Рыжий демон осенних потерь

– Аль, там девочка, – Кондратьев очень вовремя кивнул за дверь в коридор. – Я понимаю, что тебе сейчас не до…

– Брось, – я уже стыдилась недавней истерики. – Я, в первую очередь, профессионал. А теперь скажи, Фила… убили? Почему он совершенно обескровлен?

Кондратьев под неестественно пронзительным взглядом майора пожал плечами:

– Врач сказал: сердечный приступ. Только… Выясним. Кровь вокруг, скорее всего, девочки.

– Кристя ранена? Где она?!

– Наверное, пыталась помочь отцу и порезалась о стекло. Сейчас девочка в своей комнате. Не беспокойся, наш судмед перебинтовал ей ногу. Кстати, ты…

Он указал взглядом на мою руку. Я только сейчас заметила, что сквозь пальцы сжатого кулака капает кровь.

– Алена Николаевна, – майор потерял всякое терпение. – Вы нам своей безрассудностью все улики перемажете. Мы, конечно, уже все отщелкали, но пальчики еще не сняли. Если сейчас же не покинете место преступления, я подам рапорт о халатности. Или…

Он опять скользнул по мне уже ненавидящим взглядом:

– Или о противодействии следствию. Профнепрегодности не боитесь?

Я виновато опустила глаза и попятилась к выходу из спальни, стараясь не оставлять капель крови на окружающих предметах. Он был прав.

– Пойду к Кристе…

До этого я видела Кристину несколько раз в жизни. Мы старались сохранить с Феликсом хорошие отношения после развода, и иногда пересекались по необходимости. В большей степени, благодаря Веронике, «патриарху» семьи. Ну, или «матриарху»…

И вообще ссориться с известным в городе бизнесменом Феликсом Успенским для кого угодно довольно чревато. С его связями моя жизнь в Яруге превратилась бы в ад. А город я любила и уезжать из него совершенно не собиралась. Никто нигде меня не ждал, всё, что было хорошего в моей жизни, тесно связано только с Яругой. Да тот же Никита Кондратьев – мой друг ещё со школы. И девчонки. И Вероника, в конце концов.

А в самой глубине души я вовсе не считала, что бывший муж меня как-то сильно обидел.

В общем, при встрече с Феликсом и его новой семьей я неизменно растягивала рот в приветливой улыбке.

– Идите, – кивнул майор. – Но позже у меня к вам будет несколько вопросов.

Это «несколько» в его голосе прозвучало со всей безнадежностью бесконечности.

Кристя скорчилась на розовой кроватке принцессы, вжалась в разбросанные по изголовью подушки. Маленькая, тощая, лопатки и острые коленки торчали сквозь кружево ночной рубашки, казалось, вот-вот прорвут нежную ткань. Она старалась спрятать под окровавленный подол перебинтованные ступни, но длины не хватало, и они торчали нелепыми культями, а накрыться одеялом девочка не сообразила. Кудряшки легкие и рыжие, как у матери, а вот глаза у Марыси настолько светло-карие, что при подходящем свете кажутся желтыми. У Кристи не было этого странного янтарного оттенка. Сейчас большие серо-зеленые глаза и вовсе заволокло мутью.

Я проследила за ее невменяемым взглядом.

Кристя смотрела за окно на старый клен, мерно и раздражающе отбивающий ветвями монотонный ритм по стеклу. Губы девочки едва заметно шевелились, и я поняла, что она отсчитывает листья.

– Пять зеленых и два пожелтевших, – тихо сказала я.

Кристя медленно повернула голову на мой голос. Мне показалось, она с облегчением выдохнула, словно заметила, что наконец-то пришел кто-то, кто поймет и спасет.

А в следующую секунду, когда она узнала меня, муть в глазах девочки сменилась нечеловеческим ужасом. Крик, который вырвался из ее горла, больше походил на вопль раненого зверя, чем на что-то членораздельное.

– Тише, тише, – девушка в сером пиджаке загородила мне путь.

Я достала корочки, она отступила назад, грустно покачала головой:

– У нее шок.

– Вы – медэксперт? А где Ваня?

Ваня всегда работал с Кондратьевым, я не ошиблась, предположив, что он обязательно должен быть здесь.

Она кивнула.

– Я помощник. Ваня исследует место.

Не сказала «преступления». Сердечный приступ? Все выглядело нереально странным. Если это инфаркт, то почему здесь работают криминалисты?

– Кто вызвал службы?

– Анонимный звонок, – сказала медэксперт. – Наверное, кто-то из соседей. Сразу полицию. Видимо, обнаружили мертвым. Медиков вызывали уже мы. Они и подтвердили приступ. Но…

– Здесь на много миль вокруг ни души, – покачала я головой. – На дачу можно приехать только специально и на машине.

– Все, что мне известно, – извиняясь, произнесла она. – Я – студентка. На практике.

Понятно…

– Мы с Кристиной немного знакомы, – пояснила девушке. – Поговорю.

– Конечно…

– Кристя,– я осторожно шагнула к кровати, на которой корчился в ужасе смертельно напуганный детеныш. – Я – друг твоего папы… Ты могла видеть меня…

Через секундную паузу я обрадовано нашлась:

– Мы встречались в парке прошлым летом. Помнишь? У тебя еще был плюшевый рюкзачок с обезьянкой. Ну, такая смешная, с большими желтыми ушами?

Она неуверенно кивнула. Я видела и сжатые до скрипа зубы, и выступивший пот на лбу, и сплетенные пальцы до белизны на костяшках. Самообладание давалось девочке нелегко.

– А где тот рюкзачок?

Кристя ничего не ответила. Опустила голову, на меня не смотрела.

– Я с ней уже час, – почти шепотом сказала медэкперт. – Девочка не произнесла ни слова.

– Она что-то видела? Удалось выяснить?

Девушка покачала головой:

– Надеялись на вас. Я больше здесь не нужна?

Она скорее констатировала, чем спрашивала. Я кивнула, девушка с облегчением выдохнула и торопливо вышла из комнаты.