Злоключения на острове Невезения

– Как не бояться? Только за Наташу с детьми я больше боюсь. Да и подстраховалась я. Думаешь, никто не знает, что я к тебе пошла?

– Ха! – засунув руки в карманы, Царёв прошёлся по комнате и остановился у окна. Оперся руками на подоконник и замер. Потом повернулся к ней и спросил. – Тебя эта сука продажная послала?

Марья Кузьминична с трудом выбралась из кресла. Вроде, нормально сидела, а ноги затекли от напряжения. Подошла и глянула в окно. У тротуара стояла большая чёрная машина, привалившись к ней, стоял и курил Иван Иванович.

– Меня, старуху, может послать только плохо воспитанный человек. И только туда, куда всех посылают. А сюда я пришла по своей воле. И против его воли.

– Давай телефон!

Она пожала плечами и достала из сумки телефон. Царёв недоумённо повертел в руках простенькую модель, заглянул в сумку и стремительно вышел. Марья Кузьминична увидела, как он лёгкой походкой вышел сбоку, видно, из калитки, подошёл к автомобилю и заговорил с полицейским. Потом Иван Иванович открыл дверцу. У неё сердце оборвалось. Но он только наклонился, достал что-то и вновь дверцу прикрыл. Сигареты. Закурил, протянул пачку Царёву. Тот пожал плечами, повернулся в сторону дома и помахал ей рукой. Она отодвинула штору из органзы, помахала в ответ и снова её задвинула. Царёв повернулся и так же стремительно ушёл. Иван Иванович посмотрел ему вслед, а потом привалился к автомобилю и как-то вяло махнул рукой в сторону окна.

– Как тебе это удаётся, тётя Маша? – войдя в комнату и снова усаживаясь в кресло, спросил Царёв. – С ним же всегда можно было договориться!

– Понятно, – улыбнулась совсем успокоившаяся Марья Кузьминична. – Машина у него крутая, явно не на зарплату купленная. Первой жене и дочерям квартиру оставил. Молодой жене и маленькой дочери сейчас дом строит. Коррупция, блин. Затягивает. Но соучастие в убийстве – на это решиться труднее. То есть на Кольку Шумова он готов был подписаться. Сказал, что как отец тебя понимает. А вот меня расчленять вместе с тобой отказался.

– Два деловых человека тратят время на какую-то пенсионерку. Ладно бы на тёлку, пусть даже и не первой свежести, вроде Наташки твоей! Я обещаю, что от Наташи и её семьи все отстанут, на неё даже тень больше не упадёт. А ты знаешь, что я у неё первым был?

– Но замуж она за тебя не пошла.

– А я, между прочим, звал.

– Знаю, Серёжа. Не очень у неё счастливо жизнь сложилась. Но было бы разве с тобой лучше? Сломал бы ты её как свою нынешнюю!

– А может, не сломал. Может, дочь наша не такой дурой была бы. Что мне делать с ней, тётя Маша?

– Она ведь не знает, что это ты?

Он помотал головой.

– Я тебе как медик скажу. То, что подростки в этом возрасте сексом занимаются – увы, обычное дело. Но боюсь, что неопытные сверстники ей теперь не партнёры. Эта тварь разбудила её чувственность. А значит, виться вокруг неё будут извращенцы. Олигархи своих детей в престижные закрытые школы отправляют: в Англию, в Швейцарию. Но ведь она языков не знает и учёбу не тянет? В кого, как думаешь?

Царёв расхохотался:

– Помнишь, тётя Маша, как ты на нас с Валеркой ругалась, когда алгебру объясняла? Валерка, конечно, быстрее чем я понимал. Но дочь моя – это вообще что-то! Ей и репетиторы ничего в башку вбить не могут. Да и бог с ней, с учёбой. Она у меня красивенькая, замуж выйдет, детей родит, хозяйством займётся. Сейчас-то как её выправить?

– Отпусти своих девчонок совсем, Серёжка: жену, дочь, сестру. Да, сестру! Сколько лет она потратила на вашу беспутную мамашу! Найми сиделку, а ей заплати за потраченные годы и отправь туда, куда она пожелает. А если согласится, пусть за невесткой и племянницей следит: извращенцев отогнать, бутылку отобрать. Где-нибудь на море или в лесу пусть живут. Сестра ведь в курсе этой истории?

– Нет, никуда я их теперь не выпущу! Разве что сеструху, тут ты права. Но за племянницей она не уследила!

– Серёжа, дочь свою ты ей не поручал. Сам не уследил.

– Пойдём, познакомлю.

Они прошли через холл и поднялись по лестнице.

– Вот, познакомьтесь, – сказал он. – Это тётя Маша. В детстве она мазала зелёнкой мои коленки, побольше стал – даже пулю из ноги вынимала, когда я из поджиглета подстрелился. И сейчас уму-разуму учит. Решила, что вам лучше жить на море или в лесу.

Женщина и девочка сидели с заплаканными лицами. Девчонка поглядела на Марью Кузьминичну так испуганно, что она сразу поняла причину этого испуга.

– Девочка моя, что плохого тебе сделал мой внук? А маленькая Нюся? Ты только представь себе, как бы они метались в пламени, как вспыхнули бы волосики малышки, как бы она кричала перед смертью! А тётя Наташа? Она ведь никого не убивала. А ты вдруг решила, что они не должны жить!

Девчонка разревелась. Царёв схватился за голову:

– Сдохну я с вами! Тётя Маша, иди уже! Всё компенсирую, всех изолирую!

Иван Иванович всё так же курил у машины. Увидев её, слабо мотнул головой, подзывая, и набрал кого-то в телефоне, коротко сказал: «Возвращайся» и открыл перед ней дверцу.

– А я бы прошлась, – строптиво сказала она и устроилась на заднем сиденье. – Ну, что стоим, кого ждём?

– Сашку.

Через пять минут из проулка между особняками вынырнул Саша Огородников и устроился рядом с ней. Понятно, там калитка со стороны реки, у неё караулил.

– Ну?

– Обещал всё прикрыть. Не знаю, как. Но я поверила.

– С чего бы? – фыркнул Иван Иванович.

– Они лет пятнадцать соседями по бараку были, – сказал Саша. – Тётя Маша ему больше дала, чем мать и отец.

Не привыкла днём спать, а тут уснула. От волнения, наверное, утомилась. Проснулась через пару часов, и до вечера пребывала в дремотном состоянии. Вечером за столом у Татьяны только и разговоров было, что о подожжённой Наташиной двери. Отдать должное, Вова забеспокоился о сыне.

– Мам, как там Вова? Не обжёгся?

– Я не видела, но раз в школу пошёл, значит, обошлось.

– Вот Наташка из-за своих кобелей чуть детей не потеряла, – осуждающе покачала головой Татьяна.

– Пойду посмотрю, как там сын. Мам, ты со мной?

– Нет, устала. Ваню возьми. И хоть пирожки прихвати, как же с пустыми руками!

Татьяна надулась. Марья Кузьминична сказала ей:

– Успокойся, Вова Наташе с рублём в придачу не нужен! Скажи лучше, Танечка вчера во сколько пришла?

– Как же, пришла она! Уже после одиннадцати в горсаду отловили. Одной мне было идти страшно, а Вова скулил всю дорогу.

– Ну, слава богу!

– Что?

– Она ведь в компании обычной своей была: Царёва, племянницы этого Шумова, ещё девочка с волосами разноцветными…

– Ну да…

– Так вот, после двенадцати эти дуры пошли поджигать дверь Огородниковых.