Сказочная жизнь

– Понимаю, – ответила Белла и пошла очищать ящики рабочего стола. А что в них, кроме чашки и запасного носового платка, живёт же как Карлсон на крыше работы, увы, бывшей.

– Почему ты не спросила его, кто тебя преследует? Не свекровь же несостоявшаяся, – горячился Марк.

– Мне Тамара позже позвонила. Сказала, ему глава районной администрации велел. А у таких тузов не переспрашивают.

Выбирать не приходилось. Пригласили в библиотеку. Хоть и с большой потерей в зарплате, но пошла. Работа оказалась смешной. Сотрудницы все были старые, половина коллектива пенсионерки. Но при таких пенсиях и зарплатах только так и выживать. А заведующая и вовсе ни на заведующую, ни на работника культуры не была похожа. Голос грубый, лексикон какой-то деревенский. И со всеми на «ты». В первый день сидела за стеллажом на абонементе, составляла список пришедших в негодность книг. Две пожилые дамы вели какие-то пустые разговоры, прерываясь, чтобы ответить на телефонный звонок и на обслуживание посетителей. Посетителей за это время было шесть. Вечером одна другую спросила: «Сколько надёргать?» «Э-э, двадцать». Первая набрала карточек из ящика и стала их заполнять. Приписки, но какие-то бессмысленные, грустно подумалось. И неужели ей предстоит такая работа на долгие, может быть, годы?

С годами не вышло. На второй день после перерыва в дверь заглянула заведующая и мотнула головой, выйди, мол. Почему-то Белла сразу всё поняла, поэтому прихватила сумочку, больше ничего она сюда не приносила.

– Откуда позвонили, из отдела культуры? А причину назвали?

– Ну, вы же знаете!

– И вы знаете, я же при приёме всё сказала. Но вы и до этого были в курсе.

Тётка стояла со злым выражением лица, как будто Белла была в чём-то виновата. Да чёрт с ними со всеми, не больно-то хотелось! Спасибо, трудовую книжку не успели запачкать отметками о приёме-увольнении!

Уехать, что ли? Кто-то, видно, этого и добивается. Как ни странно, на Марка никто не давил. И на адвоката тоже, она спрашивала. Кому она могла помешать в этом городе-миллионнике, который для неё единственный родной, не считать же родным Покровское, из которого она убежала, чтобы не вспоминать о горьком детстве?

Марк предлагал пристроить в свою контору. Но это такая даль, в Северном районе, но на окраине, фактически уже за чертой города. Если до родителей Егора они добирались минут за сорок, то до завода надо добавить не меньше получаса. Чуть не три часа в день на дорогу! Ради такой зарплаты, конечно, не стоит…

С досады с утра поехала на вещевой рынок. Прикупить нужно было сущие мелочи, но решила ещё присмотреться к работе торговцев. Слышала она, что там места всегда есть. С тех пор, как Белла последний раз сюда заезжала, многое изменилось. Раньше здесь были бесконечные ряды прилавков, на них навалом лежала одежда, коробки с обувью, стопки постельного белья и семейных трусов. Теперь нагородили каких-то палаток типа коробок, лежащих на боку, некоторые закрывающиеся, некоторые как параллелепипед без боковой грани. Эти палатки стояли неровными рядами, одни впритык, другие отдельно. Иногда в их ряды вклинивались железнодорожные контейнеры, стало быть, сюда товар на ночь убирали из этих ненадёжных коробок. Ну да, зимой, конечно, тут дуба дашь, но летом можно поработать. Хотя… смотря какое лето. При тридцати градусах отсидеть ли шесть-восемь часов? Пожалуй, тепловой удар хватит.

На остановке её настиг звонок с неизвестного номера. «Резников», – представился. Ну и что? Пауза. Потом всё-таки уточнила: «Мы знакомы?» Он хмыкнул: «Матушка моя с вами знакома». А, вот это кто! Владелец элитной недвижимости. Ну и что ему надо? Ах, поговорить. Ну, говорите. Нет, лично. Приглашает в ресторан «Тихая Ряса», что в бизнес-центре на проспекте Жукова. Ну и ладно, время обеденное, а её ещё никто и никогда в ресторан не приглашал. Хороший стимул для безработной!

