Сдавайся, это любовь…

– Так спроси, милый мой, спроси.

– Я же сказал, что злой он вернулся, всё равно не пустит. Садитесь и ждите Монина или Генеральчика, они утром будут. А с Чибисовым бы я не стал связываться, – парень будто реально пытался помочь. И взгляд был такой добрый, открытый. – Как бы это сказать, чокнутый он на всю голову. Понимаете?

– А ты не переживай, я девочка взрослая, – протянула своё удостоверение и паспорт ему в окошко. – Давай, выписывай пропуск и скажи номер кабинета. Остальное я сделаю сама.

– Я предупреждал, – парень дёрнул плечом и записал мои данные в журнал, затем протянул его для автографа и махнул в сторону лестницы. – Шестьдесят девятый, это на втором этаже.

– Шестьдесят девять, – прыснула я смехом, представляя, как можно будет постебаться над лысым пузанчиком. На цыпочках пролетела лестницу, а у кабинета притормозила, сняла косуху, поправила вырез платья, чтобы, так сказать, блеснуть козырями. Так и представляю его сальный лапающий взгляд. Знаем – плавали. Эти капиташки всегда сначала ерепенятся, а потом податливо тонут в очаровании или в декольте. Сегодня планирую нанести двойной удар. Предумышленное убийство. Хм… Бедняжка.

Я аккуратно стукнула костяшками в дверной косяк и толкнула створку.

– Доброй ночи…

Прошмыгнула в кабинет, но тут же застыла, потому что очутилась в кромешной темноте. А когда глаза чуть привыкли, то на фоне тусклого свечения уличных фонарей из окна я заметила застывшую фигуру. Мужчина прислонился к подоконнику, упершись в него обеими руками. На мгновение показалось, что он голый… Да ну, бред какой-то. Быть не может… Или может?

Во рту пересохло, и я машинально облизнула губы. Сердце вдруг застучало так гулко, очевидно, сопротивляясь остаткам хмеля. Прислонилась к стене, ощущая слабость в ногах. Молчание затянулось, но никого это не смущало. Он быстро постукивал пальцами по деревянному подоконнику, а я обводила взглядом точёную мужскую фигуру. Идеальный треугольник, нескромный размах плеч, узкие бёдра и такие рельефные руки, что подушечки вспыхнули.

Мысленно лупила себя по щекам. Пыталась привести в чувства, но не помогало. Моё грудное дыхание эхом гуляло по небольшому кабинету. А внутри творилось полнейшее безумие. Шарила рукой по стене, пытаясь найти выключатель.

«Опасность… Опасность!» – орал мозг, но я продолжала рассматривать таинственную фигуру у окна.

Чёрт… Не пузан. И судя по взъерошенной шевелюре, совсем даже не лысик, а мускулатура развеяла надежу на преклонный возраст.

Ой! Я вздрогнула, когда мужчина оттолкнулся и с грацией хищного кота двинулся в мою сторону, он плавно обошёл рабочие столы, замедлился и остановился всего в шаге от меня. В нос ударил запах мужского геля для душа, зубной пасты и такого знакомого парфюма. Закрыла глаза, перебирая десерты, на которые он был похож. Там и приторность шоколада, и горечь табака, и свежесть мяты… Мятный пряничек. М-м-м-м… Обожамс.

За своими мыслями не заметила, как мужчина сделал ещё шаг. Я вжалась в стену, пытаясь забрать её холод, потому что внезапный жар просто сжирал меня. Мужчина вдруг поднял руку и вложил в губы сигарету… Где-то я уже это видела…

Не успела.

Щелчок зажигалки.

Тусклый огонёк вспыхнул где-то в районе живота.

Моя челюсть рухнула на пол. Как завороженная, двигалась за его рукой, шаря глазами по идеально очерченным косым мышцам пресса, феноменально правильным кубикам, красивой мужской груди и мощной шее. Запнулась о дерзко выпирающий кадык и снова непроизвольно облизала губы, представляя, каково это – скользить по нему языком, ощущая колючесть красивой тёмной щетины.

– Доброй ночи, – прохрипел капитан и поднял зажигалку к лицу.

– Чёрт!!!! – взвыла я, утопая в его огромных серых глазах, обрамленных черными густыми ресницами… Но это всё такая ерунда. Потому что в следующее мгновение его горячее влажное тело припёрло меня к стене.

Глава 4

– Какого чёрта? – зашипела я за мгновение до того, как меня сделали немой.

Мужские губы обжигающим оловом обрушились на мои, сильный язык в привычном жесте раздвинул губы, ворвался в рот, начиная свой блядский танец, уничтожающий последние крохи надежды на непопранную честь.

Поздно…

Даже сейчас, когда ещё не поздно выбежать из этого кабинета, всё было понятно. Эта ночь, как началась с полыхающего адского пекла в его взгляде, так и закончится она ожогами от по-мужски грубых, рваных касаний. Или не поздно?

Но ответить я так и не успела, потому как именно в этот момент щёлкнул дверной замок, а я пораженчески застонала…

Крепкие руки уверенно, нагло и безапелляционно опустились мне на задницу, сжали и играючи подняли, пришпиливая к шероховатой поверхности стены с такой силой, что воздух из лёгких вылетел.

