Корректор. Книга третья. Равные звездам

– Дядька хороший, а вот компанию себе выбрал неподходящую. Уму непостижимо – жрец, критически изучающий прошлое своей религии! – Цукка помахала вслед уезжающей машине. – Ну что, ты собираешься прием дальше вести? Я там детишкам про Текиру рассказывала, про материки и океаны. Вон они все из-за домов выглядывают, сейчас от любопытства полопаются. Так что ты как хочешь, а я пошла дальше свет людям нести.

Поздно вечером, в одиночку отправившись к речке искупаться – река изменила свое русло, но удобные для спуска к воде места сохранились – Карина вляпалась в приключение. Обсохнув после купания и натянув платье, она принялась подниматься на высокий здесь берег. Простому человеку пришлось бы попыхтеть, пытаясь в кромешной темноте нащупать дорогу, но она ясно видела тропинку сканером и уверенно шагала по ней, перепрыгивая с камня на камень. Маленький песчаный пляжик, который она так полюбила, безвозвратно погиб, уничтоженный селевым потоком, но, по крайней мере, перекрытая грязевыми наносами река разлилась выше по течению, там, где в сезон «малых дождей», как сейчас, обычно красовалось лишь широкое галечное ложе. Сейчас Карина носила сделанные специально на ее маленькую ногу гунки из дубленой кожи, а потому не боялась повредить ноги об острый обломок камня, не обточенный водой. Однако усталость и самоуверенность сыграли свою роль, и когда она решила срезать несколько шагов, пройдя по большой старой валежине, оступилась.

Она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие и балансируя на трухлявом дереве, по которому заскользили плоские гладкие подошвы гунок. В конце концов ей удалось собраться и упасть, почти рухнуть на одно колено, крепко ухватившись рукой за торчащий сук. Однако для старой деревяшки такое оказалось уж слишком. Что-то хрустнуло, треснуло, застонало, и валежина сначала медленно, а потом все быстрее заскользила сквозь заросли кустарника вниз с обрыва. Отчаянно пытаясь удержаться на ней, Карина перегруппировалась, но прогнивший ствол развернулся и толстым концом вниз устремился к отблескивающей искрами в полутора саженях под ней черной речной воде. Она инстинктивно упала вперед, размахивая руками, чтобы ухватиться хоть за что-то, способное удержать ее от падения – и внезапно ствол рванулся из-под нее вверх и назад, обломками сучьев обдирая ей ноги, и она приникла к нему всем телом, обхватывая руками и ногами.

Несколько секунд спустя, все еще тяжело дыша и ощущая, как от выброса адреналина колотится сердце, она осознала, что все еще держится за повисшее под углом бревно. Что происходит? Проклятая деревяшка все-таки за что-то зацепилась? Но насколько прочно и не заскользит ли снова, если она неосторожно пошевелится? В ушах шумела кровь, и предупреждающе подрагивали манипуляторы, сигнализируя, что вес удерживаемых предметов близок к верхнему пределу. Удерживаемых предметов? Да. Ее глупые инстинкты заставили бесполезно хвататься за окружающее не только руки, но и манипуляторы. Она попыталась понять, что именно держит, ослабив хватку одного из невидимых щупалец, и в тот же момент два других, неслышно прозвенев в голове, отключились. Миг холодящей живот невесомости – и вода с грохотом обрушилась на нее сразу со всех сторон, и равнодушно-смертельная тяжесть бревна вывернулась из под нее и накрыла сверху, топящая, царапающая, вжимающая в холодную воду, мешающая всплыть вверх, к глотку свежего воздуха. Откуда у самого берега такая глубина??!

Разнеся предательскую деревяшку манипуляторами в щепки, основательно наглотавшись воды, кашляя и отплевываясь, она саженками подплыла к уплывающему мимо берегу, до которого почему-то оказалось не менее трех сажен, и на четвереньках выбралась на него гораздо дальше того места, что покинула пару минут назад. Исцарапанное и избитое тело саднило, кажется, сразу везде.

