Зивелеос. Книга первая

– После моего посещения казино играть не перестали, но все теперь пользуются кредитными карточками и чековыми книжками. На столах только фишки. После моего явления в ночном клубе расчёты наличными в дорогих заведениях прекратились. То есть магнаты стараются обходиться без больших наличных сумм в карманах. Но проблема не в этом. Разумеется, я всегда достану нужные деньги в частных банках. Вот если я начну разрушать частную финансовую систему, и люди поймут, что государственную я не трогаю, это может вызвать большой бум.

Тарас Евлампиевич и Маша молча застыли в своих креслах, изредка взглядывая на Николая, который продолжал развивать свою мысль:

– Изменить в корне ситуацию в стране так, чтобы она была в пользу народа, можно только усилиями масс, если они поднимутся во всей стране. А это возможно лишь при наличии чего-то их объединяющего. Проблема сейчас в том, что рабочие, по крайней мере на заводах столицы, получают зарплату выше, чем интеллигенция, и не очень-то хотят расставаться со своим местом и дачей. Толкнуть их на массовые забастовки не очень легко.

Раньше была теория и революционная партия. Сейчас тоже есть партия, но она, как мне кажется, далека от революционности. Крепкой теории, как привести опять к революции, у них, по-моему, тоже нет. Я попытался дать им деньги и намекнуть, что это не последние. Думал, что они загорятся и начнут расширять свою деятельность. А получилось, как вы знаете, с точностью до наоборот: отдали деньги тем, у кого я их отнял. Нет, они пока не потянут народное восстание. Боюсь, что они и не стремятся к нему.

Самолётов замолчал, но ни Наукин, ни Маша не сочли его речь законченной, и он возобновил свои размышления вслух:

– Думаю, что мне нужно организовать нечто вроде шоу на стадионе, куда созвать столичную молодёжь. Можно выступить перед рабочими завода, например, ЗИЛа. Хорошо бы слетать и за пределы Москвы. Скажем, появиться на КАМАЗе. Если случится, что такие мои выступления будут поддержаны партией, то ком начнёт катиться и вызовет лавину. Тогда-то и потребуются наши заводы, о которых я бы хотел сейчас услышать от вас. Как дела с вложениями капитала?

Белобородый старик поднялся с кресла:

– Разомну-ка свои косточки ходьбой, – и он начал вышагивать по комнате, говоря на ходу: – Спасибо, Коленька. Ты коротко, но ясно обрисовал ситуацию. Ты, конечно, политик сильнее меня. Каждому своё. Я по части техники, а ты уж наш социальный мозг и исполнитель. Но, я думаю, что ты прав. Маша обрисует нам сейчас, как обстоят дела с детьми и заводами – это её епархия, а меня заинтересовало сейчас то, с чего ты начал.

Остановившись перед креслом Николая и глядя ему прямо в глаза старик сказал:

– То, что тебя могут вычислить, самое опасное, хоть ты и не боишься. Если по какой-либо причине тебя возьмут, то у нас всё пропало. Никто из нас спецодежду с аппаратурой, подогнанной только на тебя, надеть не сможет. Ни аппаратура, ни ты к ним попасть ни в коем случае не должны. Это мы обговорили с самого начала. Но опасность такая теперь возникает. Тебя ищут, понимая, что в прямой борьбе с тобой они бессильны. Служба безопасности, как я понял уже подключила научные организации. Не сомневаюсь, что десятка два лабораторий уже экспериментируют, пытаясь понять, что я такое изобрёл. Но убеждён, что им ещё долго не додуматься даже до принципа, который я использовал. Тут я не волнуюсь. Но очень важно обезопасить тебя. Может быть, стоит уже прекратить работу в газете и носить постоянно аппаратуру, чтобы тебя никак не могли захватить врасплох?

– Нет, – замахал руками Самолётов, – это ещё рано. Никаких реальных аргументов против меня у них нет и не может пока быть. Одни подозрения. А вас они, наверное, уже ищут. Помните, что мне сказал генерал о встрече с академиком? Тот ведь упоминал, что такое изобретение возможно и предположил ваше авторство.

