Мало ли у нас невест? – сказала полковница.

– Но я их не вижу.

– Вы думаете, они сами так вам в рот и полезут. Вон, например, против ваших окон, через огород, виден мезонин с двумя окнами. Тут живет кухмистерша.

– Слыхал.

– Ну, у нее есть две дочери. Девушки красивые, рукодельницы. Я иногда им даю кое-что починить.

– Отлично! – крикнул майор.

Но он с месяц не решался приступить к делу. Он думал о женитьбе у окна с трубкой и смотрел на мезонин. Раз он заметил у окна в мезонине мужчину. Заклокотала кровь у майора, рассвирепел он ужасно и пришел в таком виде к полковнице.

– Мужчина! мужчина!!. – проговорил он трагически, указывая руками в ту сторону, где мезонин.

– Да они не тут живут.

– А?!

– Не тут, говорю, живут.

– Не тут?

– Я вам советовала познакомиться с ними, а вы, как колода, все сидите или лежите.

– Ужо!

Майор успокоился и через день, выпарившись предварительно в бане, надев мундир с десятком орденов и взяв трость, поковылял к кухмистерше.

Если бы не девицы, он воротился бы с первой лестницы, но его, несмотря на темноту, нехороший запах и грязь, что-то так и тянуло вверх.

Анна Петровна совсем растерялась, увидав в коридорчике такую особу, которую она с переполоха признала за генерала; ее дочери украдкой смотрели на него из двери комнаты. Глаза майора в короткое время успели разглядеть их, и он сам растерялся, говоря дрожащей Анне Петровне: «Я к вам! Я к вам!..» Ни Анна Петровна, ни ее дочери не понимали, что означал этот визит. Анна Петровна думала, не родственник ли какой дальний эта особа; ее дочери думали, не мазурик ли какой. Недавно был случай, что какой-то мазурик нарядился генералом и обокрал чуть не весь магазин, – но подойти и шепнуть матери об этом они боялись, потому что он стоял в коридорчике. Наконец майор пришел в себя.

– Я к вам из дома Королева… Я живу у полковницы Головиной и имею честь рекомендоваться: майор в отставке Петр Иваныч Филимонов! – проговорил он с расстановкой и по окончании крякнул, точно с его плеч свалилась огромная ноша.

– Ах, это вы и есть, господин майор! Слыхала! Только вас что-то мало видать на улице, – проговорила Анна Петровна, утирая губы и обдергивая свое платье.

– Я домосед-с! Да. Такой домосед, что…

– Пожалуйте в комнату.

– Покорно благодарю… Я к вам по делу…

– Пожалуйте! – семенила Анна Петровна, думая, по какому это делу мог прийти к ней майор, которого редко кто видит в Мокрой улице…

В комнате майор объявил, что он намерен брать у кухмистерши кушанья. Он просидел до вечера, похвалил и чай, и обед, и кофей, и пиво, и девиц за то, что они шьют хорошо, и, обещав бывать в кухмистерской ежедневно, заплатил за все съеденное и выпитое, несмотря на то, что кухмистерша отказывалась брать деньги за чай, кофей и пиво на том основании, что она рада знакомству.

Майор сообщил полковнице, что он положительно женится; но вот горе: ему нравятся обе дочери кухмистерши…

– Господь с вами – вы ведь не татарин, чтобы на двух жениться.

Майор задумался. Обе молоды, красивы, любезны; которую выбрать?

– Предоставьте это времятечению, – сказала полковница на сетование майора.

Майор не понял.

– Очертя голову нельзя делать, что не следует. Потерпите, всмотритесь и рассмотрите ихние характеры, и со временем вы отличите из них достойную вас, – разъяснила полковница.

Стал майор посещать квартиру кухмистерши и каждый раз возвращался домой в недоумении, которая из дочерей кухмистерши достойна быть его женой: обе красавицы, обе умны… И думая об этом, он попивал пиво.

Прошло лето, осень, наступил мороз. Майор ходил к кухмистерше и засиживался у нее до вечернего чая, рассказывая про свою военную жизнь, удаль, силу и про то, что в нем весу с лишком десять пудов. Но перемены в дочерях кухмистерши он не замечает. Так же просто они одеты; так же на вате у них салопчики, и так же они стыдятся их, как и прежде. Как и прежде, они говорят бойко, недолго задумываясь, только что стыдятся его меньше и стали смеяться над ним, как ему кажется. Но теперь уже время проводится с ними скучнее прежнего, даже и в карты играешь – далеко нет той веселости, какая была летом и осенью.

– Что бы это такое значило? – спрашивает майор полковницу.