Аномалия Дорадо

– Скоро поймете, – пообещал Леванов.

При этих словах Зоя обернулась к нему и ледяным голосом проговорила:

– Повторяю еще раз, командир: я против посадки, пока точно не выясним, что произошло.

– Боюсь, мы никогда этого не выясним, если не увидим все своими глазами, не обследуем пострадавших и не изучим записи бортовых компьютеров «Альтаира», – возразил Леванов. – Для этого мы здесь, именно по этой причине с нами физик и психолог.

Он указал на ученых. Гадот ответила ровно:

– Я не могу подвергать жизнь экипажа такому риску.

– Вы понятия не имеете, капитан, о каком риске идет речь. В любом случае на нас будут бронескафандры. Я беру ответственность на себя.

Женщина сжала тонкие губы и проговорила:

– Дождемся данных разведки.

С этим она резко развернулась и направилась к свободной ячейке. Клим посмотрел ей вслед, и ему показалось, что волосы ее взлетели, словно черные крылья ворона.

Клим перевел взгляд на полковника: тот стоял с полуприкрытыми глазами и что-то шептал. Посмотрел на Соиру – та пожала плечами. Прошло минут пять, прежде чем офицер открыл глаза – в них промелькнула растерянность – и проговорил:

– Контакт с разведзондами потерян…

– Как это? – Клим вскинул брови.

Леванов не ответил, обернулся к капитану. Та поднялась из ячейки и бросила на него взволнованный взгляд.

– Я говорила: посадка рискованна, – сказала она, подходя ближе.

– Она права, садиться опасно, – шепнул психологу Клим.

– И что? – та скептически скривила губы. – Нам что, теперь лететь обратно?

– Вот последнее сообщение от зондов перед потерей контакта, – объявил Леванов и зачитал: – «Патогенные микроорганизмы, как и вредные химические соединения, отсутствуют; радиационный фон в норме; инородных биологических объектов нет».

– Однако на связь они больше не выходят.

– Именно поэтому посадка необходима, – заключил полковник, – иначе мы никогда ничего не узнаем. Сажайте капсулу, капитан!

7

Форпост «Ксифия» представлял собой огороженную силовым барьером территорию в несколько десятков квадратных километров. Большую ее часть занимал космодром с прилегающими к нему ангарами для боевых капсул и разведывательных зондов. Отдельной группкой теснились лаборатории, а также склады с аккумуляторами и топливом. Имелись даже два здания для пехотных казарм и множество иных, помельче, назначение которых Клим представлял себе смутно. За пределами ограды виднелись площади, подготовленные к жилой застройке. Планета в целом выглядела вполне по-земному, ландшафтом и растительностью напоминая восточно-европейские равнины, разве что в небе сияло не ласковое желтое солнце, а огромный бело-голубой шар – настолько яркий, что даже после терраформирования и установки геофильтров прогулка днем без темных очков могла стоить ортодоксу зрения. Потому и фауна населяла эту планету слегка модифицированная – насколько позволяли моральные каноны Земли, четко обозначенные Советом по гуманизму и нравственности.

«Орион» опустился на графеновое поле неподалеку от одноэтажного здания командного центра и диспетчерской; оно смотрело фасадом на космодром. На его крыше трепетал государственный флаг Земной Ортодоксии: витрувианский человек на фоне земного шара в обрамлении пшеничных колосьев. Экипаж капсулы, а также Леванов, Клим и Соира в бронескафандрах покинули аппарат и направились ко входу в здание.

Клим, вопреки ожиданиям, не чувствовал скованности в движениях: скафандр сидел на нем как вторая кожа, надежно защищая от любых вредных или враждебных воздействий. Сквозь затемненный визор шлема он с любопытством глядел по сторонам, но не замечал ничего необычного или опасного. Шагая по космодрому, Клим думал о том, что через несколько минут встретит дочь и наконец узнает, что с ней произошло. От этих мыслей сердце билось быстрее, а все тело охватывала легкая дрожь.

Отряд неспешно приближался к цели. Когда до двери осталось метров пятьдесят, Клим услышал по нейросвязи голос капитана:

– А вот и один из разведчиков.

Она указала на темно-серую сферу размером с локоть в поперечнике, застывшую над крышей здания. Вторая точно такая же обнаружилась на графеновом поле прямо перед дверью. Обе – без малейшего движения.

– Сигнальные огни включены, – прокомментировал кто-то из членов экипажа.

В самом деле, на обоих аппаратах мерно мигали красные огни, но при этом даже висящий в воздухе аппарат не подавал никаких иных признаков жизни. Однако, выходит, антигравы работают, раз он не падает?

Учеэсовцы и ученые несколько секунд рассматривали разведчиков – те пребывали в полной неподвижности, – после чего полковник махнул рукой и повел отряд дальше.

Сделав несколько шагов, Клим увидел воробья; тот сидел на поле в метре от стены здания. Птица не шевелилась. Чучело? Для чего оно понадобилось персоналу базы? Клим замедлил шаг; повернув голову в сторону, приметил крадущегося кота. Тот, прижавшись к графену, внимательно наблюдал за беспечной птицей, готовясь совершить бросок. Клим остановился, его взгляд прилип к зверю. Хищник не сводил глаз с жертвы… но тоже не двигался. Не перебирал лапами, не прижимал ушей, не подергивал хвостом, не шевелил усами – ни единого движения. Клим вдруг ощутил, как ладони вспотели и по спине пробежала капелька холодного пота. Он поднял глаза к небу – на крыше трепетал флаг, а над ним повисли, разведя крылья в стороны, две галки.

