И охотничьи злоключения

– Не уплывем. Бог мой помощник, встал на мою защиту.

Молодой бугай тоже пытался запустить двигатель. Он сходил к избушке, принес металлическую коробку, в которой инструменты, была в ней и запасная свеча зажигания.

– Вот что, мужики, пора кончать эту волынку, давайте вернемся в избушку, переночуем, утро вечера мудренее, – предложил, наконец, Гера. – И дождик заморосил, намокнем, простудимся. Или вам жить не хочется, готовы заболеть и здесь навсегда остаться?

Погода действительно портилась.

Они сдались не сразу

От речки к избушке Геру уже не сопровождали под конвоем.

Попав в избушку Гера уже держался так, будто рядом с ним люди свои, его не арестовали, не заставляли иди к реке. Он почти сразу предложил:

– Вот что, надо растопить каменку, тепла в избушке мало, к ночи вы плохо подготовились. Хотя вы перекусили, как я догадываюсь, а поесть как следует не помешает. Я вообще голодный, с утра ничего не ел, так что если хотите доставить меня в Тотьму целым и невредимым, то должны думать, чтоб я не протянул ноги,

Они посовещались.

От услышанного предложения они не отказались.

Разожгли очаг. Вначале из-за дыма приходилось в основном находились на воле. Вскипятили в котелке воду. Работал Гера, они наблюдали, помогали лишь изредка. Потом дверь закрыли, чтоб хранить тепло. Через маленькое окошко света снаружи проникало в помещение мало. У егеря был светильник на батарейках, поставил на столик. Выложили продукты, какие имели. Гера достали и водку из своего большого рюкзака.

– Угощаю вас.

Егерь с двустволкой не расставался, положил на нары рядом с собой, не исключал, что хотя задержанный не выглядел агрессивным, а от него жди что угодно, нужно постоянно быть настороже. И молодой бугай с оружием не расставался. Двустволку Геры повесили на гвоздь на дальней стене, разрядов ее.

Гера пристроился по другую сторону столика на отпиленном высоком чурбаке, для сидения приспособленного. Он и налил водку в кружки, старался держаться непринужденно, как хозяин.

– Ну что, мужики, отметим знакомство.

Выпили. Закусили. Обстановка уже такая, что нельзя предположить, что не так давно выясняли отношения с применением силы, если не принимать во внимание, что выражение лица у молодого бугая хмурое, поглядывал на задержанного враждебно. Когда выпили второй раз, то Гера решил, что пора действовать, спросил, обращаясь к егерю:

– И на какой лях ты собираешься доставлять меня в Тотьму? Дорога не короткая, я десять раз сбегу. Молодой будет сопровождать тебя до Тотьмы? Все равно меня не удержите. И кому я в вашей Тотьме нужен?

– Отберут у тебя охотничий билет, двустволку конфискуют, я этого делать не могу, и накажут по всей строгости закона.

– Ты, похоже, законы плохо знаешь. С меня могут содрать лишь штраф, вот и все наказание. Я готов штраф отвалить тебе. Согласен? И отпускай меня. Правда, у меня в карманах пусто. Могу загнать сапоги и прочее барахло, если найдешь покупателя. Проще, если барахло заберешь сам, и поступай с ним как хочешь. Забери капканы. Квитанцию о штрафе можешь не заполнять. Идет?

– Капканы твои, наконец признался.

– Те, что вы нашли и забрали на мысу, мои, не буду темнить, еще стоит пара штук. Капканы для меня, как забава, в промысле я разбираюсь слабо, спроси у деда Степана, он подтвердит.

– Выдра твоя?

– Выдру поймал не я, честно говорю. Забрал ее из чужого капкана, в этом признаюсь.

– Кто же ловит, кроме тебя?

– Извини, я не привык кого-либо закладывать, разбирайся сам. Я тут наблюдаю, склонность имею к натурализму. Вот только многое не успел сделать. Мне бы еще тут пожить пару деньков… Слушай, дай мне такую возможность. Даром, что ли я забрался в глухомань. Ты поджидаешь меня в центральной усадьбе, к тебе явлюсь, там с тобой и рассчитаюсь, у деда Степана денег займу, если у тебя нет желания довольствоваться моим барахлом. Улизнуть отсюда незаметно не смогу, сам понимаешь… Чего молчишь? По-моему, предложение подходит для обоих. Своего помощника стесняешься? Ему нет смысла с тобой враждовать. Правильно молодой говорю?

У молодого бугая по-прежнему настроение подавленное, выражение лица мрачное, возлагал на арест конкурента по любви большие надежды, а сейчас вместе с конкурентом выпивал, причем тот нисколько не унывал, чувствовал себя чуть ли не героем, было отчего расстраиваться.

Как раз к юному бугаю Гера и обратился, не получив от егеря ответа:

– Что ты кислый какой-то. Чувствуется, влюбился, а баба не обращает на тебя внимание. Баба эта – ваша Лена. Угадываю? Говорят, она с характером. Может как раз такие и нужны, а то мужики считают, им все дозволено. Может и мне за ней приударить? Я был у нее, ты об этом знаешь, ради шутки даже сватался.

Услышав такие слова, молодой бугай бросил на Геру враждебный взгляд, после чего поспешил отвести глаза, взял со стола ломоть хлеба и кусок колбасы, запихнул в рот, стал жевать, стараясь скрыть охватившие его чувства. А вот егерь усмехнулся.

– А ты чего лыбишься? Знаешь ее, Лену? – спросил Гера

– Мне сообщили, что ты был у нее, пытался ухаживать. Таких, как ты, ухажеров, у нее много.

