Дважды в одну реку

Я разочарованно развела руками:

– Все мужчины одинаковы. Сначала обещают все на свете, потом оказывается, что они изначально и не собирались ничего делать. Все вы такие, мужчины! Все как всегда!

– Я не такой! Правда, я не такой! Я лучше! Лучше, чем все остальные мужчины! Я самый лучший из всех мужчин! Не веришь, Джульетта? – Я покачала головой. – Я спою тебе, обязательно спою, только не серенаду. Я, правда, ни одной серенады не знаю. Но это будет кое-что получше.

Эдик хитро заулыбался, принял позу доморощенного барда, держащего в руках воображаемую гитару, и запел. Запел довольно громко. Это была песня из нашей молодости на английском языке. Название группы я уже забыла, но слова на удивление помнила почти все. Да, мы ее частенько пели на наших вечеринках. Кстати, Эдик неплохо пел и, хотя он исполнял песню в шутливой манере, получалось у него просто замечательно. Затем он схватил меня за обе руки и, подняв со скамейки, на которой я сидела, стал медленно танцевать со мной. Мы двигались в медленном танце, совсем как когда-то в юности. Эдик крепко держал меня, довольно близко прижав к себе. Это было здорово! Мы как будто вернулись в прошлое, которое оба проживали заново. Немного погодя Эдик перестал петь, остановился и заглянул в мои глаза. Затем поцеловал меня довольно страстно в губы, все крепче сжимая меня в своих объятиях. Мы одновременно издали что-то похожее на стон, потому что это очень жгучее желание снова пронзило меня насквозь. Вероятно, и его тоже, потому что мы оба резко отскочили друг от друга на некоторое безопасное расстояние, прервав свой поцелуй. Я опять была в недоумении, сраженная этим неведомым мне ощущением. Со мной ничего подобного не происходило ранее. «Что это?» – только и мелькнуло у меня в голове. У Эдика был тоже какой-то дикий остановившийся взгляд.

Но уже через несколько секунд он пришел в себя, и улыбка снова засияла на его лице:

– Джульетта, от тебя бьет током! С тобой даже поцеловаться не получается. Что это? – задал он тот же вопрос, что и я себе.

– А я думала, это от тебя бьет током. Разве нет?

Мы пробовали шутить, как делали это и раньше, и продолжили свою прогулку, держась все же на некотором расстоянии друг от друга.

– Ты помнишь, как мы ходили по бордюру, Джульетта? Кто сможет дольше продержаться! Сможешь сейчас повторить это?

Мы брели по какому-то переулку уже почти спавшей Москвы, вполне оправившись от эмоционального шока, поразившего нас обоих.

– Не знаю, теперь уже не знаю. Давно не пробовала. Сейчас проверим.

Я взобралась на довольно высокий бордюр и, балансируя, попробовала идти самостоятельно, не позволяя Эдику мне помогать. Но, пройдя немного вперед, я все же не удержалась и упала прямо в его объятия. Он подхватил меня и попытался поцеловать снова, но, испугавшись повторения предыдущего, я увернулась и как ни в чем не бывало, спросила:

– А помнишь, как я впервые оказалась у тебя дома? Помнишь? Мы тогда тоже гуляли до глубокой ночи и опоздали на метро и все автобусы. Пешком еле добрались до твоего дома.

Взгляд из прошлого… «Ночная прогулка»

Вечер был теплым. Московские дворы особенно манили нас с Эдиком. Нам нравилось бродить по темным переулкам, заходя в самые невероятные места. А еще мы вглядывались в горящие окна домов, где протекала совсем неведомая нам жизнь. Чужая жизнь. Мы придумывали разные истории, глядя в светящиеся окна, фантазируя, что за ними, этими окнами, может происходить на самом деле. Иногда мы останавливались, целовались, иногда просто сидели на лавочке и болтали обо всем на свете.

– В этой квартире живет счастливая семья, – сказал Эдик, указывая на светящееся окно на третьем этаже старого четырехэтажного дома. – Эта женщина очень любит мужа, – добавил он. – Возможно, у них есть дети, вернее, ребенок. Сейчас муж еще не вернулся с работы. Женщина уложила ребенка спать, а сама ожидает своего супруга.

– Почему ты решил, что семья счастливая? То что это семья с ребенком, я согласна. Свет приглушен, возможно, она действительно укладывает ребенка спать. Но откуда ты знаешь, что жена счастлива, и что она ожидает своего мужа?

