Квантовый мост

В темном углу, зажатом обшарпанными сырыми стенами, завис огромный длиннолапый паук. Он плавно покачивался на потерявшейся среди теней паутине и безмолвно взирал вниз, на железную койку, устланную выцветшим дырявым матрацем. На койке лежала, прикрыв изгибом локтя лицо, женщина в джинсах, белой футболке и с босыми ногами.

В камере висела тяжелая, давящая тишина. Ее нарушали лишь срывающиеся из ржавого раструба крана капли, которые мерно отстукивали секунды по грязной алюминиевой раковине. В воздухе витал запах сырости и вонь давно не чищенной канализации. Спрятанная за решетчатым плафоном лампочка освещала помещение унылым, тусклым светом.

Инга приоткрыла глаза, уставилась на паука и брезгливо отвернулась. Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как ее втолкнули в камеру. С собой ей выдали бутылку питьевой воды, сэндвич в пластиковом пакете и набор постельного белья. Велели отдыхать и ждать визита следователя. Казенное добро она сложила на краю колченогого стола, занимавшего дальний угол камеры, и без сил рухнула на грязный матрац. Так и пролежала некоторое время, пытаясь заснуть. Но сон не шел. Еще бы, откуда взяться сну, если голова лопается от мыслей и плавится мозг.

Она пыталась убедить себя, что с арестом жизнь не закончилась. Никакой катастрофы не произошло. Помутыжат и отпустят, никуда не денутся. Потом одолели сомнения – не занимается ли она самообманом?

Инга сбросила ноги с кровати, села, босые ступни коснулись холодного грязного пола. Она влезла в кроссовки и встала, хотелось размяться. Еще больше хотелось курить, но сигареты с зажигалкой у нее, естественно, отобрали, пообещав вернуть во время прогулки. Прошлась по камере, растирая виски. Начинала болеть голова. Стресс и обезвоживание – самые вероятные причины. Она потащилась к столу, где стояла пол-литровая бутылка воды. Осушила залпом и почувствовала себя лучше, но при взгляде на еду затошнило, кусок в горло не лез. В животе все сжималось от тревоги и беспокойства. Понимая, что за ночь она ничего дельного не придумает, Инга решила сделать усилие и поспать хотя бы несколько часов, прежде чем за ней придут. Лишь одна разумная мысль выделилась из каши в голове и оформилась в четкое намерение – завтра же с утра потребовать телефонный звонок.

Инга вернулась к кровати, разулась и легла. Взгляд уперся в паука. Нехотя она нагнулась и подобрала кроссовку, раздавила мерзкое насекомое и решила, что теперь заснуть будет легче. Вскоре прозвучал сигнал отбоя, в камере погас свет.

Сон долго не шел, в изможденном и все еще взбудораженном сознании мелькали обрывки образов, фразы, слова, плыли фантасмагорические картины. Привиделся Алекс в окружении трех сварливых теток, сиреневые полоски, довольная харя Рыльцева, мягкая добрая улыбка Жени, минивэн с тонированными стеклами, черный ротвейлер, сиреневое облако…

…Сиреневое облако вытеснило все прочие образы, заполонило провалившийся в сон разум, пропитало собой нейроны, повисло пурпурной дымкой в каждом синапсе. Спящий мозг откликнулся на знакомый образ, всколыхнулся, приняв три скрещенные линии, из которых хлынул бурный поток радости, а с радостью явился беззвучный голос. Он протянулся из иного мира и заговорил образами и смысловыми блоками, которые находили свои эквиваленты в ее сознании, складываясь в понятные обличия.

«Ты меня чувствуешь?» – услышала Инга. Хотя «услышала», наверное, не самое подходящее слово. Скорее – восприняла, впитала, проглотила.

«Чувствую…» – ответила она и удивилась, обнаружив, что может отвечать и удивляться. – «Да. Пожалуй, да».

«Ты ответила!»

Водопад радости усилился, поток исторгаемых знаком эмоций смешался с безмерным изумлением в душе Инги.

«Кто ты?» – спросила она.

«Друг, – доверительно сообщил голос. – Твой лучший друг».

«Нет, ты мой сон».

«Сон? Что это?» – голос прозвучал растерянно.

«Это то, что радует… или убивает».

Инга с любопытством отметила, что полностью контролирует свои слова и даже мысли и при этом прекрасно осознает – это сон. Глядя на парящие в пурпурном тумане скрещенные полоски, она задала вопрос:

«Почему ты до сих пор меня не убил?»

«Я не желаю убивать тебя, я твой друг», – взволнованно ответил голос.

«Но ты уже убил нескольких человек. За что? Они были твоими врагами?»

«Нет, о Солнце, нет! – забеспокоился знак. – Это трагическое стечение обстоятельств, несчастье».

«Семь раз подряд? Думаешь, я поверю?»

«Я не желал зла ни тебе, ни твоим сородичам», – твердо заявил голос.

«Кто ты вообще такой?»

«Я – хейс, и зовут меня Сейг-эйр. Ты можешь звать меня просто Сейг, потому что я твой друг».

«Ты мне не друг, – Инга ощутила всплеск раздражения, почти злости, и льющаяся из знака радость не смогла затмить ее, – ты убил нескольких хороших и невинных людей, не смей называть себя моим другом!»

«Поверь мне, я не хотел, – голос зазвучал жалобно, – это произошло случайно, когда я искал тебя. Я докажу, что не желаю тебе зла».

«Докажешь? Как?» – недоумевала Инга. Собралась поинтересоваться, для чего он вообще искал ее, но не успела, знак ответил:

«Я помогу тебе».

Сиреневый туман рассеялся и отпустил спящее сознание, сменился непроглядной тьмой. Затем исчезла и она, потонув в скрежете замка и лязге железной двери.

