Из цветов и любви

А впереди… в белых венчиках из роз появился сам… нет! Этого не может быть! Или может… она взглянула на часики – они показывали одно и то же время. Как блаженно и скучно. Если это будет продолжаться бесконечно. С ума можно сойти от бесконечного блаженства. Это камера пыток, а не рай.

Она потрясла головкой, пригляделась. Она была в цветущем саду. Ага! Поэтому цвет не совсем белый, как говорят те, кто вернулся из тоннеля, не долетев до рая. Значит, есть земля и небо. Просто я застряла среди цветов. А я могу выбраться отсюда. А где небо, земля?

Лилия была умненькой девочкой и придумала, как определить, где и что: надо подумать и продукт дум плюнуть посильнее. И он полетит к земле. Так ведь! Но как можно было плевать в таком месте! Ум подсказывал, что выхода нет. Да и не такой уж и грех поплевать в блаженство. Если в небеса взлететь хочешь. В свой мир. А куда плюнуть? Вниз? А как это вверх, а как это вниз?

А… была не была – и плюнула в сторону. И это полетело на неё. Еле увернулась от материи эксперимента. Ура! Значит, там верх. И она рванула сквозь цветы туда. Быстрее, быстрее, где нет вечного блаженства.

Рай оказался цветущим садом. На ветвях которого застрял самолётик. А где-то рядом матерился хозяин сломанного самолётика.

– Во, малахольные! Земли ей мало, такую машину испортила.

Лилия помахала ему сапожками и полетела дальше.

А внизу город, умытый первой грозой после зимней спячки. Чистенькой, в зелёной дымке деревьев. Рядом с парком, куда она летела, тёмная, одинокая тучка. И она полетела к ней. Узнать, почему ей грустно, раз тёмная. Но не рассчитала скорость и пролетела сквозь неё. Беленькое платьице и сапожищи Лилии покрылись звёздочками-снежинками. И стало все цветным на солнце.

А сапожищи, как из хрусталя.

Она ахнула от такого и быстрее, быстрее к Елисею, в небесной красе.

Нет-нет, она не думала торопиться. Благоразумие не позволяло. Но внутри само торопило. И она не сопротивлялась этому. К тому же и тучка исчезла. А может быть это была не тучка, а поэтки, в снежинки превратившиеся. Они высоко взлетели и стали разноцветными снежинками-поэтками. И пролетела сквозь них.

И грохнулась… Нет не грохнулась, не свалилась… а аккуратненько, нежно, приземлилась на могучие плечи Елисея. Её платьице парашютиком стало.

И обняла его длинными ножками, в рыбацких сапожищах. Они выше колен были. Ботфорты, по-старинному почитай. Парашютик вновь стал платьицем.

А Елисей не удивился. Царевичи ко всему привычные. Не то что бесполые прЫнцы.

Царевичи, особенно из мужиков, не только со всякой нечестью сражаться могут, но и вот так, запросто, хорошенькую девочку, в рыбацких ботфортах из хрусталя, на плечи из небеси принимают. И даже танцевать с ней могут. И он закружился. Хрустальные сапожищи свалились с её ножек, снежинки с сапог и платьица растаяли и на весенней земле стали испаряться, подниматься ввысь, где была первая зелень берёзок. И превратились снова в девочек-берёзок. Или берёзовые облачка.

Лилия смотрела в синь над берёзками, украшенными зелёным туманом, всё кружилось. И зелень облачков берёзок, в головке. Время опять остановило свой бег. Лилия знала – где движение, там и время. Так должно быть. Но так не было. И это надо было исправить. Она же умненькая-благоразумненькая девочка. «Не надо никогда терять головку», как говорит Маша. Это недопустимо. И она спросила:

– Который сейчас час?

– Вечер. Наверное, – ответил Елисей.

– А время года?

– Тепло.

– А год?

– Хороший.

– Вы не знаете совсем?

– А зачем?

Это её решительно не устраивало.

– Мы где?

– Где хорошо с вами.

Он тоже не знал, он тоже потерял голову и потерялся.

Кошмар!

Лилия пыталась решить, хорошо это или не очень. Наверное, это… но дальше, у умненькой-благоразумненькой, ничего в головке не было.

И времени.

Она снова пыталась вернуть время.

– Послушайте, после того, что с нами произошло…

– А что между нами произошло?

– Как что? Мы целовались в щёчку… один раз…

– Два, – сказал Елисей.

Она не знала, как вернуть время и вспоминала, что писали раньше в романах. И брякнула.

– Даже два. Вы обязаны, как благородный человек, сделать мне предложение.

Он встал на колено.

– О прекраснейшая из прекраснейших, я предлагаю вам путешествие в прошлое.

– И только! А руку и сердце?

– Они ждут Вас там.

– Вы их где храните?

– В чудесном мире.

Не таскать же с собой такие сокровища. Сопрёт кто!

Что тут делать, как поступить? Согласиться? Вот ещё!

И она прошептала:

– Согласна.

И потупила взор. Как барышня в старинные времена.

Что поделаешь… время остановилось или в прошлое вернулась – взор-то она потупила, как раньше в романах писали.