Чужой своим не станет

Полковник Кох вдруг быстро и сбивчиво стал говорить. Старший лейтенант Герасимов не перебивал, лишь одобрительно качал головой, а когда немец наконец умолк, перевел:

– Он согласен идти на сотрудничество. По его предположению, группа Штольце должна направиться куда-то в белорусском направлении, именно там сейчас идут основные бои. Аналитический отдел прогнозирует, что боевые действия будут развиваться там и дальше, принимая острую форму. Очевидно, перед Штольце поставлена какая-то серьезная задача. Но какая именно, сказать сложно.

– Каков уровень подготовки группы? Насколько это может быть серьезно?

Старший лейтенант Герасимов тотчас перевел и, дождавшись ответа, посмотрел на Утехина:

– Он сказал, что во многом группа Штольце помогла выиграть войну в Югославии. Таким же удачным образом она проявила себя и в Польше… Гауптштурмфюрер Штольце всегда работает в ключевых местах, которые позволяют решить исход войсковой операции. Он не исключил, что группу Штольце направят в Белоруссию, чтобы каким-то образом повлиять на стремительное продвижение русских войск, а может быть, даже на исход сражения.

– Ого, куда хватил! – невольно ахнул полковник Утехин. – А не высоко ли он берет? А для чего тогда армия и командующие фронтами? Переведи ему это.

Повернувшись к полковнику Коху, старший лейтенант перевел.

Губы пленного тронула снисходительная улыбка. Он откинулся на спинку стула, дисциплинированно положил широкие ладони на колени и принялся выговаривать каждое слово. Герасимов перевел:

– Он сказал, что сражения не всегда выигрывают армии и их командующие. Важно знать правдивую информацию о расположении войск, о направлении главного удара, именно в этом случае можно провести свою контригру. Не исключено, что группу гауптштурмфюрера Штольце направили для получения достоверной информации о направлении главного удара русских. В последнее время Гитлер не доверял Абверу, слишком много за ними числится промахов. Где он будет добывать эту информацию, сказать сложно. У него слишком высокая квалификация, он может организовать нападение на штаб и захватить документы. А может организовать нападение на командующего и захватить документы предстоящего наступления. Вариантов здесь может быть множество.

– Уведите его, – распорядился Утехин.

Полковник Кох расслабленно улыбнулся, давая понять, что холодные стены и сумрак казематов ему будут куда милее, чем залитый светом кабинет полковника, и, сложив руки за спиной, вышел. Следом за ним, держась на некотором расстоянии, двинулся караульный.

– Твое мнение? – спросил Утехин у Тимофея, когда они остались вдвоем.

– Готовится что-то серьезное, просто так этого Штольце не отправили бы. Матерая сволочь!

– Все так, большая удача, что у нас в руках оказался этот Кох.

– А как он попал в плен?

– Полк, которым он командовал, попал в окружение. Им было предложено сдаться, однако они попытались прорваться через двойное кольцо. В первый же час полегло восемьдесят процентов личного состава. Коху повезло, он остался в живых… Наши разговоры с ним не закончились, они только в самом начале. Понятно, что он знает больше, чем говорит. Через него прошло немало агентов, и многие из них сейчас скрываются у нас в тылу. Мы должны их всех нейтрализовать. Но сейчас наша главная задача – выловить этого Штольце с его командой. С женой встретился?

– Да.

– Что-то ты какой-то невеселый. У вас там разлада нет? А то знаешь, как в семейной жизни бывает…

– Все в порядке, товарищ полковник, – бодро отвечал Тимофей. – Наговориться уже успели.

– Это хорошо, что успели, – охотно согласился Утехин. – Не буду ходить вокруг да около, говорю откровенно: хочу, чтобы ты выехал на место, куда предположительно должен прибыть Штольце со своей командой. Этот гауптштурмфюрер нам очень интересен. У нас есть о нем кое-какая информация, и она всецело совпадает с тем, что рассказал нам Кох. Штольце успел побывать во многих местах, отметился в составе отдела «Бранденбург-800» карательными экспедициями под Курском и Харьковом. При отступлении они проводили карательные рейды в населенных пунктах. Так что если это тот самый гауптштурмфюрер Штольце, то у нас к нему особый счет. Мне бы хотелось, чтобы его поисками занялся ты. Не хочу умалять чьи-то достоинства, но с этой задачей ты справишься лучше, чем кто-либо.

– Когда мне выезжать? – с готовностью спросил капитан Романцев.

– Уже завтра. Побудь еще с женой, найди подходящие слова для расставания. А там и в путь!

– Куда именно выезжать, есть ли конкретное место?