– Да, это очень важно. Надо продумать запасной вариант. Здесь поле деятельности для меня. Ты об этом не думай. Я уже кое-что делаю в этом направлении. А сейчас пошли-ка ужинать. Я вижу сигнал, – заключил разговор Андрей Андреевич, обратив внимание на замигавшую над дверью зелёную лампочку.

Все направились в столовую комнату.

За ужином обсуждать деловые вопросы было не принято, так что внимание разговора переключилось на обычные темы погоды и мастерства хозяев. Кроме прекрасно готовившей многочисленные разнообразные блюда тёти Кати в доме жил её муж дядя Лёша, огромного крепкого телосложения мужчина с большими руками, достоинством которых, впрочем, была не их величина, а умение всё делать в доме. Благодаря их стараниям, стены и потолки всех комнат кирпичного здания были обшиты деревом, помещения заполнены деревянной мебелью ручной работы, так что каждый оказавшийся здесь впервые мог сразу ощутить запах свежего леса, его смолистый аромат, что вполне сочеталось с заоконным пейзажем густого ельника. Однако гостей в этот дом не приглашали.

После весёлого ужина, сдобренного бокалами лёгкого вина, учёные (а таким словом можно было бы назвать не только маститого исследователя Тараса Евлампиевича, обременённого степенью доктора наук, и его внучку Машеньку, также успевшую остепениться в кандидаты, но и самого Николая, который, хоть и не писал диссертации, и не выводил никакие формулы, ни физические, ни химические, но являлся настоящим экспериментатором, от мнения которого по поводу того или иного нововведения зависело не так уж мало в работе содружества остепенённых учёных) возвратились в гостиную для продолжения беседы.

Теперь очередь говорить была за Машей. Она устроилась в своё кресло-качалку и, позволив ему раскачиваться в своё и её удовольствие, стала информировать Николая о том, что деньги, перечисленные магнатами на счета нескольких детских домов, о чём их директора были заблаговременно извещены, благополучно поступили, и часть из них была тут же переведена на счета строительных организаций, немедленно приступивших к ремонту и обустройству зданий бывшего завода и прилегающих домов. Все дети разбиты на отряды и активно помогают строителям. Ребята продолжают поступать теперь уже не только из Москвы, но и из других городов. Городские власти смотрят на эту новую деятельность с детьми благосклонно, поскольку на счёт городской управы также была перечислена внушительная сумма денег с указанием в переводе «На городские нужды», что вполне устраивало руководство. Да и мешать детям не было никакого резона.

Через третьи лица Маше удалось найти хороших опытных детских воспитателей, с радостью согласившихся работать в новой детской республике, которая должна была обеспечиваться не только стабильной высокой зарплатой, но и всем необходимым для детей. На бывшем заводе успели даже запустить некоторые станки, на которых теперь работают старшие подростки.

Заброшенный и буквально погибавший район теперь ожил. Детям шьют одежду, обувь, делают мебель, привозят продукты, организовали специальную больницу. Появляется всё больше и больше шефов. Маша ездила туда сама под видом любопытной туристки и видела, что проблемы возникают, но быстро решаются с помощью денег.

– А самое смешное, – сказала в заключение Маша, – ты не поверишь, Коля, – но дети все знают, что республика создана благодаря Зивелеосу. Один мальчик по фотографии в газете нарисовал большой портрет Зивелеоса, который прикреплён на стене дома. А недавно на общем собрании ребят было принято решение назвать эту детскую республику, «Зивелеос». Как тебе это нравится?

Последнее сообщение особенно изумило Николая.

– Так что же ты молчишь? Об этом надо срочно написать.

– Написать то я написала, но решила отдать статью тебе, во-первых, для литературной правки, а, во-вторых, чтобы она не шла от меня, а вроде как присланная по почте от читателя. Ну, естественно, сделала несколько фотографий.

