Приключения ДД. Рубиновый след

Дозорная спокойным голосом заверила: – Маловероятно. Расчёт идёт услуга за услугу, а мы с джиной ни о чём не договаривались.

Юноша хмыкнул: – Так эту Нишитх опять братья предадут, раз уже один раз так сделали.

– Не думаю, – сухо возразила Елизавета Леопольдовна. – Предполагаю, есть нечто ещё. Почему-то три короля не смогли заключить сделку с джиной. Возможно, чтобы поменяться местами, Аддитри нужен кто-то именно женского рода и как вы понимаете, она, вероятно, хочет восседать на троне, а не быть простой якши. Хотя кто знает, что она на самом деле желает…

Маша тоскливо произнесла: – Оёёюшки, как же мы их там всех расколдуем?

– Подумаем об этом тогда, когда встретимся с джиной, – ответила дозорная, обескуражив ребят.

Паша быстро заморгал: – А разве не заранее надо к битве готовиться?

– В этом случае нас спасёт импровизация и понимание одного из законов мироздания – права на справедливость. Баланс брать – давать должен быть соблюдён. Мы не крали её энергию, она не может взять нашу. Будет пытаться заболтать и навязать что-то, а мы не поддадимся, – дала разъяснения дозорная.

– А эта Аддитри следует законам мироздания? – с сомнением спросила Маша.

Елизавета Леопольдовна широко улыбнулась: – А как же! Любая хоть шайтанная, хоть обыкновенная сущность стремиться накопить энергию, а это можно сделать лишь, когда жертва сама, добровольно, без принуждения ей делится. По-другому никак.

– Интересно, а где джина сейчас? – полюбопытствовал Паша.

Дозорная горько усмехнулась: – Полагаю в сокровищнице. Там, где я её вызвала. Скорее всего, один из рубинов в рисунке, который я выложила, является её домом.

– И что нам надо, чтобы загнать этого джина домой? – спросила Маша.

– Посмотрим куда приведут переговоры, – пожала плечами дозорная. – Смотрите, а вот и знакомые места. Вон там сокровищница. Дракоша привёз нас по кратчайшему пути.

Глава 15

Уникальное место творения природы и человека заставило сердце Глеба биться быстрее. Он и сам не ожидал, что со всем своим прагматизмом так чутко отреагирует на затерявшийся в покрытых зеленью скалах, великолепный пещерный монастырский комплекс Аджанта. Возможно, виной тому были встретившиеся ему на храмовых стенах огненные птицы, словно ожившие сказочные фениксы они заставляли память юноши трепетать в предвкушении разгадки некой тайны, которой был пропитан влажный воздух, источающий специфический запах старины. Яркая роспись в мельчайших подробностях, как энциклопедия древнейших времён, показывала жизнь и в семье бедняка, и во дворцах вельмож. Позы, движения, жесты людей и животных, одежда, украшения, оружие, архитектура переданные с невероятным реализмом окунали с головой в быт прошлого. И деревни, и города, некогда существовавшие в Индии, были любовно перенесены в вечность в полумраке монастырских стен. Для Глеба, с интересом бережно ощупывавшего чудом дошедшую до наших времён живопись, оставалось непостижимой загадкой, каким образом монахи-художники, играя искусством светотени, умудрились так чётко передать натуральные живые краски бытия, оставшимися такими же лучистыми спустя столетия. Встречающиеся на пути мощные статуи Будды, вырезанные неизвестными мастерами прямо в скале, имеющие с удивительной точностью подчёркнутые нюансы даже незначительных деталей, создавали ощущение грандиозности этого затерявшегося от цивилизации мирка. Местная сановитость, не давила на воображение юноши, а наоборот располагала к себе лёгкостью восприятия, как если бы внук приехал в дом к родной бабушке, у которой всё просто и загадочно одновременно.

Разветвлённая широкая каменистая дорога, ведущая мимо спокойной реки к каждому, вырезанному в базальте храму с величественными входами с колоннами, покрытыми необычной резьбой провожала искателей сокровищ с комфортом. Им не приходилось просачиваться сквозь группы туристов и паломников, что не могло ни радовать. Очередная пещера монастыря с множеством помещений, наполненная электрическим светом от напольных светильников, приветствовала Глеба и Константина Евгеньевича покоем горной монументальности. Их взгляды восхищённо блуждали по неповторимым фрескам и грандиозным сакральным скульптурам, подсвеченных для туристов лампами, дающих зелёный оттенок.

Глеб отрешённо прошептал: – Странное чувство дома, как будто Индия не чужая страна.

Константин Евгеньевич, как ни в чём не бывало, спокойно ответил: – О, ты стал замечать схожесть русской и индийской культуры, поздравляю.

Они вышли в очередной коридор, окутанный полумраком и, постукивая по стенам, шли рядом.

– Схожесть имеется в насыщенных орнаментах и символах, – задумчиво растягивая слова, согласился Глеб, сложив губы трубочкой, и потерев переносицу таким важным движением руки, как будто был профессором на кафедре исторического факультета.