Безумие! Это мне снится! Точно снится!

Его бёдра разместились между моих ног, и я уже ощущала каменную эрекцию, которую не могла скрыть даже джинса. Он вырвал из рук куртку и сумку, бросая их на пол, задрал мои руки вверх, растягивая как струну.

Я оказалась пленницей в тёмной комнате, не в силах найти в себе ни одного здравого аргумента, чтобы сказать: «СТОП!». Он играл на мне, как на музыкальном инструменте, спускался поцелуями вниз по шее, чередуя с больнючими укусами, что микровзрывами оставались на коже.

Я не чувствовала себя, своего тела, превратилась в сжатый комок нервов, готовый взорваться в любую минуту. Он знал, что делает. Двигался методично, подталкивая меня, безвольную, возбужденную и совсем неадекватную женщину к краю пропасти.

«Люся, очнись! Дура ты тупорылая! Очнись!»

Орала… Вопила… Но ещё громче я стонала, когда его губы опустились в ключичную впадину. Он словно изучил инструкцию к аппарату советского машиностроения «Люсинда», совершенно точно остановившись на одуряюще чувствительной точке. Меня словно молния поразила. Я не могла дышать, думать, сопротивляться. Хрипела, впивалась ногтями в его руку и елозила задницей, требуя большего.

Распутница!

Да… Ещё какая!

Ещё, мальчик мой… Ещё!

Я просто плыла по волнам. Смаковала жгучие эмоции, умирала от его касаний, и хмель возвращался. Забыла и о том, что мы в полицейском участке, и о том, что знаю я этого красавчика не более часа. Ладно-ладно… Не знаю я его! Совершенно не знаю!  Чёрт… Что это тогда? Безумие? Похоть?

– Не думай, малыша. Не думай… – прохрипел незнакомец, приподнимая меня выше, оказавшись лицом прямо напротив груди. Его бесстыжий и такой горячий язык стал разводить ткань платья, пробираясь к вершине груди. Дёрнул подбородком, оставляя пекущий след от щетины, и громко застонал, накрывая нежную кожу соска.

Взвыла от пламени, что неистово вспыхнуло между ног. Это было слабо похоже на привычное возбуждение, меня словно засасывало в воронку цунами, где чувства обострялись до максимума. Я будто и не ощущала подобного никогда, а девочка я уже не маленькая… Познала и радость, и горечь симуляции. Но ТАКОЕ… Меня буквально колошматило, зуб на зуб не попадал, ладони взмокли в его руке и стали медленно выскальзывать, но незнакомец не обращал на это внимания. Лишь сильнее пригвоздил бёдрами к стене.

Но прошибло меня другое… В руках абсолютного незнакомца мне было спокойно. Я ощущала себя в коконе безопасности, реальность стала плыть, растворяться, размывая все проблемы и мысли. Это похоже на волшебный ларчик иллюзиониста, в котором находится только то, что ему нужно. И сейчас ему нужна Я!

– Это что за подарок? Где я так сегодня нагрешить успел? – он оторвался от груди, чтобы затянуться, и в тусклом свете тлеющей сигареты я увидела его абсолютно одурманенный взгляд. Он чуть щурился, рассматривая меня, скользил по губам, шее и вновь и вновь затягивался… А я продолжала висеть, как на распятье. Руки ныли, хотелось прикоснуться к его груди… Слабачка? Ещё какая… Мне не нужен был свет, чтобы лапать глазами поджарое тело. Он как элитный жеребчик, на который капают слюной все коллекционеры. И я капала… Висела в плену его рук и капала.

Мужчина сделал последнюю затяжку, всё это время напряженно о чём-то размышляя, а потом щелчком отправил окурок в кадушку с каким-то плешивым фикусом. И теперь ему ничего не могло помешать.

Губы вновь обрушились на меня. Втягивал, играл, покусывал и кружил…

– ОЙ! – взвизгнула я, ощущая его руку на заднице. Сильные пальцы грубо отодвинули нитку белья. Медленно заскользили по коже, а ощутив влажность меж складочек, он вдруг громогласно захрипел. Я, как зверёк загнанный, дышать перестала.

– Малы?ша, – прошептал он. – Кто ты?

Говорил, а сам скользил по припухшим складочкам. В темноте видела блеск его глаз, наглую ухмылку, больше похожую на оскал. А когда его пальцы накрыли клитор, я и вовсе заскулила. Чёрт… Курочкина, очнись!

– Товарищ капитан, по делу пришла, – на выдохе выдала я.  Это надо прекращать, пока поздно не стало…

– Да ты что? И что за дела у нас с тобой? – хмыкнул он и с грацией и резвостью хищника развернулся, растягивая меня на холодном столе. Наглым образом закинул мои ноги себе на плечи и навис надо мной. Он щёлкнул чем-то, и кабинет осветила желтая тусклая настольная лампа. Свет… Словно мало ему было ощущать, он ещё и видеть хотел!

– Купа-а-а-атова, – простонала я имя своей клиентки, ощущая, как его ладонь вновь накрывает меня. Пальцы легко заскользили, разнося сок моего возбуждения, а на лице заиграла охренительная улыбка.

– А-а-а-а… Вот оно что? – вроде в глаза смотрел, а всё равно лапал!