Оставила плащ в гардеробе, прошла в зал. Подтянутый седой мужчина в смокинге двинулся навстречу: «Вы столик заказывали?» «К Резникову». Прошли через зал, вошли в следующий. В первом почти все столики были заняты, этот значительно меньше и пуст, только у окна один столик накрыт. Резников слегка привстал, здороваясь, пока сопровождающий усаживал её напротив. Меню она не приняла. Сказав, что привыкла в обед есть только первое, и пусть принесут ей то же, что и Ивану Борисовичу, только полпорции. Он посмотрел на неё с сомнением, пробормотав: «Да, вы худенькая», извинился, попросил ещё хоть салат съесть. Она не отказалась, чтобы сократить общение. Яркий салат с зеленью, она поковырялась в нём, официантка вполголоса уточнила, что это салат с мидиями, авокадо и белым вином. Авокадо она как-то у Зои попробовала, а вот морских гадов вообще никогда не ела, ни креветок, ни устриц, ни мидий. Из любопытства поковырялась, вкус салата ей понравился, но, помня о белом вине, не доела.

О причине сегодняшнего свидания она догадалась правильно: старушка Резникова. Чтобы не затягивать с началом разговора, она спросила о самочувствии матери Ивана Борисовича. Она не помнила её возраста, но по виду её сотрапезника ей не меньше восьмидесяти. Он её мысли просчитал и сказал:

– Мама мне не родная. Она вышла замуж за отца, когда ей было двадцать три, а мне восемь. Она меня вырастила, я люблю её нежно, хотя для вас не секрет, что зараза она ещё та. Наверняка ваши коллеги в собесе просветили вас, что она доставала все отделы муниципальной власти: её знают в МФЦ, при её имени икают секретарши в администрации, а управляющая компания от звука её голоса в полном составе уходит на больничный. А вот звук вашего голоса очень понравился моей матушке. И она очень хочет продолжить общение. Я понимаю, что для вас это удовольствия доставить не может, поэтому хочу попросить вас встретиться с ней один раз. Эту встречу, зная ваши обстоятельства, я стимулирую разовой выплатой в размере десяти тысяч российских рублей авансом. Уважьте старушку, которая перемещается по квартире на двух костылях, придите к ней в гости на часок. Скорее всего, она выгонит вас через полчаса. Но, может быть вы сговоритесь, и тогда я попрошу вас поработать… э-э… помощницей по хозяйству. Вас не обидит такой труд? Оплачивать я буду щедро, потому что надолго ни её, ни вас не хватит. А мне эти несколько дней или недель очень хорошо разгрузят нервную систему.

Белла рассмеялась и согласилась. Уж после того, как она прикидывала к себе профессию рыночной торговки, труд домработницы обидным ей не показался. Но спросила:

– Вот вы о моих обстоятельствах упомянули. А к моим последним увольнениям вы отношения не имеете?

– Но позвольте… вы ведь сами ушли. Из школы из-за этих глупых картинок и под нажимом администрации, а из собеса, мне сказали, потому что вам монотонная работа не понравилась?

Выглядел он искренне удивлённым, и Белла в его невиновность поверила. Поэтому проинформировала, что её попросили написать заявление без объяснения причин, но явно давление исходило о-очень сверху, и что та же история повторилась в библиотеке, только не через месяц, а через два дня.

– Ну, тем более, есть повод вам пойти мне навстречу. Не обещаю, что в ближайшие дни, но непременно выясню, кто вас преследует. Поверьте, возможности у меня имеются.

Почему-то она сегодня быстро устала. Едва доплелась до дома. По дороге она вся взмокла, без сил свалилась на диван и сразу уснула. Засыпая, с завистью подумала, что вот, Резникова и Панафидина воспитывали чужие тётки, не самые милые женщины, но у пасынков есть что вспомнить о них хорошего. А через два часа проснулась от озноба. Голова горела, явно температура была высокой. В санузле взглянула на себя в зеркало и испугалась: её шея и грудь были покрыты красной сыпью, ни лице она тоже была, но бледнее. Осмотрела себя тщательно, оказалось, что высыпание было почти по всему телу. Позвонила на скорую, приехали быстро, но к их приезду дыхание стало затрудненным, а сыпь превратилась в сплошные мокнущие болячки. Ей сделали укол и связались с диспетчером. Белла не хотела ехать в больницу, диспетчер тоже не хотел госпитализировать, но слова «одна живёт» убедили обеих.

Через три дня Марк вёз Беллу из облкожвендиспансера и ржал, слушая её эмоциональный рассказ о том, что там два отделения: заразное и незаразное. Заразное – это где дети с грибковыми заболеваниями и лишаями, а незаразное с палатами кожными и венерическими. Лично ей места в кожной палате не хватило, и положили её в коридоре рядом с мужской венерической. И какие страсти неземные возникали между пациентами, наблюдала воочию. А ходила она там, держа руки в карманах халата и двери открывая ногой.