– Это прекрасно! – восхищённо заговорил Николай. – Ведь даже если бы нам больше ничего не удалось, то и это уже не так мало. Устроить жизнь детей, оторвать их от улицы, как когда-то это делали наши деды. Что может быть лучше? После твоего рассказа, Маша, я верю, что скоро наша республика перейдёт на самообеспечение.

– Да, у них у самих такое желание есть.

– Любопытно, – как бы между прочим, сказала Маша, – что там всё время вертятся сотрудники службы безопасности, пытаясь выудить, видел ли кто-нибудь Зивелеоса и как с ним можно связаться. Так что мне пришлось быть особенно осторожной, чтобы не попасться им на глаза.

– Ты уверена, что не попалась? – спросил Николай. – Эти люди не так просты, как ты могла подумать. Если заметили, то, поверь мне, ФСБ может вычислить каждого.

– Надеюсь, во всяком случае, что мне удалось ускользнуть, – неуверенно ответила Маша.

– Надежды юношей питают, – процитировал известную строку Тарас Евлампиевич и напомнил, что пора ехать по домам. – Дело, как говорится, сделано, осталось пожинать плоды, если таковые будут. И к хорошим, и к плохим надо быть готовыми, а потому возвращайтесь осторожно. Будьте очень внимательны.

Голова идёт кругом

У генерала Дотошкина голова шла кругом. Положение в стране вот уже сколько времени не улучшалось ни по каким позициям. Глаза генерала не могли найти такой точки в кабинете, которая бы не вызывала мыслей о чём-нибудь неприятном. Он посмотрел на правую стену – там висела карта страны. Глаза невольно скакнули к южным границам побежали мысли о том, что военные действия идут на Кавказе и в Средней Азии. Выделяемые на них деньги уходят, как в песок, в чьи-то частные карманы, не обеспечивая заметных положительных сдвигов.

Дотошкин недовольно перевёл взгляд на стоявший в углу телевизор и тут же вспомнил, что военные события отходят на второй план при сообщениях об убийствах политиков и бизнесменов, журналистов и предпринимателей, о падениях самолётов и вертолётов, столкновениях судов в море и поездов на железных дорогах, о взрывах на шахтах и забастовках учителей и медиков. Об этом говорили все каналы целый день, захватывая и ночные часы.

Да, часы. Глаза остановились часах, украшавших рабочий стол кабинета. Часы в золотой оправе с мелодичным звоном были подарены губернатором при посещении одной из губерний по окончании выборов. Ни одни выборы в регионах не проходили без скандалов. В Государственной и городских думах левые боролись с правыми, а правые с левыми, но это никак не влияло на постоянный рост цен.

Генерал досадливо глянул налево. Там висел государственный трёхцветный флаг. Не так давно здесь было красное знамя. Дотошкин входил в те времена в этот кабинет с большим почтением, будучи ещё маленьким подчинённым. Что и говорить знамя вызывало уважение. Сколько же было борьбы за то, чтобы изменить его государственную окраску. Президент теперь доволен. Ну и что? Чтобы оправдать эту свою политику он, президент страны время от времени радостно сообщет утомлённому народу об очередном повышении пенсий, вызывая бурю восторга у средств массовой информации, особенно в названиях которых есть слово «Вралька». Но не из уст президента исходят потом сообщения о повышении тарифов на телефоны, без которых не могут обойтись многие пенсионеры, увеличения стоимости жилья, оплаты за электричество и другие коммунальные услуги. Это объявляют потихоньку, чтобы не так было заметно снижение общего уровня жизни населения, в том числе и пенсионеров.