– Прямо «фантастические виражи». И на аттракционы ходить не нужно… – пробормотала она себе под нос, с трудом подавляя желание истерически рассмеяться. Чего смешного, в конце концов? Что она только что чуть не убилась по собственной глупости? Излишние самоуверенность и самодовольство редко заканчиваются хорошо, вспомнила она слова Дзинтона. Ты сильна, Кара, но Вселенная огромна и равнодушна, и она способна прихлопнуть тебя как муху, если ты не побережешься. Не со зла – просто она так устроена. Несчастные случаи в человеческой истории погубили больше народу, чем любая самая ужасная война…

Несколько минут она просто лежала на спине, ощущая, как по оставшимся в реке ногам текут струйки воды. Потом она заставила себя сесть и критически оглядела себя сканером. Хороша. Сочащееся водой тонкое платье, подарок господина Шаттаха, еще утром бывшее с иголочки новым, сейчас выглядело так, словно его драла стая сумасшедших кошек. Кожа покрыта сеткой кровоточащих и саднящих от воды царапин, а на ребрах и под левым глазом к утру, наверное, проступят колоритные синяки. Хорошо хоть глаз острым сучком не выколола. Интересно, что по такому поводу придумает деревенская молва? Что она героически сражалась с духами, защищая от них Мумму? Или что она чем-то не угодила духам, и те задали ей хорошую трепку?

Шипя сквозь зубы от боли, она вылезла из платья и принялась выжимать его. Толком зашить, наверное, не удастся, особенно с местными иглами, больше напоминающими шило без рукояти, но совсем без одежды по деревне шлепать все-таки не годится. Или можно? Мало ли ее странностей, включая странные пляски в голом виде на берегу реки, уже списано на великошаманский статус? Что-то беспокоило ее на краю сознания, и, выжимая платье, она пыталась ловить все время ускользающую мысль.

Внезапно она замерла. Бревно! Она совершенно определенно не могла упасть с относительно невысокого обрыва на самую середину реки, да еще и вместе с тяжелым бревном, явно не обладающим способностью к левитации. Максимум, на что она могла надеяться – шлепнуться вместе с ним не на грубый галечник у воды, а на мелководье у самого берега. И, тем не менее, она оказалась от берега слишком далеко. Как? Если отбросить все невероятные объяснения, она летела. Точнее, летело бревно, за которое она держалась. И упали они только тогда, когда она расслабила один из манипуляторов. Неужели… Неужели именно она его держала в воздухе?

А кто еще? Или что?

Она весит шестьдесят один килограмм. Сколько может весить старая пропитанная влагой валежина? Шестьдесят килограмм? Семьдесят? Если только за последние периоды эффектор не приобрел новых способностей, ее предел тяжести – по сорок три килограмма на манипулятор. В сумме ее вес и возможный вес валежины – как раз в районе лимита.

Значит, она держала в воздухе валежину, а валежина держала ее?

Все сходится. Манипуляторы не могут воздействовать на тело носителя, в том числе и поднимать его, верно. Но они и не связаны с телом в том же смысле, что и руки, их база перемещается в пространстве, не опираясь на носителя, а лишь используя его в качестве нулевой точки отсчета. Если они получили приказ удерживать предмет на одном месте относительно базы, они и станут удерживать его там, как бы носитель ни перемещался сам. Она сама сотни раз носила таким образом тяжести.

Барахтаясь, она случайно, не желая того, потянула деревяшку вверх и в сторону. А деревяшка, в свою очередь, потянула за собой ее.

А значит, значит…

Она бросила на землю мокрую тряпку, в которое превратилось платье, и вскочила на ноги, мгновенно забыв про саднящие царапины. Нужно срочно проверить. Немедленно! Что же найти? Она лихорадочно осмотрелась. Из земли торчит край подходящего по размеру камня – нет, не то, он наверняка слишком тяжелый. В воде в сажени от берега медленно плывет палка – слишком маленькая. Нужна доска – или что-то похожее. Ствол? Ну да, ствол! Она бросилась к тропинке вверх по склону. Вон тот, поваленный? Нет, слишком большой и трухлявый. Вон тот? Слишком тонкий, не удержать равновесие. Нет, зачем она смотрит на лежащее гнилье? Она осмотрелась и нашла подходящее дерево: сетчатая пальма в два ее роста, с легким, но в то же время прочным стволом и без сучьев до самой вершины! Несколькими ударами манипуляторов она срезала дерево, позволила ему рухнуть на землю, отбила верхушку и приподняла. Сойдет. Она запрыгнула на ствол – и тут же, оскользнувшись, чуть было не навернулась вниз по склону. Ну уж нет, хватит с нее одного раза. Она быстро сорвала с ног гунки, встала на еще хранящий дневное тепло ствол босыми ступнями и резко выдохнула, отгоняя спешку и волнение. Открытие открытием, но торопиться некуда. Один раз сегодня из-за небрежности она уже чуть не убилась…

