Непростые истории 3. В стране чудес

– Нет!

– Слова мертвеца имеют больший вес перед законом, госпожа, – буднично сказал Хорст.

Он направился к двери, распахнул её и остановился, показывая, что ожидает Таррин. Ошеломлённая эльфийка последовала за ним.

– Даже если это сделали варги, господин, – внезапно сказал Бертольд, – ничто не указывает на то, что именно наши гости виновны в этом злодеянии. Мертвец не указал конкретного виновника своей смерти.

– Это необычно, – задумчиво проговорил кригсхер. – А ты не поддаёшься впечатлению? Но формально ты прав. Госпожа, я настоятельно прошу тебя не покидать город. Разумеется, я проверю твои слова. Если твои солнечные стрелы работают так, как ты описываешь, заметить вспышки могли многие.

Он пропустил Таррин и Аррыха вперёд и направился к лестнице. Бертольд следовал за ним.

***

Круглые часы на ратуше пробили четыре. Солнце стояло ещё высоко, но уже не было таким злым. Таррин поняла, что она устала и проголодалась. Бертольд направился к ратуше, Хорст раскланялся с эльфийкой и ушёл, прихватив с собой десяток стражников.

«Что теперь?»

– Мы что-то упускаем, но я не понимаю, что, – призналась Таррин, провожая взглядом спину кригсхера. – Мне хочется посмотреть на тот дом, о котором ты говорил. И на место, где нашли труп. Может, это наведёт на какие-то мысли. И на химер – правда, для этого надо забраться на крышу ратуши, – девушка фыркнула.

«Тогда начнём с последнего пункта, – заметил варг. – Это ближе. Давай догоним Бертольда, он-то как раз способен понять интерес к древностям».

Они подошли к дверям ратуши, и Таррин потянула за медную ручку, изображавшую – ну конечно! – очередную химеру.

– Олухи! Бездельники, недотёпы культяпые! Как, ну как это могло случиться! Что, здесь нет ни одного, кто мог бы просто – просто! – смахнуть пыль? Да вам за всю жизнь не рассчитаться за этот урон! Какое горе, какая невосполнимая утрата!

Бертольд, всклокоченный, словно только что пытался выдернуть последние волосы, наскакивал на переминающегося парня в синей куртке. Второй тщетно пытался укрыться за массивной деревянной лестницей на колёсах. Пол был усыпан сверкающей голубой крошкой.

Таррин посмотрела наверх. Химера на гербе таращилась пустой глазницей. Теперь, когда в ней не было камня, стали видны серебряные крепления, удерживавшие его ранее.

– Разве этим недоумкам понять, что они натворили? – продолжил Бертольд, обращаясь к эльфийке. Та наклонилась и подняла один из осколков.

– Не стоит ругать этих несчастных, – произнесла она. – Ведь это всего лишь витрум. Окрашенное стекло, – пояснила она, видя, как ошарашен собеседник. – Очень хорошей выделки, так что, вероятно, когда-то оно стоило дорого. Сейчас такое изготавливают везде.

– Так вот почему… – потрясённо начал Бертольд и тут же оборвал себя. – Ты уверена?

– Посмотри на форму осколков, почтенный. Можно проверить и другим способом, – Таррин вынула из уха серёжку с зелёным камнем. – Изволь убедиться: топазы намного твёрже берилла, и, если бы это был настоящий камень, он оставил бы царапину.

Бертольд посмотрел, как девушка проводит осколком по украшению, затем попытался поцарапать оконный витраж – и со вздохом бросил осколок на пол.

– Как неприятно разочаровываться в том, что считал истиной, высокородная госпожа. Но ты ведь пришла не за этим. Могу ли я чем-то помочь?..

***

Попасть на карниз оказалось несложно. Узкие окна башенок возвышались над крышей средней части здания. Таррин пересекла чердак, пустой и пыльный, и распахнула окно. Аррых следовал за ней.

Вблизи статуи оказались гораздо массивнее, чем думала эльфийка. И очень, очень тщательно проработаны. Там, где поверхность не была повреждена временем, можно было рассмотреть самые мелкие детали. Каждое перо на крыльях. Шерстинки на морде. Складки век.

– Удивительно, – Таррин подошла поближе и положила руку на голову статуи. – Можно подумать, что… Аррых!

Клюв твари, морду, когти покрывали бурые пятна.

«Кровь. И пахнет кровью».

Таррин почувствовала, что дрожит. Нет, дрожь рождалась в глубине статуи. Тварь напрягалась, силилась преодолеть каменную неподвижность.

– Аррых, ты тоже чувствуешь?

«Да».

Таррин опустилась рядом со статуей.

Рядом с живой, яростной, скованной заклятием химерой.

– Столько веков, – изумлённо выдохнула она. – Сидеть здесь и…

«И мечтать вырваться?»

– Да.

«И, возможно, отомстить?»

Действительно. Ненависть сочилась из камней, наполняла воздух. Таррин чувствовала, что задыхается.

– Тот, кто позволит летать им хотя бы изредка, станет… желанным избавителем?

Варг лёг, вытянув морду.

«Ненадолго, – философски заметил он. – Снова летать… и каждый раз вновь обращаться в камень? Очень скоро они начали бы ненавидеть его ещё сильнее, чем ненавидят сейчас… тех, кого ненавидят».

Таррин провела пальцами по длинному когтю.

– Ты прав. И что же делать?

«Выпусти! Выпусти!»

Это не была мысль варга. Этот голос раздавался не как камнепад. Скорее, как тихий гул далёкой лавины, как едва слышный шёпот бури, бушующей далеко.

– Ты слышал? Слышал?

«Да».

Таррин покачала головой.

– Если вас выпустить, вы уничтожите город, – сдавленно сказала она.

Удар ярости был так силён, что свинцовый жёлоб, опоясывающий карниз, задребезжал.

– Как? Как можно вас выпустить?