– И не только. Посмотри на покрой одежды, колесницы, роспись посуды, украшения. Обрати внимание на женские головные уборы. Все эти кокошники индианок идентичны с русскими барышнями прошлого, – махнул рукой дозорный в сторону наиболее сохранившейся фрески.

Юноша бегло проскакал взглядом по расписным сюжетам рядом с ним, отмечая для себя только тюрбаны, и поделился наблюдением: – Странно, чалму мужчины носят и сейчас, но не все, а женщины, которые нам встречались не всегда с покрытой головой, а лишь некоторые были с тонкой шалью или шарфом. Но в целом, одежда, которая носится индусами сегодня, выглядит идентично с той, что была века назад.

Константин Евгеньевич закончил с осмотром одной части стены и перешёл на другую сторону помещения, где возвышались статуи и, выговаривая слова чётко и неторопливо поведал: – Со временем разная культура, в основном через торговцев и путешественников перетекает из страны в страну. Что-то не принимается, а что-то закрепляется так, что потом уже и не понятно, чьей национальной традицией является. К тому же повелители часто становятся законодателями моды. Могу пару деталей про чалму поведать. Я, конечно, не знаток, но одно могу сказать точно – сикхам не нравится, когда их головной убор называют чалма. Ведь именно только в этой воинственной касте наматывают на голову длинные полоски ткани.

– Что так? – с иронией в голосе спросил Глеб.

– Головной убор они называют пагри или уважительно дастар. По религии сикхов дастар имеет сакральный смысл. Он укрывает волосы, которые сикхи по своему верованию никогда не стригут, и защищает их третий глаз от посягательств наводящих порчу колдунов или даже нападения тёмных сил. Каноны строго соблюдаются и представители касты готовы убить, если кто-то поглумиться над их тканевой конструкцией на голове или ещё хуже захочет сдёрнуть. Кстати, в этот дастар чего они только не пихают. Там и документы, и оружие, и деньги.

Юноша рассмеялся: – Я понял. Дастар – это сейф, потому-то так рьяно и защищают. А вы откуда про их шапки знаете?

Константин Евгеньевич шумно выдохнул: – Во времена существования Британской Ост-индийской компании, когда, по сути, шла колонизация Индии, Британия хотела расширить территорию влияния и однажды незаметно оказалась у самого порога Сикхского государства. Я был там как раз, выполняя секретную миссию. Это было единственное княжество, сохранившее независимость от англичан. Сикхи имели возможность дать силовой отпор. Их откровенно побаивались. Основав английскую военную базу в городе Фирозпуре, что прямо на границе, британцы запустили свои щупальца коррупции во все сферы при дворе махараджи, помогали устраивать беспорядки, подливая масло в огонь в соперничество за трон между наследниками. Любое государство чахнет от войн власть держащих. Как ты знаешь – рыба гниёт с головы, да вот чистят её всегда с хвоста. Не будь разрозненности в рядах, смогли бы выстоять. Но подкупленные офицеры и чиновники обвиняли в неудачах солдат и народ. В общем, видел я, как одни за княжество бились, а другие его тем временем разоряли. Тогда-то с обычаями сикхов и познакомился.

– По-ня-я-тно, – протянул Глеб и, чувствуя открытость дозорного, решился высказаться: – Вот про третий глаз как-то совсем ненаучно звучит.

Они перешли в следующий зал, и, обождав, пока ручеёк туристов иссякнет, продолжили развивать беседу, тщательно осматривая очередное помещение.

Дозорный с тонко читаемым между строк осуждением в голосе, продолжил: – Невидимое око человека – это не выдумка. Жрецы или медиумы умело им пользуются. Некоторые люди, те, кто заняты самопознанием, иногда тоже способны его открыть и узнать больше, чем позволяет видеть обычное зрение. Между прочим, весьма сильно третий глаз развит у ящериц. Это такое образование на голове между глаз в виде чешуйки или бугорка. Оно позволяет им не перегреться или не замёрзнуть и ещё за целую кучу процессов в организме, отвечает. Я как-то с одной рептилией сражался. Ослепил её, а она словно зрячая осталась. Кое-как одолел, а потом раскопал в книгах, что этот самый бугорок ящерицы позволяет ей отличать свет от тьмы и даже распознавать образы.

Глеб смущённо, словно оправдываясь, пробормотал: – Нам биолог как-то рассказал, что в мозгу человека в эпифизе, который находится в мозгу где-то «в середине» лба всякие эзотерики предполагают наличие третьего глаза. Просто люди об этом пока мало знают.

– О-о-о, люди много ещё о чём пока мало знают. Могу ещё тебя удивить. Больше половины слов из санскрита совпадает с русскими словами и по значению и по произношению.

Юноша нахмурил лоб и деловито сказал: – Что-то такое читал у Драгункина. Этот эксцентричный лингвист с неординарной точкой зрения так же подробно побуквенные основы слов русского языка разбирает и показывает, как корни слов образуют ветви, по которым видно, что английский язык произошёл от русского.

