И охотничьи злоключения

Она продолжала молчать и заниматься своими делами.

– У меня действительно возникли к тебе какие-то странные чувства. Я холостой, говорил об этом, напоминаю, двухкомнатную квартиру имею со всеми удобствами. Углич не Москва, конечно, но в нем несколько ветеринарных клиник, и деньги ветеринары зарабатывают приличные, наверняка больше, чем зарабатываешь ты здесь, и работа у них более культурная, с кошечками, с собачками. Ты откроешь собственную ветлечебницу. Да такие, как ты, должны хотеть большего, попав в город, организовать крупный бизнес, или захочется оказаться во власти. Я в прошлый приход сравнил тебя с древними амазонками. Слышала о таких? Правили народами, мужчины им подчинялись. Но я под твоим каблуком не буду. Мне иной раз хочется перестать быть обычным обывателем, да хотения на этом и заканчиваются, а когда рядом будет такая, как ты, то и я постараюсь многого добиться.

– Вы что, сватаетесь? И предлагаете мне переселиться в Углич.

Я же на самом деле сватаюсь, сообразил Гера, снова удивляясь, будто кто-то им руководил, знавший, какие чувства пробудились у него к этой девушке.

– Сватаетесь с каждой, кого увидите? – добавила она язвительно, глядя на него своими большими глазами.

Кобель крутился возле ног хозяйки, слушался, когда она приказала сидеть, на хозяйку глядел преданно, на гостя косился с подозрением.

Ответить Гера не успел, только преступил с ноги на ногу, как в дверь постучали, приоткрыли, не смело проговорили:

– Можно? Лена, я за вами.

– Заходи.

Получив разрешение в комнату бочком зашел парень. Он плечистее Геры, шея приплюснутая и уже толстая, хотя над губой лишь пушок, выдававший юный возраст, лет восемнадцать ему, повзрослеет, то станет бугаем. Судя по его скованному поведению, по просительному голосу, он не был желанным гостем в этом доме, но планы на будущее у него существовали, раз взглянул на Геру враждебно, а когда направился к Лене, то двинул Геру локтем в бок, явно намекал – убирайся отсюда, изображал при этом скромную овечку и глядел в сторону, чтоб у хозяйка не догадалась, что видит сцену ревности. Будь на месте Лены другая девушка, не переполняй Геру робость и не свойственные ему мысли, то, конечно, дал бы сдачи, не привык отступать, на этот раз от агрессивных действий воздержался. Подойдя к Лене юный бугай стал что-то ей сообщать, при чем тихим голосом, чтоб чужак не слышал. Лена оживилась, о чем-то спросила, и Гера почувствовал – начал ревновать, впервые с ним случалось такое.

– Я ухожу. И вы дом покиньте, – сказала она. И приказал собаке: – За мной.

– Нет, в самом деле подумай. Я говорю на полном серьезе. Я сейчас уйду, появлюсь недели через три, у тебя есть время поразмыслить.

– Вы удивительно настойчивы. А пора кончать свататься. Неужели вы ничего не поняли? – сказала Лена, и направилась к двери, возле которой продолжал стоять Гера.

Слово сватовство встревожило юного бугая, засуетился, Лену опередил, потеснил Геру, к нему подойдя. И на этот раз он не упустил случай, враждебно ткнул Геру локтем в бок, причем больнее чем в первый раз, опять вроде невзначай, на противника не глядя. Однако Лена обратила внимание на его действия, разгадала его хитрость, ничего не сказала, только улыбнулась, соперничество парней ей, похоже, понравилось. Юный бугай эту улыбку заметил, и краска стыда залила его гладкие щеки, задергал руками, будто стали лишними, глазами виновато заюлил. Мальчиком оставался юный бугай. Ухажер! Моложе Лены, в армии еще не служил, не может быть, чтоб Лена обратила на такого внимание.