2

С усилием разлепив глаза, Инга приподнялась на локте и обернулась на открывшуюся дверь. На пороге камеры возникла охранница в голубой камуфлированной униформе – плечистая бабища средних лет с тяжелым подбородком и бараньим взглядом из-под выступающих надбровных дуг. Мозолистые узловатые пальцы сжимали ручки пластикового подноса с тарелкой и с граненым стаканом, наполненным на две трети бледно-коричневой жидкостью, очевидно чаем, от которого завитками поднимался пар. В тарелке виднелась сероватая масса, отдаленно напоминающая овсянку.

– Дрыхнешь еще? – грубо, но беззлобно бросила охранница с порога и прошла вглубь помещения. – Утро уже, подъем! Жрать пора.

Она опустила поднос на столешницу, приметила нетронутый сэндвич и подозрительно зыркнула в сторону пленницы – не проблемный ли клиент, собирающийся объявить голодовку? Клиент поблагодарила молчаливым кивком, и тюремщица, позвякивая связкой ключей и наручниками, удалилась, громыхнув дверью.

Инга поднялась с кровати, потянулись и застыла с заведенными за голову руками – нахлынули воспоминания. Смертельный знак заговорил! Обратился к ней, называя себя ее другом, источая потоки радости, которая до сих не иссякла, а тлела внутри тихим счастливым островком в океане тревоги и волнения. Даже пообещал помочь, чтобы доказать, что не враг. Интересно, откуда ему стало известно о том, что ей требуется помощь?

Санузел, хоть старый и пованивал, функционировал исправно; в каменном закуточке имелся даже рулон туалетной бумаги, а в мыльнице у раковины – кусок свежего мыла. Сейчас бы в душ… но подобные изыски придется оставить до лучших времен.

День стоял ясный. Яркие солнечные лучи заглядывали в небольшое зарешеченное оконце под потолком и ложились на пыльный пол камеры ровными золотыми квадратами. Инга застыла у стола, принюхиваясь к сомнительному аромату каши и раздумывая, стоит ли рисковать здоровьем. В конце концов предпочла позавтракать сэндвичем, который внушал больше доверия. Запила подкрашенным кипятком, который здесь именовался чаем, но внутри от горячего тем не менее стало хорошо.

Пока ела, размышляла о ночном переживании. Отметила, что впервые странное сновидение стало осознанным. Ей нечасто снились осознанные сны, припоминались лишь пара-тройка эпизодов в прошлом, но тогдашние отчетливость и эффект присутствия не входили ни в какое сравнение с тем, что ей довелось ощутить прошлой ночью. Сейчас это был будто и не сон вовсе. Со всей очевидностью ей открылся один важный факт: за знаком, за той самой «страшной буквой», стоит некая личность, скорее всего, злонамеренная; человек, который неким пока неясным способом овладел технологией, позволяющей вторгаться в человеческие сновидения. Или даже создавать их. Как он представился? Хейс? Нет, это слово значит что-то иное, а назвался он… кажется, Сейг? Странное имя. Кто он? Откуда? А главное – что ему нужно?

Завершив скромный завтрак, Инга походила по камере из угла в угол и вернулась к кровати. Взглянула на засаленный дырявый матрац и подивилась самой себе – как она вообще могла на таком спать? Вчера, шокированной неожиданным арестом и дурными вестями из Стокгольма, ей было не до гигиены. Теперь же пришлось застелить кровать чистым бельем, прежде чем она позволила себе прилечь.

Шок миновал, вернулась ясность ума, и вместе с ним нахлынули беспокойные мысли, цунами мыслей. Если представить себе ситуацию, в которой некто принуждает к самоубийству нескольких человек (очевидное подозрение Рыльцева в отношении Инги), это стало бы обычным уголовным преступлением. Почему в таком случае делом больше не занимается полиция? Почему ФСБ? Предполагается участие иностранных спецслужб? Майор обмолвился об этом в одном из интервью корреспонденту теленовостей. Участие с какой целью? Свести в могилу пару пенсионеров, студентку и четырех обыкновенных мужчин? А смысл? И причем здесь она, Инга? Нагромождение бреда!

Так или иначе, все скоро прояснится, но сидеть и молча ждать своей участи совсем не хотелось, тем более что за тысячу километров отсюда ее сыну срочно требовалась помощь.

Инга вскочила с кровати и бросилась к двери, забарабанила изо всех сил, закричала, требуя внимания. Прошло несколько минут, прежде чем заслонка на окошке сдвинулась, и в проеме показалось хмурая физиономия охранницы.

– Че орешь? – рявкнула она.

– Позовите, пожалуйста, майора Андрея Рыльцева, – попросила Инга, – мне необходимо с ним поговорить.

– Ага, щяз, бегу уже, – ее тонкие покусанные губы скривила издевательская усмешка, – сиди на жопе ровно, тебя вызовут, когда надо будет.

Инга проглотила хамский тон, решив не искушать судьбу, но заявила твердо и вежливо:

– Я должна позвонить родным, я имею право и…

– Отвали!

Окошко с лязгом задвинулось, из коридора донеслись удаляющиеся шаги. Инга матюгнулась и пнула железную дверь, а после принялась мерить шагами тесное помещение камеры. Затем повалялась на кровати, посидела за столом, ковыряясь кривоватой алюминиевой ложкой в каше, потом снова улеглась. Время тянулось мучительно медленно, часы в камере отсутствовали, а мобильник у нее, естественно, отобрали. Но по солнцу в окошке она скоро поняла, что время перевалило за полдень. Тогда ей принесли обед – вареную гречку с котлетой без соли и огурец – и предупредили, что через час ей положена прогулка. Инга никак не отреагировала, прогулка так прогулка.