Я повернулась к нему лицом, желая услышать его аргументы.

– Просто мне так кажется. Не могу объяснить точно. – Эдик задумчиво посмотрел на меня и заулыбался. – Я почему-то представил тебя за этими окнами. Ты очень на эту роль подходишь.

Я засмущалась, потому что сказано это было очень искренне. Или мне просто хотелось верить в эту счастливую сказку.

– Ты не можешь знать точно. Возможно, женщина, которая там живет, совсем одинока! Почему ты думаешь, что она счастлива? – Не унималась я.

И вовсе не его ответ волновал меня. Мне просто хотелось, чтобы он так говорил, думая обо мне.

Но Эдик вдруг замолчал. Он взял меня за руку, и мы тихо сидели на скамейке ночного московского дворика и молчали.

Неожиданно он вскочил и потянул меня за собой.

– Пойдем, Джульетта! – проговорил он, увлекая меня прочь от ночных окон.

И наша прогулка продолжилась. Мы гуляли по набережной Москва-реки, затем снова углубились в какие-то переулки, названий которых даже не знали. Мы бродили по ночной Москве и радовались чему-то. И снова целовались. Нам просто было хорошо вдвоем.

Для нас время остановилось, его не существовало вовсе. И только спустя какое-то время мы сообразили, что транспорт уже не ходит. Но и это только рассмешило нас. Мы уселись на какой-то остановке автобуса и решили ждать – вдруг какой-нибудь запоздалый автобус заберет нас. Но этого не произошло. И мы снова обрадовались, решив ждать первого автобуса на лавочке. Пустынный ночной город не мешал нашим любовным приключениям. Он наблюдал за нами, оберегая нас.

Но неугомонный Эдик вновь потянул меня за собой:

– Джульетта! Что ты сидишь? Пойдем! Движение – это все же лучше, чем просто сидеть и ждать. Куда-то ведь мы все равно придем!

И он, увлекая меня за собой, устремился в никуда.

Пропетляв еще минут сорок по незнакомой мне местности, Эдик вдруг сказал:

– О, я узнаю эти места. Джульетта, мы спасены! Тут до моего дома рукой подать! Еще минут десять! – Он прижал меня к себе, погладил по волосам, посмотрел мне в глаза и заулыбался. – Ты никогда не была у меня дома? Нет? Есть хороший повод! – сказал он, и мы продолжили свой марафон.

Я не успевала даже вставить слово в его монологи. Он задавал мне вопросы, но ответов на них он не ждал. Если честно, я боялась идти к нему домой. Это было неудобно в такой час. Но я очень устала уже. И я не хотела с ним расставаться. Я только кивала и шла за ним как завороженная.

Опомнилась я только у дверей его квартиры:

– Эдик, это неудобно! У тебя же мама дома! Что она подумает?

Эдик проигнорировал мои робкие возражения. Он прижал палец к губам и сказал, улыбаясь:

– Ты умеешь тихо двигаться, Джульетта? – Я кивнула. – Тогда пошли. Тихо-тихо.

Он взял меня за руку, осторожно повернул ключ и открыл дверь. В кромешной темноте мы пробрались в его комнату, где он зажег ночник.

– Ну, вот, мы и дома. Сейчас ляжем спать. Все вопросы завтра, ладно?

Эдик постелил мне на диване, а сам лег на раскладное кресло, не забыв поцеловать меня перед сном.

Несмотря на экстремальную ситуацию, я заснула сразу как только моя голова коснулась подушки.

А проснулась я от того, что кто-то вошел в комнату. В дверях я увидела приятного вида женщину со светлыми волосами и такой же открытой улыбкой как и у Эдика:

– Эдик, вставай. В институт пора! – произнесла она и осеклась, увидев меня.

Я села на диване, подтянув одеяло к груди. Сказать, что я испугалась – ничего не сказать! Я просто окаменела.

Но все же осмелилась поздороваться:

– Доброе утро! – пробормотала я, вцепившись в одеяло как в спасательный круг.

– Доброе утро! – серьезно сказала мама Эдика, но затем вдруг улыбнулась и добавила:

– Я приготовлю вам зубную щетку и полотенце в ванной. Умывайтесь и приходите завтракать.

Она закрыла за собой дверь, оставив меня в смятении. Не так я представляла свое знакомство с ней. Совсем не так.

Я встала, посмотрела на спящего Эдика, который даже во сне улыбался. Но будить его пока не стала.