Успокоив дыхание и сосредоточившись на поддержании равновесия, она ухватилась манипуляторами за середину и края ствола и осторожно потянула их вверх. Не рассчитала – ее опора дернулась вверх слишком сильно, и она шлепнулась на ягодицы, ободрав их о мелкочешуистую кору. Так. Попробуем иначе… Она оседлала ствол, ощущая бедрами его колючесть, и снова потянула его вверх, на сей раз аккуратнее. Ствол сердито укусил ее снизу всеми своими мелкими занозами – и она почувствовала, как земля уходит из-под коленей, как отрываются от нее сначала голени, потом ступни, кончики пальцев… Она поднимает свою опору – а опора поднимает ее!

Она летит! Летит!!!

Она медленно воспарила над верхушками деревьев, и волшебная эйфория охватила ее. Ночной ветер обнял ее влажное тело прохладными объятьями, захолодил мокрые спутанный в колтун волосы, но она не обращала внимание ни на зябкий воздух, ни на саднящую кожу, ни на ноющие ребра. Она летит! Ведь это, оказывается, так просто! Почему никто не изобрел такой способ раньше? Кроны деревьев уже колыхались в трех саженях под ней, а еще в трех саженях ниже река поблескивала отраженным светом все ярче сияющего на небе Звездного Пруда. Несмотря на эйфорию в ней все-таки пробудилась осторожность. Она аккуратно ослабила тягу – бревнышко дернулось и заколыхалось, но она тут же восстановила равновесие – и повисла, прекратив подъем. Или почти прекратив – наверное, нужно изобрести какой-то способ для измерения вертикальной скорости. Она осторожно повернула свою опору так, чтобы ее конец указывал на реку. А что дальше? Как сместиться вперед? Ведь она же летела на валежине какое-то время! А! Валежина висела под углом. Манипуляторы тянули ее перпендикулярно к оказавшейся под углом деревяшке, сила тяжести – вниз, так что суммарный вектор оказался направлен вверх и назад. Общий принцип – совсем как у вертолета. Вверх ей больше не надо, а вот вперед…

Она осторожно наклонила обломок ствола «носом» вперед, и кроны деревьев под ней тут же прыгнули назад, а вода резко приблизилась, так что она еле успела выправиться и зависнуть всего лишь в сажени над поверхностью реки. Так. Метод правильный, а реализация подкачала. Если наклоняться, то нужно сильнее тянуть вверх, чтобы результирующий вектор сил оказался параллелен земле. Она поднялась вместе с бревном еще саженей на пять и попробовала снова. На сей раз проседание по высоте оказалось куда меньшим. Третья и четвертая попытки унесли ее вперед и вверх, но пятая оказалась почти идеальной…

Она утратила счет времени. Она не знала, сколько экспериментировала со своим полетом, но внезапно до ее слуха донеслись едва слышные крики. Она встрепенулась, едва не утратив контроль, но удержалась и прислушалась. Цукка? И еще кто-то. Где она? В этот же момент ее голову пронзило резким импульсом форсированного вызова, мир расплылся перед глазами, и она едва не рухнула вниз.

«Кара, контакт! Цукка в канале. Куда ты запропастилась? Почему на вызовы не откликаешься? Что случилось?!»

«Цу? Как – не откликаюсь? Ты что, звала?»

«А ты не слышала? Интересно, чем же настолько увлекательным ты занимаешься? Или вздремнуть решила под кустиком? Хоть бы предупредила, пожалела мои нервы!»

«Извини. Я… знаешь, я лучше покажу для пущего эффекта. Вы где?»

«На берегу, где купаются. Я тоже решила купнуться, приходим с Тамшей – а тебя нет, только драное мокрое платье на камнях валяется. Укричались все…»

«Прости, Цу. Я сейчас вернусь. Подождите немного, только на местности сориентируюсь. Я связь обрываю, и так с трудом равновесие держу».

