Удачная подмена

Теперь, когда встаёт вопрос о выписке Полины из стационара и последующем запросе о содержании под стражей, она просит Лину о встрече.

– Нет, – решительно говорит Санталов.

– Ванечка, я обучаема, – реагирует на запрет Лина. – Я помню, что ты предупреждал меня о том, что помоечные кошки опасны. И я с ней не общалась и впредь не собираюсь, она меня просто выследила.

А через пару недель в абсолютно спокойной обстановке Лина просто подвернула ногу на том же крыльце торгового центра, даже не упала, а зацепилась руками за перила, устояв и только слегка встряхнувшись. И то, чем она пугала похитителя, произошло. «Вот ведь накаркала», – подумалось. И Иван, как назло, в поездке по районам. Пусть муж в пути не дёргается, решила ему не звонить, и вообще никому. Ну хоть что-нибудь она должна сделать самостоятельно! Например, родить.

– У вас как, были запланированы партнёрские роды? – спросила у Ивана Ильича присоединившаяся вместе с Витецким к нему в поездке в перинатальный центр Рая.

– Ну нет, – замотал головой Санталов. – Этот стресс мне не по силам. Я вчера чуть не сдох, когда приехал, а её нет. Звоню, а она говорит, что родила.

– Говорят, отцы хотят присутствовать на родах, если отсутствовали при зачатии, – заржал его приятель.

– Кончай балагурить, – прикрикнула на него подруга. – Прежде чем на глаза жене под окном появиться, пойдём-ка давление померяем, папаша. Что-то мне ваш бледный вид не нравится. А ты, юморист, не усугубляй.

Она, действительно, увела Санталова в приёмный покой. А Витецкий, поглядев на сердитую медичку в справочном окне, выловил более добродушную, как ему показалось, в годах и в весе, и спросил, как можно обойти ограничения и повидать родственницу.

– Мальчик недоношенный, в реанимации. Ничего особенного, носовое дыхание, с терморегуляцией, понятное дело, проблемка. Да чуть подержим в кувезе, завтра, может, уже кормить начнёт. Стоит там, дурочка, рыдает у окна. Ныряйте туда, где скорые подъезжают – и на второй этаж. Но я вам ничего не говорила!

Лина стояла у окна между реанимационной палатой и коридором. Витецкий тронул её за плечо. Она развернулась, всхлипнула и уткнулась ему в грудь. Он как-то растерялся, гладил её по спине и не знал, что сказать. Схохмить в своей обычной манере – как бы хуже не сделать. Через Линину голову он заглядывал в окно и не решался спросить, какой из двух младенцев, находившихся в огромной палате, её. На его взгляд – оба страшненькие.

Сзади послышались шаги.

– Ангелина, – раздался резкий окрик. – Ты что сырость разводишь, дура?

Они повернулись, не разрывая объятий.

– Мама? Ты что делаешь здесь?

– Я вчера в Новогорск прилетела, а тётя Наташа сказала, что ты родила… а это кто? Блин, Жень, вы с ума, что ли, сошли? Извращенцы! Да кого вы выродили?

– Марго? Ты чего орёшь?

– Подожди, дядюшка. Это, что ли, твоя возрастная дама, с которой у тебя была связь на первом курсе? Ну чисто литературная чепуха! Пресловутый граф нашёлся! Мам, он что, мой биопапа?

Лина снова уткнулась ему в грудь, но теперь смеясь. Подошли Санталов с блондинкой Раей.

– Жень, это что, истерика?

– Хуже, ребята, это воссоединение семьи. Оказывается, я вчера дедушкой стал. Ну, Мотылёв, чёрт глазастый! Ведь он один в нас сходство заметил!

– Санталова, это что за сборище? Живо в палату, вам сейчас ребёнка принесут на кормление. Посторонние, немедленно покиньте отделение!

