Истинная с проклятием. Во власти искусителя

Падаю, и удар о землю эхом отдается в моей голове.

Черная пелена застилает мне глаза.

Последний короткий вздох.

Прощай, моя любовь.

Прощай, жизнь…

***

Кажется, прошла вечность тьмы и небытия, прежде чем я услышала его голос.

В ушах гудит, словно после ужасной бомбежки. От этого гула не могу отчетливо разобрать речь, но абсолютно уверена, что слышу голос Шейна. А еще женский голос.

Пытаюсь открыть глаза, но не выходит. Снова пытаюсь. С большим трудом удается их открыть, но лишь наполовину.

Вижу, что лежу на краю деревянного моста у озера. А рядом огромная лужа крови. Багряные капли медленно стекают вниз и растворяются в лазурной воде озера.

Не чувствую той боли, что была прежде. Лишь невыносимое бессилие.

Наконец, мне удается разглядеть силуэты неподалеку от меня.

Да, это Шейн. А рядом с ним странно одетая женщина.

Пытаюсь крикнуть, позвать на помощь, но и это не выходит. Ни единого звука не могу издать, даже хрипа.

Гул в ушах перестает быть таким громким. Вслушиваюсь в речь.

– Шейн, сынок, она уже мертва. Зачем сейчас об этом думать? Ты все правильно сделал. Привез ее сюда и помог мне исполнить то, что было необходимо. Теперь все мы вновь может жить обычной человеческой жизнью…

Кто-то подхватывает меня на руки.

– Ты еще поплатишься за ее смерть. Клянусь тебе! – неистово прорычал мужчина, схвативший меня на руки, и побежал куда-то прочь.

Страшно, очень страшно.

Кто это? Куда он меня несет? И почему все говорят, что я мертва?!

А Шейн… Выходит, Шейн предал меня? Он меня привез на казнь. Умышленно. Значит, он не любил меня. Никогда не любил. Врал, чтобы сбить меня с толку. Чтобы довести до этого момента.

Все же открываю глаза. Ветви деревьев над головой мелькают с бешеной скоростью, будто еду в поезде.

– Кто вы? – тихо шепчу я.

– Кассандра? Ты жива?! – удивление мужчины неподдельно, он даже замедляет бег.

– Не уверена. Но, кажется, да – шепчу я из последних сил, в глазах начинает вновь темнеть.

– Все хорошо. Теперь все хорошо, – слышу я ответ мужчины.

Вскоре чувствую, как сильные руки опускают меня на землю. Открываю глаза. Лежу на траве посреди леса. Впереди вижу женщину. Вся в кровоточащих ранах. Плачет.

– Шая, все хорошо, не плачь, – успокаивает ее мужчина и бежит к ней. – Она жива, представляешь, жива! – радостно кричит он и тоже начинает плакать.

– Как? Невозможно! Не верю! Ты просто хочешь меня успокоить! – отвечает она сквозь громкий плач.

– Нет, она жива, клянусь! Кассандра, пожалуйста, скажи что-нибудь, – просит меня мужчина.

– Привет, – отвечаю первое, что приходит в голову.

– О, боже! Кай, это невероятно! – выкрикивает Шая и улыбается, а затем пытается встать.

– Нет, нет, дорогая, не вставай, – останавливает ее Кай.

– Я хочу подойти к своей девочке, – настаивает она, но сил встать у нее не хватает.

Почему она так меня называет? Почему радуется тому, что я жива?

– Потерпи немного, – говорит Кай. – Вначале я помогу тебе. Давай руки.

Он садится напротив Шаи, и берет ее за руки.

Яркое голубое сияние освещает их силуэты. Свет слишком яркий, чтобы долго смотреть на него, поэтому закрываю глаза. Открываю вновь, все тот же свет. Снова закрываю. И, кажется, засыпаю.

– Кассандра. Кассандра, очнись – будит меня женский голос спустя какое-то время. – Поднимайся.

Послушно пытаюсь встать, но получается плохо. Сил нет, как и прежде.

Две пары рук приподнимают меня и усаживают на землю. Шая и Кай садятся по обе стороны от меня и берут за руки, замыкая круг.

Замечаю, что Шая выглядит уже не как прежде. На ее теле нет ни ран, ни ссадин, ни крови. Зато есть множество белых шрамов.

Значит, голубой свет исцеляет. Сейчас и со мной то же самое будет?

Никакого сияния нет, мы просто сидим, держась за руки. Но с каждым мгновением я чувствую себя все лучше и лучше, словно силы возвращаются ко мне.

Исцеляюсь. Но лишь, физически, не морально.

Душа моя давно мертва. Сердце разорвано на куски. Но не острыми зубами, или когтями той черной пумы. Это сделала не она, а Шейн.

Он уничтожил меня и нашу любовь. Хотя и не было никакой «нашей» любви. Разве может тебя любить человек и при этом вести на расправу?

Конечно, нет. Поэтому была только моя любовь. И есть. Но можно ли продолжать любить того, кто пытался убить тебя? Пусть не собственноручно, но он причастен к этому, а, значит, тоже хотел моей смерти.

Люблю. Все равно люблю. От этого так больно и так горько. Мой дьявол. Настоящий дьявол. Я отдала ему свою душу без остатка. И даже после этого он убил меня.

Ненавижу. За предательство. За боль, не телесную, но душевную. За прищур его чарующих голубых глаз, за лукавую улыбку. За аромат его прекрасного тела, пробирающий каждую клеточку. За слово «люблю», что говорил мне. Говорил, но обманывал.