Наша маленькая фобия

Я открыто улыбалась мужчине, сморгнув набежавшую слезинку.

– Что ж, оставлю тогда вас наедине, – вежливо откланялась Евгения. Ей явно не терпелось заняться личными делами, а появление будущего свёкра, облегчало задачу.

– Спасибо, Женя, – кивнул ей мужчина, и тоскливо прошёлся пальцем по моему шраму на щеке. – Я бы собственноручно придушил мерзавцев за то, что испоганили прекрасное лицо моей девочки.

– Это уже в прошлом, Игорь Матвеевич, – мягко убрала его руки и понуро опустила голову. – Надеюсь, вы ничего не сказали своему сыну?

– Ты просила не говорить, хотя стоило бы…

– Не надо. Для меня сейчас важнее всего дочка. Она такая красавица, – с печальной радостью посмотрела на Игоря Матвеевича.

– Да, Сеня полностью пошла в тебя. Такая же живая, добрая и смелая. И ей очень не хватает материнской ласки. Как бы Марк не любил её и не баловал, но мать нельзя заменить. Тем более это не под силу чужой женщине.

Я кивнула и тут же спохватилась:

– Игорь Матвеевич, что же мы стоим? Пойдёмте присядем, – и подхватив отца Марка под руку, опустилась с ним на диван.

– Всё нормально, доченька. Не беспокойся за меня. Расскажи мне лучше как ты? Когда увидел тебя в больнице в том состоянии, думал с ума сойду.

– Я уже в норме, – заверила с уверенностью и снова потёрла шрам на щеке. – Заживает, как на собаке. Нога правда иногда ноет в переломе, но терпимо. Ссадины и ушибы зажили.

– А что с теми мерзавцами?

По коже пробежал озноб.

– Не знаю. Полиция говорит, что тела так и не нашли, – я задумчиво уставилась мимо Игоря Матвеевича, вспоминая весь ужас того дня. – Тишина уже почти два года.

В груди невольно защемило, а челюсть свело от этих слов. Отец Марка вздохнул и заботливо сжал мою руку.

– Еся, если бы ты обратилась ко мне раньше.

– Вы бы ничего не смогли сделать, Игорь Матвеевич, – покачала я головой. – Я благодарна вам за помощь в реабилитации и лечении. Без вас нам бы с мамой пришлось туго.

– Ты мне как дочь, Еся, – мужчина снова улыбнулся. – И мне плевать, что происходит между тобой и моим сыном. Рад, что ты снова с нами. Я бесконечно благодарен судьбе, что свёл нашу семью с тобой. Ты наш ангел…

– Жаль, что так думаете только вы, – печально подернула уголком рта.

– Поговори с ним. Я уверен, он поймёт. Марк до сих пор любит тебя, хоть и виртуозно скрывает это.

– Не могу, Игорь Матвеевич. Как сказать такое?! Он убеждён, что я предала его, бросила в тюрьме. И по мне, пусть думает и дальше так. Я не смогу сказать, что стала секс-рабыней, чтобы спасти его.

– Но почему? – не понимал мужчина. – Есения, если Марк узнает правду, то наконец посмотрит на всё по-другому. Он имеет право знать, и твоя дочь имеет право на мать…

– Он уже сказал ей, что я умерла, – дрогнувшим голосом молвила я. – Переубеждать сейчас девочку в обратном очень жестоко. Игорь Матвеевич, поймите, если я предстану сейчас перед ним то, первое что он сразу сделает, это вышвырнет меня на улицу, и я даже пикнуть не успею, не то, что объясняться. Марк всегда был вспыльчив и горяч.

– Да, тут ты права, – кивнул мужчина, соглашаясь. – Лучше переждать.

– Поэтому мне нужна ваша помощь. Только вы всегда умудрялись сдерживать своего сына. Прошу, Игорь Матвеевич, помогите мне. Я обязана здесь пробыть как можно дольше, ради Арсении. С вами он не сможет тягаться.

– Я постараюсь, Еся. Но сын изменился. От прежнего Марка не осталось и следа. Теперь это робот. Железка без души и сердца. Парень больше не выражает своих чувств, стал педантичен до зубовного скрежета и всецело погружен в работу. Из всех нас только Сеня видит его настоящим.