Глава двадцать пятая

Когда всех посетителей выставили взашей, прямо у пандуса, по которому въезжали машины к приёмному покою, начались родственные разборки. Иван Ильич, которому только на ходу удалось обнять жену, был зол и на приятеля, который добрался до неё раньше, и на его даму, которая заставила его зайти померить давление, да ещё болючий укол заставила вытерпеть в пятую точку, и столько времени на этом пришлось потерять. А к тёще, которую он видел впервые в жизни, у него вообще была масса претензий как за прошлое её отношение к дочери, так и за сегодняшнее, он же слышал, как она орала «дура»! Витецкий это понимал, поэтому начал разговор первым.

– Иван, я тебя понимаю, с Линой поговорить не удалось. Но и ты пойми, если бы она тебя бледного увидела, она бы расстроилась. Сейчас ей детёныша принесут, и она про всех нас забудет. Значит, успокаивайся и привыкай к мысли, что я тебе тесть, – тут он заржал в голос. – Соответственно, терпи и уважай. Это Марго, твоя тёща. Не знаю, как сейчас, а тридцать лет назад она была дура и психопатка. И как Линочка такая умница и выдержанная у нас получилась, наверное, выродилась в меня, хотя в семье её постоянно унижали…

– Ты что несёшь, Витецкий! Ты к ней никакого отношения не имел с самого зачатия! Мы с Павлом её вырастили, воспитали, образование ей дали!

– Да? А Лина утверждает, что видела вас в последний раз, когда ей было четырнадцать лет, – возразил Иван.

– А почему вы решили от Женьки родить? Я думаю, они с вашим мужем были по внешности не схожи? – вступила в разговор блондинка.

– Да, – вырвалось у тёщи. – Юным он красавчик был, я надеялась, что ребёнок будет хорошеньким, а дочь родилась вся в деда, крупная, нескладная, носатая…

– Ну и сука же ты, Марго, – с чувством произнёс Витецкий. – Ну как можно обижать собственного ребёнка! Иван, не допускай её к жене!

– Даже и не собирался, – ответил он. – Поехали, Жень! Мне ещё диван покупать. Поможешь?

– А то! Я ребёнку кроватку подарю, да, Рая?

– Мог бы и покруче чего. Всё-таки ты немало задолжал дочери за тридцать лет, – подколола она.

– Не преувеличивай, ей всего-то двадцать восемь.

И не так уж долго сынок набирал вес и силы. Когда его принесли домой, у него уже прорезался такой басовитый крик, что на три этажа разносился, если мальчик был голоден. День с ночью он путал, довольно спокойно отсыпаясь днём, а ночью задавая концерты. Только ранним утром после кормления Иван Ильич выкатывал коляску на улицу, давая возможность Лине немного поспать. Да новоявленный дед в выходные дни предлагал свои услуги, прогуливаясь с внуком по дорожкам. Не сказать, что уж очень он к ребёнку привязался, но заинтересовался точно. И гордился. Но больше всего это его смешило. Аттракциона неслыханной щедрости от него никто не ждал, его и не случилось, но кроватку он внуку подарил. Санталов посмеивался, что по законам жанра должен был этот жмот передать Лине имение и графскую корону, на что она вполне серьёзно возразила, что их сын – единственный наследник всех предков как по отцовской, так и по материнской линии, дай бог им долгой жизни, конечно. Поэтому пусть Витецкий своей законной дочери свои сокровища оставит, а Лине достаточно заботы и поддержки, что она от него за последний год получила. После вскрывшегося родства возникла неловкость: как его теперь называть? Дядюшкой – не соответствует действительности, папой Лина другого привыкла звать. В результате стала звать дедом. Кажется, ему это нравилось.

