Поминки по уходящему году

Поминки по уходящему году
Евгения Черноусова

Череда несвязанных между собой событий: авария, болезнь, завещание – и в результате два преступления и, возможно, свадьба.

Евгения Черноусова

Поминки по уходящему году

«… случившаяся 28 декабря авария на ТЭЦ. В домах Московского района до сих пор холодно. Директор ТЭЦ Александр Севастьянов заявил, что тепло подаётся к домам с 30 числа в полном объёме, и управляющим компаниям следует искать причины в собственных коммуникациях. Мы посетили несколько домов по улице Фестивальной, и, по словам жителей, ни в одном из них дежурная бригада не побывала.

А теперь к криминальным новостям: полицейские задержали подозреваемого в убийстве. В то время, когда мы с вами, кутаясь в шубы, украшаем ёлочку и готовим салат «Оливье», а коммунальщики не спешат ликвидировать свои огрехи, сотрудники правоохранительных органов работают круглосуточно и раскрывают преступления по горячим следам.

В ночь на 31 декабря в городской отдел полиции № 6 обратились жильцы дома по проспекту Жукова с сообщением о том, что на лестничной площадке лежит труп мужчины со следами насильственной смерти.

Сотрудники уголовного розыска опросили всех жильцов дома, установили свидетелей и нашли орудие преступления в одной из квартир. Пытаясь скрыть свою вину, преступник уничтожил отпечатки пальцев и следы крови на предмете, которым был нанесён роковой удар, и подкинул его соседям. Но ему не удалось запутать следствие. Вопреки мнению обывателей, что полиция хватается за первую подвернувшуюся версию, следствие не попыталось задержать невиновного, а скрупулёзно исследовав обнаруженные улики, вышло на след истинного виновника. Буквально через два часа в том же доме задержали подозреваемого. Фигурант признал вину.

В ходе следствия было раскрыто ещё одно преступление. По неподтверждённым пока слухам речь идёт о хищении на сумму два с половиной миллиона рублей.

И о погоде…»

День 1-й. 29 декабря. Гости съезжались в общагу…

Ольга Анатольевна

Вдрызг разругалась с невесткой. Корова яловая, за десять лет брака внука ей не могла родить! Были у Витеньки бабы получше. И что он в ней нашёл? Вот лежит теперь в Гематологическом центре, неродственного донора ждёт.

– И что бы изменилось от того, что я бы родила за эти десять лет, – хриплым сорванным голосом крикнула Вера. – Несовершеннолетние не могут быть донорами!

– Ну, обошли бы как-нибудь закон, – поглядела на неё с презрением Ольга Анатольевна.

– То есть чтобы спасти вашего кровиночку, я должна была бы отдать на запчасти свою кровиночку? – изумлённо спросила Вера. – А я думала, всякие детективы про чёрных трансплантологов – это просто страшилки. А оказывается, моя свекровушка готова пройтись по всей Москве Джеком Потрошителем, чтобы этого потасканного кобеля возродить!

– Как ты смеешь такое говорить о муже!

– А как он смел по бабам ходить все эти десять лет. Да ещё врать вам, что я родить не могу, – равнодушно ответила ей Вера. Похоже, окончательно выдохлась. – Родить-то я могу даже сейчас. Только не от Витьки.

– Что, несовместимость? – тоже спокойно поинтересовалась свекровь.

– Да нет, азооспермия.

– Ты врёшь! Этого не может быть! У него был ребёнок!

– Да ну! Мальчик или девочка? Где это сокровище князей Редькиных? Что же у одра благородного отца не рыдает? А баба Оля с рук не спускала, подарками задаривала, – откровенно издевалась над свекровью Вера.

– Да! Лялечкин ребёнок! Он нас спасёт! Я немедленно выезжаю в Ефимовск!

Ольга Анатольевна хрястнула дверью. Прислушиваясь к тому, как собираясь, свекровь швыряет вещи, Вера молитвенно подняла глаза к пололку: «Господи! Неужели уедет? Неужели впервые за десять лет я проведу Новый год без нервотрёпки? Встречаешь с подругами – этот кобель лезет им под юбки; узким семейным кругом – свекровушка язвит и зудит; если эту суку старую чёрт унесёт, так Витя норовит сбежать к какой-нибудь очередной своей шлюхе. А теперь и Витя на приколе, и мать его… да мать вашу! Нет, когда я, наконец, созрела для расставания, он заболел. И теперь порядочность… нет, не буду врать себе, просто правила приличия не позволяют их разогнать к чёртовой матери! Ну, хоть Новый год проведу в покое! Никуда не пойду: ни к друзьям, ни в ресторан! Две бутылки шампанского и коробку ассорти… и мандарины! Упьюсь в хлам шипучкой!»

Когда входная дверь захлопнулась, Вера почувствовала восторг. А ещё какое-то неудобство. Ну что, что не так?

Только к вечеру в своих чувствах разобралась. Ясно же, свекруха двинется как танк в поисках донора для своей кровиночки. Эта мерзкая тварь ворвётся в чужую семью и разрушит её как ураган! В стерильности мужа Вера не сомневалась, четыре года назад она заставила его пройти обследование после того, как досконально обследовалась сама. Но для матери это не аргумент: как яро она отрицала в своё время беременность девушки, которая желала окрутить этого ефимовского козла, так же неистово она теперь будет настаивать на отцовстве Витьки, когда донор потребовался. Ничего, конечно, не подтвердится, но у ребёнка наверняка есть официальный отец; возможно, он считает его родным. И вот она, бабушка: «Целуйте меня, я с поезда!» Ефимовск – городок небольшой, эта Санта-Барбара станет известна всем. Бедный, бедный ребёнок!