– Наиболее сложная обстановка сейчас в юго-западном направлении от Минска. Немцев из города мы выбили, значительная часть угодила в окружение, но западнее города идут бои, просто так они уходить не хотят. Думаю, Штольце следует искать где-то в этом районе. В такое время на дорогах бывает очень много случайных людей: беженцев, прибывающих, отъезжающих, резервные части. Конечно, военный учет там строгий, просто так не пройдешь, всюду проверки, но затесаться небольшой группе, при наличии хороших документов, вполне реально. А этот Штольце, судя по всему, хитрый лис и вряд ли захочет рисковать. А еще в таких местах легче добыть оперативную информацию. Ты будешь работать на передовой, опирайся на данные зафронтовой разведки. Предписание и командировочное удостоверение получишь завтра. Если потребуются какие-то дополнительные полномочия, дашь мне знать, вопрос решим немедленно. Поедешь пока в шестьдесят девятую армию под командованием генерал-лейтенанта Колпакчи, а там будет видно. Мимо тебя не должен пройти ни один перебежчик, ни один задержанный диверсант, с каждым из них ты должен побеседовать. Возможно, кто-нибудь из них знает о Штольце и даст нам зацепку.

– Вас понял, товарищ полковник! – бодро ответил капитан Романцев.

– И еще, майор Кох говорил об операции «Фридрих». В чем она заключается, мы не знаем. Будешь на месте, постарайся выяснить. А теперь – до завтра! – Утехин протянул капитану жесткую ладонь.

Глава 6

Майор военной разведки

Весь следующий день, разложив перед собой фотографии, гауптштурмфюрер Штольце подбирал людей в диверсионную группу. Поразмыслив, решил, что для предстоящего дела достаточно пятерых: он сам как командир отряда, радист и трое диверсантов. Группа будет мобильная, небольшая, но вполне подходящая для осуществления поставленной цели.

После долгого раздумья отложил в сторонку четыре фотографии. Каждого из отобранных диверсантов он знал лично и не единожды проверил в деле, осуществив с ними несколько удачных спецопераций.

С радистом Ганцем Замбером работал вместе в сорок первом во время наступления на Северный Кавказ. В составе группы из тридцати человек они были выброшены в районе Минеральных Вод, где удалось взорвать стратегически важный мост. С рядовыми Рыжковым, Курбановым и Феоктистовым познакомился сразу после операции на Северном Кавказе, когда был направлен инструктором в учебный батальон, располагавшийся в живописном местечке Мезерица.

Батальон был смешанный, он состоял из военнослужащих советской, американской и английской армий. Значительный процент составляли белоэмигранты, в своем большинстве люто ненавидящие Советскую власть. Каждый из них после победы Германии мечтал вернуть себе отнятые большевиками имения и доходные дома. Поэтому мотивация для борьбы с коммунистами у них была исключительной! По существу, они составляли костяк школы, состоящей из двадцати рот.

Несколько особняком держались фольксдойче, в основном это были прибалтийские немцы, имеющие к русским персональный счет. Встречались и поволжские. У фольксдойче было преимущество перед остальными курсантами: все они были двуязычные, великолепно владели немецким, бывшим для них родным, а также русским. Во время учебы отличались особой старательностью и педантичностью, столь свойственной немецкой нации.

Большая часть из них являлись потомками переселенцев, приехавших в имперскую Россию при Екатерине Великой. За прошедшие сто пятьдесят лет они изрядно обрусели, мало чем отличались от русского населения, казалось, что уже накрепко вросли в российскую землю, позабыв дедовские традиции. Но когда в них возникла потребность, вновь вспомнили свое предназначение – быть единым целым со своим, немецким, народом.

Рыжков, Курбанов и Феоктистов в плен попали под Псковом. Месяц пробыли в лагере для военнопленных, откуда были переведены в сборный лагерь под Бухенвальдом. Уже на месте их отобрали для агентуры в диверсионно-разведывательной школе. Руководство школы признало троицу лучшими в своем наборе и после окончания учебы отправило ее в отдел разведки при штабе Шестнадцатой немецкой армии. Разведывательной деятельностью диверсанты занимались в основном в ближайшем тылу Красной армии. Задания были не из простых – установить, в каком направлении передвигаются танковые бригады, выяснить расположение штабов, собрать сведения о складах с боеприпасами и продовольствием.