Как-то, проводив деда с внуком на прогулку, она вместо того, чтобы прилечь, стала на кухне порядок наводить. Муж двинулся за ней:

– Лина, отдохни, ты только скажи, что делать надо…

– Да чего-то я и спать сегодня не хочу. Вот думаю о подмене. Как тогда все говорили, что поступок мой неадекватный был. Но ведь до этого в моей жизни столько подмен было! Только без меня это решали. Мать мне отца подменила. Она ведь с ним встречалась несколько недель, не зная, что он сопляк несовершеннолетний, и всерьёз собиралась за него замуж. Только когда узнала, что он на первом курсе учится, согласилась за папу выйти. Не думаю, что он был бы хорошим отцом, Свете, дочери законной, он отец никакой, но, по крайней мере, дурой некрасивой не дал бы меня звать. Они мне и профессиональный путь подменили, куда, мол, тебе в школу, сиди секретаршей, это твой потолок. Толик этот опять же… у него вместо меня много дам на подмене находилось. И только когда я на дурацкую по всеобщему мнению подмену решилась, у меня жизнь наладилась. Удачной она стала для меня. Я счастливая, Ванечка.

Напрягало только одно: не видела она в муже той беззаветной любви к сыночку, что переполняла её. Да, гулял с ним, мог сменить памперс, помогал купать, укачивал. Но ей хотелось бы, чтобы умилялся и радовался.

По тёплому времени года они много гуляли, на улице младенец вёл себя спокойнее, так что большую часть времени он находился на свежем воздухе.

Как-то столкнулась Лина в своём квартале с Полиной. Удивилась, что не сидит, оказалось, что под подпиской. Ещё наглости хватило у неё обвинить Лину в том, что родилась она у приличных родителей, никогда не голодала и в рубище не ходила, работу имела, мужа нашла богатого…

– А не надо сукой быть, – вырвалось у Лины, агрессивной от недосыпа. – Я же знаю, нормальные у тебя были родители, не алкаши и не лодыри. А у дружка твоего Игоря, которому ты меня продала, и вовсе обеспеченные по самые ноздри и при власти, а он такая же сволочь, как ты. Я училась, старалась, а ты ленилась. Я в университете на бюджете училась, потому что школу закончила нормально. Ты в моей секретарской работе только чай-кофе увидела, а то, что как минимум родным языком надо владеть и компьютером хотя бы на уровне тупого пользователя – этого ты не приметила. Какие у тебя ещё трудности были? Вова тебя бил? Так ушла бы от него! Меня били один раз. Я не простила, моя обидчица хоть и получила условный срок, но судимость имеет. И тебя не прощу, ты меня вместе с моим не рождённым ребёнком дважды на смерть посылала.

– Ишь, и у тебя зубки прорезались, – выслушав её возмущённый рассказ, сказал муж. – Только эта кошка всё равно не поняла. Но главное, что ты возражать научилась.

– Обидно, Вань. Такое ощущение, что все против всех. Только самые близкие за тебя, но и они предать могут.

– Что, и я?

– Нет, что ты! Тогда и жить не стоит.

Конец мая, жара. Лина ушла в сосны и бездумно двигается по тропе под деревьями, давно сойдя с цивильной асфальтной дорожки. Женька спит, состояние сам?й привычно-полусонное. Спасибо, птица вспорхнула, и шишка ударилась о землю, заставив её выбраться из дрёмы. Ого, это сколько же она идёт по лесу? Теперь нет смысла поворачивать, легче дойти по этой тропе до цивилизации, судя по натоптанности, она ведёт в достаточно популярное место, а оттуда можно будет вызвать такси.

Двинулась дальше, и вскоре послышался шум автомобиля. И через пару минут Лина вышла к дороге. Огляделась: место незнакомое, но догадаться можно. Это окружное шоссе, тянущееся в обход Жаброво параллельно Тихой Рясе. Да, на противоположной стороне – глухие кирпичные заборы, за которыми прячутся особняки. Говорят, пафосное место, крутые владельцы, их участки простираются до самого берега. Потянулась к заднему карману шорт за телефоном и вдруг услышала «Ли-и-на!» Оглянулась. Из-за деревьев вышла семейная пара с тремя ребятишками, один из которых бежал к ней. Добежал и уткнулся ей в живот.

– Господи, Андрюша! С кем ты тут?

А сама уже видит: с Андреем Павловичем. Рядом такая же невысокая толстая дама, вероятно, жена. И две девочки. Не узнала их, но догадалась, что это те самые, которых год назад он держал на коленях на детском празднике.