Этот юный бугай и вышел из избушки, и не трудно было догадаться – вызвался сопровождать егеря, пустившегося ловить браконьера, рассчитывал избавиться от конкурента по любви, мог быть и зачинщиком этого мероприятия, пришел к деду, выяснил, что приехавший не родственник деда вовсе, сообщил обществу охотников в Тотьме о том, что в угодьях хозяйничает посторонний, наверняка приписал этому постороннему кучу браконьерских случаем, и охотничье руководство решило не оставить такое сообщение без внимание.

В руках юного бугая котелок и две миски, направился к реке. От парня не отставал Трезор, наверняка подкупили пса подачкой, готов признать другого хозяина, продажная тварь, так подумал о собаке Гера. Но сейчас было не оценки поведения пса, Гере нужно решать, как ему действовать.

Присев на корточки, юный бугай ополоснул в речке посуду, набрал в котелок воду, пошел назад, скрылся в избушке, следом за ним зашел в избушку и егерь, выходивший для осмотра угодья, и было понятно – пришельцы уплывать на лодке не намеревались, решили дожидаться и ловить браконьера, не сомневаясь, что тот вскоре явится.

У Геры возникло желание отступить, избушку обойти лесом, податься в деревеньку, заглянуть к деду, узнать новости, проститься, затем выйти к проезжей дороге, не заходя в центральную усадьбу. Но он вспомнил, паспорт, охотничий билет у него избушке. Вряд ли пришельцы нашли документы, если и устроили в избушке обыск, засунуты в углубление между трухлявыми бревнами, бревна уложены на мох, мох износился, торчал, им Гера замаскировал документы дополнительно. И света мало, даже когда дверь открыта, темнота затрудняла поиски. Уходить без документов не стоило, придется оформлять новые, морока, а если паспорт все же разыщут, то узнают данные о владельце, обратятся в МВД Углича, и осложнения неизбежны. Можно было уйти в лес, затаиться и ждать, когда егерь и молодой бугай уйдут. Но сколько дней Гере придется прятаться в тайге возле костра голодным? Такой выход был не для него. И разве он забыл, что в разговоре с дедом грозил наградить егеря зарядом дроби? И ухажер, юный бугай, должен уяснить, что имеет дело не с размазней. Даже при общении с полицией Гера никогда не сдавался, не должен пасовать и сейчас.

Поняв, как нужно действовать, Гера начал пересекать открытое пространство с торчавшими на нем кустами, намеревался схорониться за древесным молодняком с противоположной стороны поляны. Двустволку он закинул за плечо, не бежал, шел не спеша; если покажется егерь или молодой бугай, то тактику придется менять, придется направиться к избушке, изобразив, что встреться рад с любым человеком, и они должны понять, что спасаться от них не собираются.

Ему повезло, остался незамеченным.

Спустившись по покатому склону к речке, Гера забрался в лодку, вытащенную носом на сушу, от носа лодки тянулась веревка, конец которой замотан вокруг ствола березки. Перебравшись на корму лодки, он вывинтил свечу зажигания, в патрон сунул сухой листок, после чего свечу вернул на место.

Идя затем к избушке, он постарался выглядеть беспечным, неунывающим, чтоб пришельцы видели – он явился не сдаваться, а налаживать дружественные отношения, никого не боится.

– Здорово, мужики! – громогласно приветствовал он сидевших на краю нар, переступив порожек, старался улыбаться. – Откуда вас принесла нелегкая? Хорошо, что появились, а о начинаю мучиться от скуки.

Они поели, остатки еды убрали, на столике только кружки и помытые миски. Егерю лет сорок пять, лицо круглое, тело упитанное, пышные усы, Гера даже сравнил его с тюленем, объевшимся рыбой. На приветствие егерь не ответил, забеспокоился, дотянулся до лежавшей сбоку от него на нарах двустволки. Вооружившись, он слегка успокоился, поднялся на ноги, теперь смотрел на вошедшего и пучил глаза, будто хотел показать, что относится не к семейству безобидных млекопитающих, а к отряду хищников. Гера имел отличный опыт общения с людьми, знал, что при встрече с противником всегда нужно держаться уверенно. Свою двустволку он умышленно оставлял повешенной на плече, показывая этим, что настроен миролюбиво. Стрельбы, тем более убийство нужно было избежать. Даже если он при возникшей стычке сумеет оказаться победителем, то на этот раз тем более не стоило надеяться, что преступление не раскроют, знали, кого егерь отправился ловить, рано или поздно Геру разыщут, могут наказать и высшей мерой.