В груди сжалось. Да, Марк закрылся. Если раньше это был раненый жизнью зверёк, которого просто нужно было успокоить и приласкать, теперь это волк навсегда потерявший свою волчицу. Чтобы не чувствовать боли, её нужно перекрыть – равнодушием, работой и организацией.

– У него есть невеста, думаю, не всё так плохо, – я грустно пожала плечами.

– Не невеста, а ходячая кукла с обложки модного журнала. Марк отныне общественная личность – конференции, совещания, приёмы, вечеринки. Он обязан посещать их, чтобы быть в курсе всех событий и вести семейный бизнес, в котором очень освоился и преуспел. Только мужчине за тридцать быть на данных мероприятиях одному негоже. Вот и завёл он себе Женю – красивая, элегантная, знает, как себя вести в высшем обществе и не мешает. Элитный аксессуар к смокингу.

Я брезгливо скривилась, не веря, что Марк способен так обращаться с девушкой. Хотя… О чём я? Раньше он вообще бил женщин и увлекался садо.

– Деда! – в гостиной снова появилась улыбающаяся Арсения и метеором кинулась Игорю Матвеевичу в объятия. – Деда, мне скучно! Поиграй со мной. Ой, а ты всё еще тут?! – и девочка, повернув ко мне свои янтарные глазки, улыбнулась более радостно.

– Сеня, познакомься, – дедушка призвал девочку к вниманию, – это Есения. Она будет твоей няней.

– А кто такая няня? – удивилась дочка.

– Няня – это… Это почти, как мама, – нашёлся мужчина, и мои ладони крепче сжали подол платья. – Она будет всё время с тобой рядом – гулять, заниматься, играть.

– Играть?! – Арсения оживилась ещё больше. – А она много игр знает?

– Очень много, – не выдержала я и шаловливо коснулась кончика её носа. – Я уверена, мы с тобой подружимся.

Дочка смущенно улыбнулась и плотнее прильнула к своему деду.

Комната няни не обладала просторностью. Клаустрофобия мигом дала знать о себе, и я поспешила распахнуть окно.

– Потерпи пока так. Благо на дворе лето. Если всё получится я организую тебе комнату в бывшем Зимнем саду.

Бывшем? Растерянно уставилась на мужчину.

– Я уже говорил тебе, что сын очень сильно изменился, и это один из первых симптомов. У меня даже сложилось впечатление, что он начал всё делать с точностью наоборот. Всё, что раньше было его отличительной чертой он искоренил в себе – живопись, сад, растения, конюшня. Зато теперь злостный трудоголик и медийная личность.

Тоскливо посмотрела на отца Марка, чувствуя свою вину с каждым словом всё сильнее. Да, мой любимый мужчина избавился от всех качеств, за которые я полюбила его. Бросил вызов самому себе и… Справился. А я? Я – нет. Я по-прежнему люблю своего нежного, ранимого и ласкового зверя.

Встреча с прислугой была очень бурной и эмоциональной. Вера Александровна плакала в три ручья и не выпускала меня из крепких рук. Савелий и садовник тоже не скупились на объятия. Расспрашивали о жизни, журили, что сбежала от них на столько лет и искренне возмущались, что я не намерена составить конкуренцию новой пассии Марка.

– Не, она конечно ничего, – это "ничего" Савелий очертил у груди полукругом, – но ты нашему женофобу больше подходила.

– Естественно, дуралей, – ворчливо развела руками повариха. – Еська же наша. А та дылда? И где он её себе только откопал? Лахудра!

Я не сдержала улыбки, понимая их недовольство. Знала, что не со зла, потому что они очень любили меня и, не покривив душой, была уверена, что были бы не против видеть в роли молодой хозяйки дома.

Уже позже, я настойчиво просила не афишировать, кто я такая, особенно дочери и невесте Марка.

– Бедная ты моя, – по-бабьи пискнула повариха и утерла веки уголком фартука. – Родную дочку нормально не обнять и не рассказать кто ты ей на самом деле.

– Не сейчас, Вера Александровна, – похлопала женщину по руке. – Но сдаваться я не намерена. Мне нужно время.

На службу с радостью заступила прямо с утра следующего дня. Малышка ещё сладко спала, когда я вошла в детскую. Тихонько подошла к кровати и заглянула в девчачье личико. Пухлые щёчки, губки бантиком, а одуванчик кудряшек рассыпался по подушке. Осторожно погладила по щёчке и чуть приблизившись втянула в себя детский запах.