– Санскрит вообще-то происходит от прарусского языка, – усмехнулся Константин Евгеньевич. – А по поводу чудаковатых исследователей самоучек, сам поразмышляй на тему – часто ли в истории общество принимало банальные истины, о которых человечество знает сегодня. Тяжелее всех первопроходцам.

Глеб недоверчиво бросил придирчивый взгляд на дозорного: – Полагаете, славяне и индусы в глубокой древности были одним народом?

Константин Евгеньевич глубоко вздохнул: – Может вы ещё в школе не проходили, так я тебе просвещу. Русский язык относится к индоевропейской языковой семье, что обозначает прямую родственную связь между славянами, прибалтами, германцами, иранцами, индусами и другими народами Евразийского континента. Что я могу сказать – не мне тебя переубеждать. Ты парень умный, сам почитай исследования этнографов и различных учёных. Не опирайся на единичные мнения. Собери лоскутное одеяло истории, которую вам преподают раздроблено, и посмотри комплексно. Поразмыслишь на досуге и свои выводы сделаешь. Всё это также поможет понять то, что происходит сегодня во взаимоотношениях разных государств, ведь ответы надо искать в прошлом.

Юноша с благодарностью сосредоточенно стал прокручивать в голове имеющиеся знания и к ним мысленно докладывать то, о чём просветил дозорный. Глеб не раз сталкивался с тем, что собранные детали однажды складываются в удивительную картину открытия мироустройства и с удовольствием принимал любую возможность чему-то подучиться.

Они снова свернули за угол и оказались в полумраке.

Спустя несколько шагов досконального простукивания, дозорный схватил Глеба за руку и предостерегающим взглядом остановил его: – Подожди-ка, за этой стеной звук поменялся. Как бы нам в ловушку не угодить. Здесь туристов не водят, мы достаточно далеко от входа углубились. Светильники остались позади. Тут или тупик или …

В этот момент пол под ними наклонился, и парочка улетела в округлое отверстие под стеной. Прокатившись кубарем по грохочущим под ними костям и Глеб, и Константин Евгеньевич шустро подскочили на ноги, едва появилась такая возможность. Пыльный воздух склепа был наполнен смолянистым неприятно дурманящим запахом, исходившим от останков.

Брезгливо отряхиваясь и оглядывая пол, освещённый через решётчатые отверстия под потолком, Глеб спросил: – Что это за могила?

– Там дальше просматриваются ниши. Полагаю, что это какое-то помещение для погребения, но тут кости не только человеческие, – озадаченно рассуждал дозорный.

– Это что, как катакомбы под Парижем, где хранится останки нескольких миллионов человек? – передёрнув плечами, вспомнил из курса истории юноша. – Там тоже что-то аккуратно выложено, а что-то наваленными грудами.

Про себя Глеб подумал – «Хоть бы это были просто останки погребённых монахов, а не то, то осталось после каких-нибудь кровавых ритуалов».

– Монастырский комплекс долгое время был в запустении из-за продолжительного гонения на последователей буддизма, здесь могло быть что угодно, – Константин Евгеньевич кашлянул, почёсывая подбородок и крутя головой в поиске выхода. – Этот свет, что проникает через рукотворно сделанные отверстия похож на электрический. Мы где-то рядом с коридором, в котором только что шли до того как свернули к ловушке. Думаю, здесь должен быть второй выход, вряд ли делали эти слуховые окна или вентиляцию для умерших. Хотя если это была темница, когда требовалось, чтобы пленники немного пожили, то вполне могли обойтись и без выхода. В любом случае искать механизм, опрокинувший пол бессмысленно. Он наверняка отлично запрятан и недоступен для тех, кто здесь оказался.

Глеб сглотнул: – Перстень работает?

Константин Евгеньевич отрешённо покачал головой: – В храмах магия блокируется локальным энергетическим полем.

– Хоть бы здесь не погребали заживо. Тогда у нас есть шанс выбраться, – еле слышно пролепетал юноша, присев на широкий выступ у дальней стены.

И тут, когда Глеб облокотился о торчащий рядом с ним из скалы продолговатый брусок, сработал некий механизм, который провернул монолитную плиту в стене и вынес ошарашенного парня в соседнее помещение, где толпились туристы. Люди заахали и защёлкали фотоаппаратами. Глеб, чувствуя себя приведением, продолжал сидеть на выступе, понимая, что удивлённые посетители монастырского комплекса его не видят, а лишь восхищаются увиденным разворотом панели в стене. Но вдруг он почувствовал лёгкое дуновение ветерка. Юноша соскочил с выступа, заметив боковым зрением, что на провернувшейся плите на таком же каменном кубе выехал Константин Евгеньевич.

Разношёрстная публика, продолжая фотографировать, стала шептать молитвы, перебирать чётки и креститься, но никто не уходил.