Потом подумала: а что Новый год? Через три дня? Пусть для меня он наступит раньше! Уйму-ка я голос совести! И откупорила шампанское. Через пару часов очнулась от крика политических экспертов и неприятной тяжести в желудке. Нажала на пульт и поползла в спальню.

Утром встала в одиннадцатом часу. Охнула, взглянув на отражённые в зеркале опухшее лицо и волосы сосульками, и закрылась в ванной. Только через час взялась за телефон и обнаружила кучу не отвеченных звонков. Из клиники. Витя! Вот вчера злилась, что правила приличия не позволяют ей расстаться… а теперь всё бы отдала, чтобы это было только сном. Проревевшись, взялась за телефон. Свекровь недоступна. Тётке позвонила. Та заохала, обещала что надо в церкви заказать, продиктовала телефон ритуальной службы. На работу Витину сообщила. Выразили сочувствие, предложили помощь. Подружкам двум позвонила, попросила остальных оповестить. Периодически свекровь набирала, она всё ещё оставалась недоступна. Только к вечеру в клинике получила Витин телефон, и там нашла пару ефимовских номеров. Позвонила по ним. Они и Витю-то с трудом вспомнили, но посочувствовали, обещали Ольгу Анатольевну поискать.

Игорь

– Вот ведь кому везёт, тому всегда везёт, – врываясь в дом, воскликнула жена. – Тётка твоя богатенькая… нет, ты слышал? Наследство получила!

– Это какая тётка, Вика, что ли?

– Ну да! А что, у тебя ещё тётки есть?

– Ну, есть, наверное, но мать только с этой не ссорится, она больная и бездетная, вдруг от неё наследство обломится…

– Слушай, так может, получится в это наследство влезть? Расспроси мать, как там что.

– А ты чего ж сама не узнала?

– Стала бы твоя мамаша мне что-то рассказывать! Если нужен кто ей, сладка до приторности. А со мной она только матом. Убила бы интриганку старую!

Игорь, конечно, ей попенял, что нельзя так о матери. Но в глубине души согласился: мать – зараза ещё та. Позвонил сам. Спросил. Мать нудно стала объяснять родственные связи. Тётю Таню ту покойную Игорь знал чуть ли не лучше Вики, когда они в Ефимовске жили. Мать частенько подкидывала его одинокой соседке. Оказывается, роднёй они не были. Вика – та да, матери она двоюродная сестра, хоть и моложе её лет на двадцать, матери их – сёстры родные. А тётя Таня Вике по отцу сестра двоюродная. На неё она завещание оставила. Собственно, а чему там наследовать? Была она библиотекарем, зарплатка копеечная, дом её был неблагоустроенный, на три семьи. Помнится, печку они топили, когда приходили из библиотеки, где Игорь после продлёнки отсиживался в ожидании конца рабочего дня. Ещё, помнится, одноклассница Юлька там в читальном зале отиралась, её мать тоже библиотекарем была. Одно время тётя Таня их обоих домой вела… кстати, а почему? Кажется, мать Юлькина в больнице лежала… или уезжала куда? Да, Игоря-то вечером мать забирала, а Юлька оставалась. Наверное, добрая тётя Таня была, мать ведь ей не платила за пригляд. Надо сказать, довольно скучно у неё было. На работе книги, дома книги. Дома были и новые книги, но, в основном, старые. Обложки такие пятнистые мрачные, типа обоями поклеенные. Дешёвка. С внутренней стороны обложки квадратик такой с ятями и ерами «Из книг кн. А. Ишеева». Часы настенные мрачные, били так громко. Фигурки какие-то пыльные. Посуда ещё древняя. Супница запомнилась. Такая фарфоровая овальная кастрюля с витыми ручками, фигурной крышкой и на блюде. Причём блюдо неразъёмное с дном кастрюли. Это тётя Таня говорила, что супница, а сама-то в ней катушки и мотки для вязания хранила. Но, говорят, старина сейчас в цене. И, кстати, … надо погуглить. Ой, да ни фига себе! Снова мать набрал. Она отозвалась уже с недовольством. Спросил, что же такое ценное унаследовала Вичка, если квартирка маленькая да в неблагоустроенном домишке. На счету миллион?

– Вспомнила старушка свадьбу, – фыркнула она в ответ. – Когда это она в неблагоустроенном жила! Танька-то, как на пенсию вышла, из Ефимовска уехала. Её дом историческим признали и стали жильцов расселять. Музей там уж лет десять как. А она взяла деньгами и в областном центре квартирку купила. Так что Вике нехилый кусок достался. В Новогорске однокомнатная квартира миллиона два стоит!

Он взволнованно походил, потом решился и набрал Вику. Она отозвалась как всегда весело, хотя, как оказалось, в больнице лежала:

– Ты, Игорёк, от моих щедрот ничего не ожидай. Я на медицину трачу больше, чем ты на баб.

– Да что ты, Вичка. Я так… мы с женой планировали в большой город переехать. Вот, думал прицениться, сколько квартирка стоит.

– Ну, Танина не из дорогих. Это общежитие.

– Что, комната?

– Нет, квартира. Но коридорного типа.

– И за сколько ты её планируешь продать?

– Не знаю ещё. Я собиралась съездить туда. Тридцатого сорок дней, соседи соберутся. Но не получилось.

– Вика, а нельзя на неё взглянуть? Я завтра в Новогорске буду.

– Да пожалуйста! Там чудесные соседи, они тебе всё покажут и расскажут. Но, сам понимаешь, в наследство я вступлю только через полгода. И стоимость квартиры будет такой, какие на рынке установлены. Адрес сейчас скину.

Жена смотрела вопросительно, но молчала. Он раздражённо сказал:

– Ну, что глядишь? Могу я съездить развеяться, если наследство мне не светит?