– В чем дело, Юнь? – услышал он встревоженный голос Леванова.

Физик молча указал на кота с воробьем, затем на висящих в небе птиц. Он не мог видеть выражения лица командира, но ощутил изумление в его изменившейся осанке, разведенных руках, покачивании головы.

– Что за фигня… – проговорила Соира.

Отряд остановился и с удивлением воззрился на застывших, точно вмороженных в лед, зверей.

– А там все в порядке, – заметила Зоя, кивая на участок неба в стороне от командного центра. Клим обернулся, куда она указывала, и увидел стайку ласточек, пляшущих в голубом свете огромного солнца. Они гонялись друг за другом, закладывая крутые виражи. Динамики даже доносили их веселые песни.

– Возвращаемся на капсулу! – приказал Леванов.

– Минутку, – попросила Соира, а затем обернулась к экипажу «Ориона»: – Можно вот это?

Она указала на красный прямоугольник аптечки, висящий на поясе одного из операторов. Тот посмотрел на капитана, Гадот кивнула. Оператор отстегнул аптечку и протянул ее психологу. Девушка приняла пластиковую коробочку, а затем изо всех сил швырнула ее в сторону диспетчерской. Аптечка блеснула в лучах солнца, пролетела параболой над полем – и угодила бы на крышу, если бы не застыла прямо в воздухе примерно в метре от здания.

Клим перестал дышать, не в состоянии оторвать взгляда от красного прямоугольника, повисшего у верхней части стены. Он молчал и пытался осознать невозможное. Затем медленно обернулся к капитану и полковнику.

– Возвращение откладывается, – сообщил Леванов о своем решении, но что собирается делать дальше, не сказал. Сложив руки на груди, он погрузился в раздумья. Зоя нервно оглядывалась по сторонам.

Клим ощутил, что потрясение сменилось любопытством. Он повертел головой и обнаружил метрах в ста от здания диспетчерской небольшой парк из молодых березок, вероятно зону отдыха. Между деревьев виднелись скамейки, возле каждой – терминал ТЛМ-системы; вдалеке, рядом с густым кустарником, помигивал зеленым индикатором продуктовый синтезатор. Позабыв об отряде, Клим зашагал к парку. Через несколько секунд услышал недовольный окрик полковника, и тогда объяснил командиру, что собирается предпринять.

Четверть часа спустя восемь человек, набив карманы скафандров яблоками из синтезатора, направились к диспетчерской. Благо здание командного центра было невелико и обойти его со всех сторон не отняло много времени. Зато, когда отряд завершил обход, висящие в воздухе яблоки очертили периметр зоны, в которой локализовался странный, пугающий феномен. Зона занимала почти все здание, кроме южной его части: там яблоко свободно влетело в открытое окно; судя по звуку, упало на пол и откатилось к дальней стене помещения. С востока и запада зона вмороженности, как Клим окрестил феномен, выдавалась примерно на метр от стены здания, а с северной стороны на целых четыре.

Передвигаясь не иначе, как бросая перед собой яблоки, отряд обошел всю базу и на закате дня установил, что больше подобных зон нигде нет, равно как и нет других людей. Очевидно, все обитатели форпоста и члены вернувшейся экспедиции находились в здании командного центра. Кроме того, удалось выяснить, что «Альтаир», вопреки подозрениям Гадот, совершенно пуст, безопасен и свободен от вмороженности.

Леванов распорядился изучить материалы исследовательского зонда – этим ученые должны заняться немедленно. С ними отправится пилот Кай Моррисон, который поможет получить доступ к бортовым системам. Сам же Леванов с остальной группой попытается проникнуть в здание, чтобы исследовать его изнутри, насколько позволит периметр зоны. Но Клим запротестовал и сказал, что хочет участвовать в проникновении в диспетчерскую, поскольку ему необходимо увидеть свою дочь. Полковник не стал спорить, тем более что знания физика могли пригодиться и там, в здании. На «Альтаир» отправилась Соира с Каем. Изучение материалов, решил Леванов, следует в таком случае начать с данных тех компьютеров, которые фиксировали состояние людей на борту во время полета. Это может пролить свет на то, что с ними приключилось.

8

Огромный шар Дорадо сделался еще громаднее, когда его край коснулся горизонта. Светило стало наливаться фиолетовым, краски сгущались по мере того, как гигантский диск медленно вплавливался в землю. Небо пошло лиловым и красным, облака вспыхнули темно-синим, а потом перекрасились в сиреневый. Небосклон в течение нескольких минут бешено играл всеми оттенками длинного спектра, но скоро затих, успокоился и разлился безмятежной чернотой. Загорелись редкие звезды, крупные и малые, которые были и не звезды, а огни далеких галактик.

Клим любовался закатом во время отдыха, который командир решил провести в парке перед проникновением в здание. Но изумительная красота неба не дарила успокоения: по спине бежал холодок, ладони потели, а сердце колотилось о ребра. Он одновременно и желал увидеть Свету, и противился этому, поскольку подозревал, что зрелище, каковым бы оно ни было, наверняка повергнет его в шок. Система жизнеобеспечения скафандра предложила утолить голод внутривенным вливанием питательной жидкости, но Климу сейчас хотелось лишь одного – стакана холодной воды. Однако полковник снимать скафандр запретил, а потому пришлось согласиться на укол. Жажда и голод исчезли, волнение никуда не делось. Система предложила легкие транквилизаторы, но Клим категорически отказался.

– Пора! – объявил Леванов и поднялся со скамьи.

Отряд встал и, пополнив запасы яблок из синтезатора, отправился следом за полковником к южной стороне командного центра.