– Что-то вы не веселые, хотя погода подходящая для путевого настроения. Бутылку привезли? На меня не рассчитываете, по-царски встретить не могу, хлеб и тот доедаю последний… Стоп, а ты кто, охотничий начальник? – спросил Гера, будто только сейчас начал догадываться. – Прекрасно! А то я переживаю, ни у кого не смог добыть путевку.

Хитрил Гера, сообразил, что о путевке лучше заговорить первому.

Юный бугай до появления Геры сидел на нарах, и у него двустволка лежала рядом, поспешил взять оружие в руки, растянул было свой широкий рот в улыбке, радуясь, что браконьер явился сам, оставалось только с ним расправиться, да безбоязненное, даже наглое поведение пришельца его озадачило, сообразил – радоваться рановато, улыбаться перестал, и глаза неспокойно забегали.

– Покажи документы, – потребовал егерь. – Разрешения на охоту у тебя нет, как нам известно, покажи паспорт, охотничий билет.

– Ты думаешь, документы таскаю с собой по тайге в кармане? Я опасаюсь – присяду поесть, отвлекусь, медведь документы стащит. Я рассеянный, не раз терял деньги… Да ты не волнуйся, все покажу, и охотничий билет, и паспорт. Путевки нет, признаюсь, думал приобрести ее здесь, оказалось, выдают только в Тотьме.

– Ты зубы не заговаривай.

– Чего ты такой не приветливый? С бабой своей перед отъездом поругался, из постели тебя прогнала? Перед бабой нужно меньше лебезить, должна знать свое место в жизни, в зубы ей иной раз стоит тыкнуть, чтоб стала воспитанной.

Егерь шутки не воспринимал, продолжал пучить тюленьи глаза, нагоняя на усатую физиономию официальную строгость. Глядя на Геру он переложил двустволку в одну руку, другой рукой подал молодому бугаю знак.

– Эй, мужики, вы что-то намереваетесь делать не то, что надо, – забеспокоился Гера, сообразив, что молодому бугаю приказали поднять в нар и действовать.

Он не успел отступить на шаг, молодой бугай вдруг резво бросил себя вперед, с нар поднявшись, на губах злобная улыбка, концом ствола двустволки с силой ткнул Геру в живот. От боли Геру согнуло. Опомниться ему не дали, оба подскочили, оружие с плеча Геры сорвали, на нары человека бросили, стали заламывать руки. Гера попытался вырваться, применив один их боевых приемом, какими обучали в армии, да молодой бугай с такой силой ударил кулаком в бок, что Геру переломило почти пополам, видимо, повредили печенку или какой-то другой важный внутренний орган. Гера верно угадал, впервые увидев в центральной усадьбе молодого ухажера Лены, наберется мускул, сладить с таким станет невозможно, уже на сегодняшний день у него сил куда больше, чем у обычного смертного, сейчас этот молодой ревнивец стремился расправиться с конкурентом по любви. Болезненный удар в бок остудил всколыхнувшуюся в Гере злобу, сообразил – лучше придержать свои желания и чувства. Вот почему он не сопротивлялся, когда его стали обыскивать, шаря во всех карманах. Он даже произнес довольно спокойно:

– Я сказал, с собой не таскаю… Но теперь документы предъявлю только этому… следователю, или прокурору. За избиение человека вы оба заработаете по уголовной статье. У меня дружок как раз в прокуратуре работает.

