Непростые истории 3. В стране чудес

Кто-то бродил среди чёрных, как обломки зубов, зданий. Человеческие фигурки передвигались странной, скачущей походкой. Как и всё, их окружающее, они висели вниз головой, и Рахим не мог понять, что держит их за ноги.

– Эй!

Кто-то звал его! Эхо разнеслось далеко окрест.

Рахим Аль-Тадуш увидел прямо над собой человека. Света одного из семян хватало, чтобы разглядеть молодого парня, почти мальчишку, который размахивал воздетыми над головой (или опущенными вниз) руками.

– Откуда вы прилетели? – крикнул отрок. Голос у него оказался неожиданно мощным.

Опознав в речи мальчишки один из диалектов собирателей лозы, хотя и не самый распространённый, Рахим ответил на том же языке:

– Рад приветствовать тебя, юноша. Я пришёл искать пропавший город запретивших ночь, но и подумать не мог, что найду здесь кого-то, кроме змей и пауков.

Отрок засмеялся. Чтобы разглядеть его, Рахим поменял очки: мальчик был тощим, костлявым, с вытянутыми конечностями и белой, как приокеанские пески, кожей. Шея его тоже была длинна, а на конце её, словно на толстой верёвке, сидела огромная голова. Глаза напоминали блюдца, а белки, казалось, светились изнутри. Длинные волосы свисали вниз, завязанные в два следующих друг за другом узла.

Рот тонкий и большой, почти лягушачий.

– Нет, здесь есть ещё мы, и зовёмся мы шагающими за гигантами. Так, значит, вы путешественник?

– Именно, – Рахим потёр большим пальцем о безымянный, жестом, что у многих народов обозначал превратности судьбы, и улыбнулся. – Меня зовут Рахим аль-Тадуш и я истовый искатель правды. Я не терплю на своём пути ни единой лжи и ревностно её изобличаю. Мой саиф[8 - Саиф – меч в арабской группе языков], то есть мой меч – сама истина. Я был избран ею, и теперь…

– Любите поговорить, а? – лукаво сощурился подросток.

– Прости меня, отрок, – смутился Рахим. – В силу возраста я хуже соображаю, а значит, стал чрезмерно многословным. Как жаль, что рядом редко оказывается кто-то, кто может поставить плотину на пути словесной реки.

Рахим подкрутил кончик бороды.

– Поэтому, давай-ка сразу утолим моё любопытство, которое, и в этом я совершенно уверен, ни в чём не уступает твоему. Я не мог не заметить ваш весьма необычный способ передвижения. В чём его секрет?

– Я думал, это я буду задавать вопросы, – мальчишка обиженно вытянул губы. – Меня, кстати, Орланом зовут. Нет никакого секрета. Это всё гиганты, которые смеялись над великой пропастью, а затем просто исчезли. Нам остаётся лишь ходить по их следам. Прикасаясь к ним, мы обретаем частичку их мощи и можем стоять вниз головой.

Теперь, присмотревшись, Рахим увидел, что мальчишка стоит на большом отпечатке голой человеческой ступни, стоит сразу двумя ногами, потому что отпечаток этот в четыре раза больше обычного. Рядом ещё один, такой же, и ещё – цепочка тянулась в обе стороны. Рахим понял природу прыжков, которыми передвигались местные жители. Они прыгали с одного следа на другой, словно по камешкам в ручье.

– А что будет, если ты встанешь вон там, рядом?

– Упаду, – не задумываясь, сказал парень. – Моя очередь. Как вы летаете? Это всё ваш плащ?

– Мой тагельмуст, – сказал Рахим. – Мои доспехи и оружие. Его зовут Веритус и он выбрал меня, чтобы помогать в исследованиях, потому что я исследую самую благородную вещь на земле – правду.

– Хорошо, хорошо, я понял, – засмеялся парень. В руке у него был пучок каких-то корнеплодов и он взмахнул ими, словно жезлом. – Не знаю, что такое «плотина», но так уж и быть, я ею побуду, раз она вам нужна.

Он бросил быстрый взгляд через плечо, и путешественник увидел людей, что выглядывали из-за руин. Глаза Рахима не позволяли увидеть наверняка, но он был уверен, что они тоже стоят на следах.

– Другие тоже хотят с вами поболтать, но боятся, – Орлан хихикнул.

– У вас редко бывают гости, – утвердительно сказал Рахим.

– Изредка приходят мертвецы-паломники, – мальчик показал. – Оттуда, из пещер. Для нас пещеры не достижимы, потому как следы туда не ведут. И паломники тоже не могут приблизиться. Они падают в великую тьму, грохоча пожитками, но не издают ни звука. На то они и мертвецы.

На его лице читалось сожаление. «Ему тесно в этом беззвёздном мире, – подумал Рахим. – О незрелый ум! Он жаждет знаний, и руины наверняка таят их великое множество. Но без ума направляющего эти тайны станут сытью Позабывшего Время».