«Равновесие? Кара, ты меня все больше интригуешь. Ты случайно не канатоходством заняться решила? Намереваешься фокусы в деревне показывать?»

«Увидишь. Отбой».

«Конец связи».

Карина огляделась и сообразила, что совершенно не узнает местность – сканер просто не доставал до земли, да и если бы доставал, вряд ли бы вышел толк. Она все равно не знает окрестностей деревни, тем более никогда не видела их сверху. Хорошо, что она все время инстинктивно держалась реки! Она развернулась, снизилась и медленно поплыла на голоса над самой водой.

Вскоре возле реки показался мерцающий свет факелов.

– А если она заблудится? – встревоженно спрашивала Цукка,

– Ходить сан Мамай, людей звать, искать вокруг, – озабоченно откликалась Тамша. – Найти быстро, бояться нет, Цукка.

Карина тихо хихикнула. Она по дуге облетела женщин так, чтобы оставаться за пределом света факелов, и зависла сзади.

– Не надо меня искать, я сама нашлась, – весело сказала она.

Цукка и Тамша синхронно дернулись от неожиданности, почти подпрыгнули на месте, и резко повернулись. У Цукки медленно отвисла челюсть. Тамша попятилась, свободной рукой делая охраняющие от духов знаки: указательный палец очерчивает круг и резко тыкает вперед, словно пронзая кого-то насквозь. Карина неподвижно парила перед ними, наслаждаясь эффектом.

– Кара? – наконец опомнилась Цукка. – Ты… что ты делаешь? Как ты?..

– Я тут по ходу дела летать научилась, – небрежным тоном сообщила Карина, медленно облетая ее над водой. – Решила, что по земле ходить слишком скучно. Да ты не волнуйся, я и тебя покатаю…

И тут она, не рассчитав, слишком сильно опустила «нос» своего импровизированного летательного аппарата и зацепилась за волну. Бревно дернулось и наискось нырнуло в воду, ткнувшись в отмель. Карина отчаянным рывком попыталась выдернуть его из реки, и манипуляторы, тренькнув от перегрузки, отключились. Карина по инерции упала вперед, плашмя приложившись брюхом сначала о воду, а потом о подводную гальку, и обломок ствола, встав на попа и немного побалансировав, с шумным плеском рухнул на мелководье – к счастью, назад, а не на нее – обдав оцепеневших Цукку с Тамшей тучей брызг.

Какое-то время все молчали – Карина отходила от падения и отплевывалась, а Цукка с Тамшей приходили в себя от шока.

– Ну, Кара! – наконец выдавила из себя Цукка. – Ну, фокусница! Доведешь ты меня до инфаркта своими штучками! Ты как это сделала?

Мокрая Карина на четвереньках выбралась на каменистый берег, легла спиной на еще теплую после дня гальку и потерла глаза.

– Сегодня прямо День Больших Шлепков в Воду, – пожаловалась она. – Сначала с обрыва, теперь – с бревна. И кто, спрашивается, изобрел гравитацию? Как хорошо жилось бы без нее!

– Она сама изобрелась, – сухо сказала Цукка. – Без посторонней помощи. Может, все-таки объяснишь, что случилось? Ты почти час отсутствовала, мы с Тамшей забеспокоились, пошли искать, обнаружили одежду… – она нагнулась и подняла с камней мокрую тряпку, в котором даже сканер не мог угадать бывшее платье. – Я, конечно, знала, что ты жива, но мало ли что могло случиться! То ли тебя течением унесло, то ли местный обака похитил и сейчас насилует где-нибудь в лесочке… Ты даже на вызовы не откликалась! Предупредить не могла?

– Извини, Цу, – откликнулась Карина. – В голову не пришло связаться. Увлеклась. Все-таки не каждый день способ полета изобретаешь.

– Сама Карина – великий шаман! – пробормотала наконец-то обретшая голос Тамша. – Сама Карина летать по воздух, она летать!

– Опять «сама»? – строго спросила Карина. – Договорились же без формальностей!

– Ма, сама Карина! – судя по движениям капюшона кубалы, Тамша энергично закивала. – Без формальностей. Карина – великий шаман без формальностей!

Цукка закинула голову и звонко засмеялась. В ее смехе сквозило явное облегчение.