Предварительный диагноз – аллергия на морепродукты, всё прочее в рецептуре салата она употребляла раньше. Амбулаторно дообследовалась, взяли пробы, диагноз подтвердился. Ей было неудобно выспрашивать у молодого симпатичного доктора некоторые интимные подробности, но всё же пришлось сообщить о нарушении цикла. Он сказал, что, возможно, аллергия ни при чём, но всё же в случае беременности следует проконсультироваться с гинекологом. И что следующая реакция может быть острее.

А новую работу, как ни странно, ей нашёл практикант Серёжа. И опять недалеко от дома. На её же улице, буквально через два дома в пятиэтажном жилом доме первый этаж занимал когда-то продовольственный магазин, а теперь его поделили разные фирмочки и конторки. Одна из них именовалась Праздничным агентством «Счастливый день». И туда требовался организатор культмассовых мероприятий. Чтобы расставить все точки над «и», Белла сразу сказала, что, к сожалению, её каким-то ветром гонят из всех организаций, в которые она пытается устроиться. Новая начальница, родственница Серёжиного однокурсника, отмахнулась, мы, мол, учреждение не муниципальное, а коммерческое, хрен на меня нажмёшь, а нуждаюсь я в работниках внешности приятной, умом находчивых, с громким голосом и музыкальным слухом, к тому же чтоб были незамужними и неженатыми и не отказывались от работы в вечернее время.

Текучка из-за таких требований у агентства была страшной. Уже на следующий день Беллу вместо срочно уволившейся сотрудницы отправили вести свадьбу в ресторане «Арфа». Вместе с ней пришли туда баянист Толя и сама начальница, видно, для контроля. Сценарий свадьбы она на ходу просмотрела, но, к сожалению, придерживаться его удавалось не во всём. Первое и самое главное, что баянист очень быстро напился, и никакой нашатырный спирт тут не помог. Единственное, что она могла сделать, это максимально незаметно вытащить его из зала. Двери ей придержал джентльмен в бизнес-костюме. В фойе она остановилась, вертя головой в поисках укромного уголка. Джентльмен махнул рукой сторону гардероба и открыл незаметную дверь рядом. Это была подсобка уборщицы с шкафчиком, вёдрами и клеёнчатой кушеткой перед входом.

– Как продумано, – восхитилась Белла. – Спасибо, добрый человек. Похоже, Толя тут не в первый раз.

– Боюсь, что в последний, Клавдия Егоровна давно грозилась его уволить. Трудно вам будет без аккомпанемента.

Белла вернулась в зал, где её встретил возмущённый шёпот начальницы:

– Почему не проследила?

– Потому что работала. А вот вы рядом сидели, – огрызнулась она.  Но вскинула на плечи ремни баяна и двинулась к столу. – Ну, кто у нас Матаню отчебучит?

Играть она, можно сказать, не умела. В педколледже один урок музыки в неделю. Но несколько наиболее популярных мелодий подобрала в своё время и заучила, иногда в детдоме подыгрывала, в учебной общаге случалось развлекать компанию, позже в продлёнке подыгрывала.

В основном, выручал караоке. Свадьба была бюджетной, одним днём. Когда основная масса гостей разошлась, мать невесты сказала ей:

– Иди домой, милушка, очень мы тобой довольны.

Белла запихнула Толин баян в чехол и потащила к выходу. Из подсобки Клавдия Егоровна с матюгами выволакивала никакого Толю. Ей бросился на помощь всё тот же джентльмен, оказавшийся владельцем этого ресторана с очень соответствующей его деятельности фамилией Пирогов. Позже оказалось, что большую часть праздников агентство проводило здесь. Такое у них было взаимовыгодное сотрудничество. Когда грузились в такси, спустились с крыльца молодые и сунули Белле в руки большой пакет:

– Примите, не побрезгуйте, мама просила передать. Спасибо вам.

Вот такая была теперь у неё работа. Гулянка до утра с песнями, плясками и мордобоем и контейнеры с нарезкой, фруктами, овощами и мясными блюдами с праздничного стола. Очень кстати привезший на следующий день подержанный холодильник Марк посмеивался:

– Белка, это же не работа, а лафа. Может, и мне к вам устроиться?

Праздники, в основном, проходили в выходные, но на неделе было много организационной работы. Согласование программы, заказ зала, расчёт меню, приглашение артистов, украшение зала и многое другое. Рабочий день был то с утра, то с середины дня до глубокой ночи, выходные дни тоже иногда приходилось переносить. Два раза в неделю Белла бывала у старушки Резниковой. Они прекрасно поладили. Белла прибиралась у неё и готовила три-четыре блюда или заготовки к ним, а Вера Фёдоровна, мелкая старушка роста почти карликового, при помощи двух тростей передвигалась за ней по тесной квартире и цеплялась по любому поводу. Белла понимала, что в бабке говорит не вредность, а немощность и одиночество. Обычно они обменивались солёными шутками, подколами, иногда совсем на грани фола. Но Белла ни разу на неё всерьёз не обиделась, да и Вера Фёдоровна в ответ на грубые шутки только фыркала. Ещё она любила, когда Белла рассказывала о праздниках. Иногда она приносила ей видео этих праздников, которые старуха с удовольствием просматривала.