Нет, это была не самая интересная тема для размышлений. Генерал уставился в окно. Но оно не было окном в Европу, которое некогда прорубил Пётр Первый. Умный был человек. Хотел тогда, да и сумел, взять из Европы всё полезное для России, чтобы сделать её сильной державой. А теперь? Международный бизнес продолжает стремиться в Россию со своими товарами и деньгами, но только ради дополнительных прибылей в свои страны и приобретения дешёвого сырья. Тысячи зарубежных журналистов, специалистов, консультантов по различным вопросам и просто непонятных любопытствующих туристов шныряют по всей стране под предлогом оказания помощи впадающему в нищенство государству и интересуются такими вопросами, за каждый из которых в прежние давние времена их бы в лучшем случае выслали в ту же секунду за океан, а в худшем упекли бы за решётку на долгие годы.

В отчаянии от таких тяжких мыслей взгляд генерала устремился вверх и остановился на замечательной люстре с хрустальными подвесками. Секретарша недавно рассказала, что сам Рыжаковский помогал распаковывать свой подарок, когда здесь командовал генерал Казёнкин. Где сейчас этот Рыжаковский? Небось в лучших отелях Европы остывает от испуга, который нагнал на него Зивелеос? Или упал в свой особняк на побережье Адриатики? Да, вот так Зивелеос! Ну и Рыжаковский хорош! Половину компаний отрасли захапал в свои руки. Мечтает оттяпать у государства и другую половину. Так он и всю страну потом захочет прибрать к рукам. Никакая служба безопасности не устоит против такого напора. А тут этот Зивелеос. Многим он может попортить нервы. Что же предпринять?

У генерала Дотошкина была такая привычка: когда проблемы одолевали со всех сторон, так, что не знаешь, за какую хвататься в первую очередь, а за какую во вторую и тем более в третью, он не брался ни за одну из проблем. Садился, как сейчас, и думал вообще обо всём. Тогда проблемы сами собой решались как-то, хорошо или плохо – не важно. Если решались удачно, можно было подумать о наградах и поощрениях, если неудачно – принимались немедленно решения к наказанию виновных и составлению плана мероприятий по выработке программы оптимизации действий, направленных на безусловное выполнение поставленных перед руководством задач, связанных с успешным решением возникшей проблемы.

Однако долго оставаться в состоянии подобных размышлений обычно не удавалось. Каждый раз они прерывались срочным сообщением или телефонным звонком, которые и заставляли действовать в полученном направлении.

Вот и сейчас зазвонила вертушка президента.

– Сергей! Ты долго думаешь прятать меня в подполье от своего Зивулоса?

– Зивелеоса, – автоматически услужливо поправил президента генерал и добавил, пытаясь перевести всё в шутку: – но у вас же не такое подполье, как было у Ленина? Ваш шалаш со всеми удобствами.

– Ты что?! – взревела трубка в ответ. – Не успел усесться в кресло, как оно тебе надоело?

– Ну, что вы? Я же пошутил, – испугался генерал и тут же стал исправлять положение: – Я как раз хотел предложить – может вам слетать куда-нибудь на недельку, например, в Америку? А мы пока…

Он не договорил, услышав саркастическое:

– Об этом я и без сопливых догадался и уже дал распоряжение. Потому и звоню. Не могу же я скрываться от мира. Подумают, что уже умер. Так что полечу, но если к моему возвращению этот твой Зувлос ещё будет портить кому-то нервы, то последуешь за твоим приятелем на пенсию. Всё. И чтоб ни одного журналиста во время проводов. Пусть узнают о вылете, когда я буду уже в самолёте за границей.

Трубка сердито щёлкнула и замолчала. Дотошкин понял, что теперь до возвращения президента из всех государственных проблем для него будет только одна – Зивелеос. Он нажал кнопку секретарши:

– Казёнкина ко мне!

Кабинет предшественника находился почти рядом, так что он вошёл буквально через минуту.

– Ну что будем делать, Алексей Фомич? – с места в карьер начал Дотошкин. – Президент вне себя. Какие новости? Пора принимать решительные меры.

– Понимаю, Сергей Сергеевич. Собирался с докладом, но вы опередили. Есть кое какие соображения.

Казёнкин сел за стол и начал излагать результаты своей работы.