– Почему вы не покинете это мрачное место? – спросил он. – Оно пригодно для безглазых червей, но не для человеческого племени.

– Мы бы с радостью, – паренёк вздохнул. – Но пещеры так далеко! Я не раз спрашивал у стариков, как мы оказались здесь, перед лицом бездны, но получал только затрещины. Старики говорят, мы всегда жили так.

– Слушай, Орлан, – Рахим Аль-Тадуш поднялся чуть повыше, чтобы глаза мальчика оказались напротив его глаз. – Я намерен взять тебя своим проводником по подземному миру. Как мой сопровождающий и официальный представитель, ты должен так же рьяно преследовать истину. Ты готов?

– Конечно! – воскликнул Орлан. – Я… всю жизнь ждал, что кто-нибудь придёт сюда и расскажет, что происходит наверху! Правда, что люди там не верят в гигантов? Правда, что они ходят головой в другую сторону и спят, принимая горизонтальное положение?

– Не отвлекайся, отрок, – строго сказал Рахим. – Я намерен открыть тебе первую тайну прямо сейчас. Гигантов не существует. Это следы запретивших ночь и появились они, когда эта раса ещё жила на земле и ходила под солнцем. Это по-своему грустная и поучительная история.

Рахим Аль-Тадуш подлетел к одному из следов, достал из рукава лупу и принялся рассматривать его, уделяя особое внимание пальцам, коих насчитывалось целых шесть штук. Наконец он продолжил:

– Запретившие ночь переусердствовали со своей небесной алхимией. Им хотелось больше и больше света, и они, соединяя элементы и строя системы зеркал, добились того, что его жар стал настолько силён, что прожигал плоть насквозь. Посмотри на листья масличных деревьев. Их могло так скрутить только от жара. Следы, которые ты видишь, образовались за один световой день, последний день для племени запретивших ночь, которые сгорели дотла прежде, чем дрозды собрались на вечерний моцион.

Улыбка Орлана стала шире.

– Ты говоришь сущую ерунду. Конечно, это были боги. Божественные гиганты. Они ходили кверху ногами, и потом – какое солнце здесь, в подземном мире? Я слышал лишь сказки о нём.

– Это загадка, но я намерен её разгадать, – Рахим спрятал лупу и самодовольно намотал край накидки, украшенный бахромой, на палец. – Масличные деревья, мой юный друг, не растут в подземелье, и никто не возводит над пропастью строений. Всё, что ты видишь, когда-то было под надзором луны, а травку щипали лоси и косули. Но потом земля по какой-то причине перевернулась. Ставлю четыре своих последних зуба, что это было после гибели запретивших ночь. Быть может, через сотни и сотни лет. Какое-то возмущение первостихий… эй, что с тобой, мальчик?

Рахим увидел, что обе ноги Орлана оторвались от каменной поверхности, будто он подпрыгнул над ней и завис. Расстояние это составляло несколько сантиметров, но быстро увеличивалось. Лицо мальчика становилось всё более растерянным:

– Старший отец ни за что в такое не поверит. Он и мать возносят хвалу смеющимся над пропастью каждый день. А я… вы же выдающийся учёный, правда?

Он вытянул губы трубочкой, как будто хотел присвистнуть, нелепо взмахнул руками и рухнул вниз. Рахим поймал лишь несколько корнеплодов. Вращающееся тело ударилось о скалистый выступ далеко внизу, испуганный, недоумённый крик оборвался. Мальчишку проглотила тьма.

– Как это получилось, Веритус? – потрясённый, прошептал Рахим. Он поискал глазами следы, ожидая, что их больше нет, и в то же время зная, что в них не заключено никакой силы. Так же, как, например, в следах на песке.

Следы были на месте. По громадной пещере пронёсся ветер.

– Орлан!

Рахим моргнул, возвращая себя к реальности, и судорожно подхватил сползающие с носа очки. К нему спешило несколько людей, прыгая с одного следа на другой. Женщина, что бежала впереди, несколько раз едва не оступилась.

– Орлан! Что ты сделал с Орланом? – кричала она. – Верни его!

Какой-то мужчина догнал её и обхватил за талию.

– Он утратил веру, Акима. Его уже не вернёшь.

Женщина уткнулась ему в ключицу, а он хмуро, неприветливо посмотрел на Рахима.

– Кто ты, гость недоброго часа? Из-за тебя сын этой женщины потерял веру в гигантов.

Мужчина был почти того же возраста, что и Рахим. Белые волосы завязаны в бессчётное количество идущих один за другим узелков, так, что напоминали косу или верёвку. Острый подбородок гладко выбрит, иначе борода спадала бы ему на глаза, тонкие волевые губы то и дело сжимались в нить, и тогда от уголков рта разбегались морщины.

– Кара страшна и не заставляет себя долго ждать. Ты сам видел. Кому-то придётся за это ответить. Кто ты?