Один раз юбилей заказала им какая-то небольшая, но богатая фирма, занимающаяся продажей промышленного оборудования. Этот самый выгодный заказ взяла на себя, конечно, Клавдия Егоровна, но Беллу припахала помощницей. Копаясь в сценариях, Белла увидела, что раньше агентство проводило весёлые капустники. Никто из нынешних работников не знал, почему они прекратились, никто их не застал, все работали недавно. Спросила начальницу, она отмахнулась: «Нерентабельно». Но потом кто-то из старых клиентов рассказал, что была раньше в штате такая старушка, которая лихо переделывала песни и писала сценки. Старушка умерла, и замены ей не нашлось.

Клавдия Егоровна заказ перехватила благодаря личному знакомству с кем-то из главных лиц в фирме, а в коллективе чувствовалось недовольство сценарием. Да что там за сценарий: выпиваем, закусываем – слово предоставляется – выпиваем, закусываем – премии вручает – и так далее. А высказывали всё Белле, которая в этой колеснице последняя спица.

– А вы воспитайте бабу-ягу в своём коллективе, – отбивалась она. – Что такое ведущая из агентства? Ну, расскажу я о трудовом пути какого-нибудь Ивана Ивановича по бумажке. А ведь была бы ведущая из коллектива, она бы то же самое пересказала, но от души и со знанием дела.

– И какой дурак согласится с бумажкой носиться, когда люди пьют, закусывают и танцуют, – отмахнулась главбух.

– Неужели у вас нет юных дев на диете, желающих блеснуть перед кавалерами в ожидании счастья? Или перед начальством в ожидании повышения? И подготовьте вы от каждого отдела секретный номер.

– Что значит секретный?

– Которого никто не ожидает. Вот вы какую песню обычно поёте?

И набросала на мотив песни «Один раз в год сады цветут» песню для бухгалтерии «Один раз в год сдаём отчёт». Плановый отдел заказал скетч на тему взаимодействия отделов. Белла взяла их наброски с собой и передала их Вере Фёдоровне. Ехидная старушка, сама плановик в прошлом, сделала диалог уморительным, наполнив его реалиями профессии, ядовитыми фразами и неприличными намёками.

И пара ведущих нашлась. Клавдия Егоровна была страшно недовольна, сама блеснуть хотела. О провокационной роли Беллы она, к счастью, не узнала. Юбилей прошёл почти безупречно. Фирмачи веселились как дети, каждое выступление от отделов встречали с восторгом. И выступающие старались. Например, главбух перед выступлением пошла переодеваться и вернулась в другой юбке. Никто не придал значения, мало ли, может, пятно посадила. А она в последнем куплете, который кончался строкой «У главного бухгалтера должно сходиться всё», полуразвернулась, подняла полу пиджака, показав разошедшуюся молнию, стянутую здоровенной декоративной булавкой, и интимным шёпотом добавила в микрофон: «Ну, кроме юбки!»

Она умчалась переодеваться под восторженный рёв публики, а на эстраду уже рвался следующий отдел. Белле, которую Клавдия Егоровна взяла с собой для подачи реквизита и технической поддержки, оставалось только приглашать на танец самых старых и толстых сотрудников, благо в коллективе было мужчин больше, чем женщин.

После этого юбилея Клавдия Егоровна резко к ней переменилась. Начались такие придирки и оскорбления, что Белла поняла: придётся уходить. Пожаловалась Марку, что двух месяцев не продержалась. Он удивился: неужели и сюда добрались неизвестные Беллины недоброжелатели. Увы, тут всё было проще и поганей, ситуацию ей прояснила администратор «Арфы»: «Ты на юбилее всё время танцевала с Пироговым». Белла возмутилась: не всё время, а раза два-три, как и со всеми другими, она весь вечер танцевала со старыми и толстыми, которыми молодые сотрудницы пренебрегали. А Пирогов, оказывается, в прошлом году овдовел, и Клавдия Егоровна возлагала на него большие матримониальные надежды. Ну да, они друг другу по всем параметрам подходят, признала Белла. Но Белле он в отцы годится! «Кого это останавливало», – цинично возразила администратор. Хотелось объясниться с начальницей, но не стала. Ну, не только из-за специфики работы была в фирме такая текучка, Клавдия Егоровна то выбирала кого-то в любимчики, то начинала гнобить его же. «К чёрту!», решила Белла и уволилась.