– Надеюсь, ты к ухажерам не относишься… А, догадываюсь, у тебя сын, увиливал за ней и получил отказ. Ты в Тотьме живешь? Лена в Тотьме училась, там у них и состоялось знакомство. Правильно угадываю?.. К женщине нужен подход. Вот если за дело возьмусь я, то Лена точно станет моей… Чего ты продолжаешь лыбиться? Не веришь?.. Спорим, что она станет моей. Заберу ее в Углич. У нас в городе несколько ветеринарных клиник. Если она не захочет отсюда уезжать, я переселюсь в вашу глухомань, подыщу работенку, наверняка есть какая-нибудь, не все же у вас дергают у коров сиськи.

То сих пор молодой бугай лишь бросал на задержанного редкие враждебные взгляды, теперь даже дышать начал чаще, впился зубами в бутерброд, откусил и жевал так, что нижняя челюсть заходила ходуном, нервно воспринял услышанное сообщение.

Гере стало смешно, усмехнулся, обратился к молодому:

– Да плюнь ты на свою любовь! Любви вообще нет, ты внушил себе, что она существует, подогреваешь себя мыслями.

После этого какое-то время ели молча. Гера не растерял полностью надежду договориться с егерем, вот почему сказал, к егерю обращаясь:

– Вот ты стремишься меня наказать, а не подумал, если человека наказывают, то он не исправляется, озлобляется, на этом все перевоспитание заканчивается. Ты забрал меня, я пока не озлобился, сижу с тобой, болтаю. Хочешь, чтоб озлобился? Я затаю обиду на тебя, черте что могу натворить. Пошевели мозгами. Так что последний раз предлагаю: расходимся миром, отпускаешь меня, самый лучший выход. Попался я, наука для меня. И ты, считай, свой долг выполнил. Отпускаешь? И я промолчу, что вы надо мной насильничали. А если сдашь меня своему руководству, то я свое предупреждение осуществлю – потребую, чтоб меня отправили в медпункт, получу справку, что был зверски избит. Тебе это надо?

Егерь какое-то время думал, оценивающе осматривая задержанного, и, видимо, решил, что никакую справку задержанный в медпункте не получит, отрицательно покачал головой, отвергая Герино предложение, пальцами подравнял тюленьи усы.

У Геры пропадало желание изображать из себя человека неунывающего. Одним глотком он проглотил остававшуюся в кружке водку, хотя намеревался оставаться трезвым, закусывать не стал.

Однако сдаваться он не собирался, ему надо выпутаться, для этого хорошо обоих напоить, чтоб перестали следить за задержанным. План спасения необходимо выполнить и потому, что молодой ревнивец, судя по его поведению, считает наказание браконьера по закону недостаточным, в голове парня с не до конца сформировавшимся сознанием агрессивные мысли, и трудно угадать, какую подлость можно от него ждать.

– Все, разговоры об охоте, о законах заканчиваем, – громко сказал Гера. – Поймали вы меня, сдаюсь, больше ни о чем просить не буду. У меня есть желание – хорошо провести этот последний свободный для меня вечер. И вам не стоит от хорошего вечера отказываться.

Не спрашивая согласия он с чурбака поднялся, шагнул к краю нар, вытащил из-под них свой основной рюкзак, достал вторую бутылку, к столику вернулся, на чурбак сел, бутылку распечатал, разлил жидкость по кружкам.

– Ну, за процветание охоты.

Он снова постарался изобразить из себя парня неунывающего.

– Я в свой жизни в какие только случаи не попадал, так что поймали вы меня – это как очередная забава.

И он принялся рассказывать разные криминальные истории из своей жизни, случавшиеся как в юные годы, так и после службы в армии, не забывая подливать в кружки врагов водку.

Он добился своего, егерь и молодой бугай захмелели, на ногах держались, двигались, были способны выговаривать слова, но пришлось помогать им укладываться спать. Егерь улегся на нары. Часть лапник с нар сняли, разделили на две части, постелили на земляной пол. Спальные мешки были у всех, егерь догадывался, что словить браконьера быстро не удастся, приготовился ночевать в таежных условиях. Гера попытался забрать двустволку у егере. Тот не отдал, даже начал пугать, с трудом произнося слова, общая применить оружие, если от него не отстанут. Использовать силу Гера воздержался, хотя егерь пьяный, а за оружие цеплялся обеим руками, молодой бугай мог вмешаться, трудно предугадать, как стычка закончится. Уложив пьяных, Гере захотелось немедленно бежать, но понимал, что темнота плохой помощник, нужно дожидаться рассвета.

Ему не спалось, и не только потому, что из головы не уходила мысль о побеге, стал вспоминать свою жизнь. В юные годы были сплошные злоключения, хотя после службы в армии остепенился, а кроме попоек с приятелями и похвастать было нечем, ввязывался в разные истории и попадал в участок полиции. А взять его охоту, и охотой назвать нельзя, часто нетрезвый, палил в кого попало и во что попало, изводя патроны, дед правильно заметил, в поступках гостя серьезного мало.

Он вспомнил разговор с дедом, обсуждали и жизнь Геры в молодости.

Могла ли жизнь у пацана получиться нормальной? Об отце знал: тот из Углича исчез до рождения Геры и пропал, спасаясь от правоохранительных органов, возможно, был убит своими же, что-то не поделили; он «химичил», так мать однажды охарактеризовала деятельность своего любовника, под этим словом понимай любую незаконность с целью наживы. Но мать должна его благодарить – сделал ее владелицей магазина, за любовь платил, научил, как надо торговать, познакомил с поставщиками товаров, и как обходить законы. Гера знал лишь гражданских мужей матери, ничему хорошему они научить подраставшего подростка не могли.