С заданиями справились блестяще. Не лишенные артистизма, обеспеченные справками от сельсоветов, они каким-то чудом проникали в самые засекреченные места и на режимные объекты, где неизменно добывали ценнейшую информацию. Их природные расторопность и изворотливость не могли остаться незамеченными руководством отдела «Бранденбург-800», и вскоре троицу, как особо отличившихся агентов, перевели в учебный батальон, а дальше после курса обучения они были распределены в Восемьсот первый полк, где командиром роты был гауптштурмфюрер Штольце.

По правилам спецопераций перед каждым выходом происходила детальная отработка задания. Поставленную задачу изучали до малейших деталей: если требовалось штурмовать здание, то на базе учебного центра выстраивалось похожее сооружение; если предстояло переходить вброд быструю и глубокую реку, то бойцы выезжали на подходящую местность, где отрабатывали соответствующие навыки. Однажды было получено задание пройти через болото и уничтожить вражеский гарнизон. Для этого группа отправилась на топь и терпеливо училась отыскивать подходящие тропинки.

Дальнейшая служба в батальоне доказала, что Штольце не ошибся в выборе агентуры. В первые месяцы обучения с троицей крепко поработали агитаторы, выбив из сознания перебежчиков все большевистские догмы. Теперь, вне всякого сомнения, можно было утверждать, что эти люди преданы идеям национал-социализма. Они были смелыми, дерзкими, проявляли находчивость, выпутывались из ситуаций, казавшихся совершенно безнадежными.

Однажды в одной из командировок Феоктистов был задержан комендантским патрулем и, не вынимая рук из карманов, застрелил трех человек в течение двух секунд. А когда, заслышав выстрелы, к ним поспешили на выручку несколько бойцов, застрелил еще двоих. Отмечалось, что каждый из них мгновенно ориентировался в сложной обстановке, принимая при этом единственно правильное решение. Каждый имел значительный диверсионный опыт, отметившись в двух десятках мест.

Особенно серьезно они поработали весь последний год: летом сорок третьего группа была заброшена под Витебск, где успешно действовала против партизанских соединений; затем были карательные экспедиции под Оршей и в районе Орла, в Югославии против сербских партизан.

Весь следующий день Штольце провел с группой, объясняя, что предстоит взорвать в глубоком тылу хорошо охраняемый мост. Совместно изучали маршрут перехода линии фронта, пути возможного отхода, места контрольных встреч. Мелочей в таких делах не существовало. Особое внимание было уделено местности, через которую приходилось пройти. Изучали как на топографической карте, так и аэродинамическую съемку. Заучивали все, что могло бы пригодиться: название сел, деревень, расположение улиц, через которые предстояло пройти; помечали строения, в которых возможно укрыться от преследования; запоминали адреса связников, у которых можно получить помощь.

В конце вторых суток Штольце провел небольшой экзамен, а когда убедился, что предоставленные им данные усвоены, объявил:

– Выезжаем сегодня ночью. Могу сказать одно: задание нам дали серьезное. Я отобрал вас из многих, так что вы должны гордиться выпавшей вам честью. На ту сторону нас переведут. А дальше нам предстоит топать самим. Вопросы есть?

– Как долго продлится командировка? – спросил Феоктистов.

– Она рассчитана на десять дней. Но не исключаю, что нам придется еще немного задержаться. А теперь – отдыхать!

* * *

Седьмой противотанковый батальон Третьей пехотной дивизии располагался в Полесье, близ небольшого города Несвиж. Остаток ночи ехали в автомобиле, который трясло и бросало на дорогах, так что вздремнуть не получилось. Большая часть дороги шла через лес – тьма стояла кромешная, оставалось только удивляться зоркости водителя, не терявшего колею. В расположение батальона приехали под утро.

Раздевшись по пояс, ополоснулись в роднике, стряхнув холодной водой накопившуюся усталость. После водных процедур гауптштурмфюрер облачился в форму немецкого пехотного лейтенанта, а радист Ганц Замбер – в форму рядового. Русские диверсанты надели обмундирование Красной армии. Рыжкову по заданию достались погоны капитана, Феоктистов стал сержантом, а Курбанов – рядовым.

Выяснив у дежурного, где находится блиндаж майора фронтовой разведки Шрадера, потопали через окопы.

Оборонительная полоса была сложной, состояла из узлов обороны, опорных пунктов и укрепленных позиций. Внутри рубежей размещались две хорошо укрепленные высотки, с вершин которых просматривались позиции русских. Передний край изрезан двумя глубокими протяженными оврагами. Опорные пункты помещались в башнях танка, хорошо замаскированных, выдвинутых немного вперед, с возможностью организации широкого наблюдения. Именно здесь были сосредоточены основные узлы обороны. Первая траншея находилась на самом боевом гребне, вторая – отступала метров на двести. Тут же располагался блиндаж майора Шрадера.