Они не испугались, принудили его сесть на нары. Молодой бугай стоял перед ним столбом, готовый снова больно ударить. Егерь велел Гере снять со спины рюкзачок. Рюкзачок небольшой, для дневных переходов, основной рюкзак с запасными вещами, с продовольствием Гера оставлял в избушке под нарами, его наверняка успели проверить.

– Ничего ты не найдешь, в рюкзачке один капкан, да харч для перекуса. Капкан чужой, снял, я здесь промыслом не занимаюсь, ради отдыха сюда забрался.

– Ты зубы не заговаривай. Капканы на бобров мы сняли, твои, кроме тебя здесь никого нет. Шкурку выдры на чердаке нашли. Глухаря незаконно подстрелил, крылья нашли.

– Выдра? – спросил Гера, стараясь показать удивление. Он уже полностью оправился от удара в живот и в бок. – Вот не знал! У меня и мысли не было на чердак лазать. Спрятал кто-то до моего прихода сюда… Да что ты выпендриваешься? – обратился он непосредственно к егерю. – По шапке получил от начальства? Тебе велели бегать по окрестностям, высунув язык, ты и стараешься. Все равно твои старания не оценят. А срок за нападение на меня точно схлопочешь, если сейчас не успокоишься, статья сто двадцать пятая, до восьми лет, если с избиением. А я буду говорить – убить вы хотели меня, тогда статья – покушение на убийство. И докажу, что у вас был именно такой умысел, случайно остался живым, молодой намеревался прострелить меня, тыкнул в живот стволами ружья, спускал курок, только забыл снять предохранитель, поэтому выстрел не получился. И внутренние органы вы повредили мне, обращусь в поликлинику, медицина травмы обнаружит, отвертеться вам не удастся.

Егерь теперь не требовал, не угрожал, усы у него как прежде воинственно топырились, а вот глаза блуждали по сторонам, смущало его, что задержанный не раскаивался, не упрашивал, не обещал золотые норы, если его отпустят, настораживало знание парнем уголовных законодательств. Гера пугал спокойно, даже в голосе различалась насмешливость, его действительно намечавшаяся растерянность егеря начинала забавлять. У молодого бугая ума поменьше, жизнь пока мало чему научила, нетерпеливо топтался на месте, и чувствовалось, по-прежнему готов крутить руки задержанному, насильничать.

Егерь отвел молодого бугая к двери, взяв за руку, о чем-то начали тихо говорить, чтоб задержанный не слышал.

– Шептаться будете в камере. Может, вам повезет, пошлют на лесоразработки как раз сюда, в ваши родные края. А можете оказаться и на Колыме, загонят вас в шахты уранового родника. Зато на мир посмотрите.

Егерь враждебно взглянул на Геру.

Молодой бугай стал скалывать в сумку оставленную на столе посуду. Сумка ярко красная, с иностранной надписью, модничал, отправляясь и в тайгу, в сумке, вероятнее всего, захваченные в дорогу продукты.

– Пошли, – приказал егерь, старался грубым голосом замаскировать появившуюся нерешительность, как и смуту в душе, толкнул Геру. – Идем к лодке, поплывем, покажешь, где у тебя капканы, кроме тех, что ставил на бобров, заберем, потом доставлю тебя в Тотьму.

– Не пихай! За хамство тебе придется отвечать вдвойне.

Молодой бугай понес красную сумку, свой рюкзак закинул за спину, рюкзак Геры повесил на грудь. И он, и егерь с ружьями не расставались ни на минуту. У егеря ружей два, свое и задержанного.

Геру повели к речке. Он не спешил, расслабленно волочил обутые в болотные сапоги ноги, чуть горбился, на лице сохранял усмешку, даже сунул руки в карманы, чтоб эти двое поняли – задержанный не волнуется нисколько.

– Мы еще встретимся. Настроение будет, то нагряну сюда с дружками, тогда душевно потолкуем. В вашем захолустье, чувствуется, нет ни единого кадра, чтоб вправил вам мозги и научил, кого надо опасаться и слушаться.

Мотор лодки не заводился, егерь безуспешно возился.