Русский иностранец Владимир Даль

«По указу Его Императорского Величества дан сей находящемуся здесь в городе Петрозаводске уездному доктору Ивану Матвеевичу сыну Далю; определенному ныне Екатеринославской губернии в Луганской литейной пушечной завод по указу Государственной медицинской коллегии доктором, в том, что во время нахождения его в городе Петрозаводске 1796 года апреля 10-го дня в вышеописанной должности вел себя поведением отличным и по должности своей в пользовании разного звания людей прилагал свое усердие, а особенно привлекал к себе любовь народную в пользовании бедных трудолюбием и беспристрастием, за что, отдавая всю справедливость неусыпным его трудам, усердию и искусству, без сомнения достоин высокого награждения, в чем по справедливости сим и свидетельствуется, июня 28 дня 1798 года».

И в Лугани Иван Матвеевич добросовестно исполнял все свои обязанности. Но для продвижения по службе этого было недостаточно. Новороссийская врачебная управа (в ее ведении находилась Лугань) хлопотала за своего сотрудника. В ответ 11 августа 1799 года Государственная медицинская коллегия написала, что готова бы поддержать полученный «рапорт» о Иване Матвеевиче Дале, но «для того нужно иметь коллегии свидетельство от присутственного места, принял ли он присягу на вечное российское подданство, ибо без того представить об нем к чину не можно». Данную присягу Даль-старший принял 14 декабря 1799 года.

В Лугани Дали прожили 7 лет. За это время в семье родилось два сына. 10 ноября 1801 года – Владимир. В 1803 году – Карл.

В 1805 году Иван Матвеевич получил новую должность – инспектора Черноморского флота. Врачебная управа находилась в Николаеве. Туда и переехал врач со всей своей семьей. Там он и скончался 5 октября 1821 года. В Николаеве в семье Далей родились еще два мальчика – Лев и Павел.

Составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» в конце жизни написал о своих родителях:

«Отец мой был прямой, в самом строгом смысле честный человек, но в обращении с нами <детьми> несколько сух и иногда даже суров; но мать, разумным и мягким обращением своим, а более всего примером, с самого детства поселила во мне нравственное начало, окрепнувшее с годами и не покидавшее меня во всю жизнь. Не умею объяснить, как и чем это сделалось; но чувствую и сознаю, что это так и ныне, когда мне уже исполнилось семьдесят лет. Я сознаю это благое влияние материнского воспитания». Владимир Иванович подчеркивал: «Отец был строг, но очень умен и справедлив. Мать добра и разумна». В автобиографии 1868 года Даль написал: «Отец мой, силою воли своей, умел вкоренить в нас навек страх Божий и святые нравственные правила. Видя человека такого ума, учености и силы воли, как он, невольно навсегда подчиняешься его убеждениям. Он при каждом случае напоминал нам, что мы русские, знал язык, как свой, жалел в 1812 году, что мы еще молоды и негодны, и давал лошадям своим кличку: Смоленской, Бородинской, Можайской, Тарутинской и пр. Мать, жившая до 1858 года, нравственно управляла нами, направляя всегда на прикладную, дельную, полезную жизнь».

Наш герой считал, что всё хорошее в нем является следствием правильного родительского воспитания.

Семья Далей была большой и дружной. Старшие дети помогали младшим. «Милым сестрам моим Павле и Александре» – с таким посвящением Владимир Иванович, став взрослым, ступив на путь литератора, напечатал свою «Сказку о Иване молодом сержанте удалой голове, без роду, без племени, спроста без прозвища».

Все дети в семье Далей, в том числе и будущий составитель «Толкового словаря живого великорусского языка», первоначальное образование получали дома. Главным преподавателем (грамоты, литературы и языков) была мать. Чтобы получить знания по рисованию и математике, дети ходили на дом к учителям из Штурманского училища.

Когда Владимиру исполнилось 11, а Карлу 9 лет, родители решили отдать их в Морской кадетский корпус в Петербурге.

Глава 2

Морской кадетский корпус

Попытка поступить в корпус

Морской кадетский корпус

Это учебное учреждение, в которое родители решили отдать братьев, имело давнюю и славную историю. Начало ему положил император Пётр Великий. По его повелению 14 января 1701 года была образована Московская навигацкая школа. В середине ХVIII века вице-адмирал В. Я. Римский-Корсаков предложил из существовавших тогда трех учебных заведений, готовивших морских офицеров (Московская навигацкая школа, Морская академия и Гардемаринская рота), сделать одно, с расширенной программой. Рассмотрев записку вице-адмирала, императрица Елизавета Петровна повелела 15 декабря 1752 года вместо трех учебных заведений сделать одно – Морской кадетский шляхетский корпус. Он располагался в Петербурге. Через 10 лет учебное заведение получило новое название – Морской кадетский корпус. В 1771 году случилось несчастье – все постройки, которые занимал корпус, сгорели. По этой причине учебное заведение переехало в Кронштадт, где разместилось в Итальянском дворце. В декабре 1796 года Морской кадетский корпус возвратился в Петербург.

Из его стен вышли такие выдающиеся флотоводцы, как Фёдор Фёдорович Ушаков, Дмитрий Николаевич Сенявин.

Наш герой, Владимир, и его брат Карл, желая стать воспитанниками Морского кадетского корпуса, в марте 1812 года подали прошение:

«Всепресветлейший Державный великий Государь

Император Александр Павлович самодержец

всероссийский Государь Всемилостивейший.

Просят недорослы из дворян Владимир и Карл Ивановы сыновья

Даль о нижеследующем.

1-е

Отец наш родной находится в службе вашего Императорского Величества Главным доктором Черноморского флота, ныне нам от роду 11 и 9 лет, обучены российской, французской и немецкой словесности, математике и рисовать, но в службу вашего Императорского Величества никогда еще не записаны, а желание имеем определиться в Морской кадетский корпус, а потому всеподданнейше и просим.

2-е

Дабы Высочайшим вашего Императорского величества указом повелено было сие наше прошение принять и нас именованных по желанию нашему в Морской кадетский корпус в кадеты определить, а что мы действительно из дворян и помянутому доктору родные сыновья, в том представляем надлежащее свидетельство.

Всемилостивейший Государь, просим вашего Императорского Величества о сем нашем прошении решение учинить, марта 1-го дня 1812 года, к поданию надлежит Морского кадетского корпуса господину директору вице-адмиралу Петру Кондратьевичу Карцову».

Отечественная война

Своевременно «решение учинить» по данному прошению помешали грандиозные и трагические события, охватившие Россию. Враг перешел ее границу. В июне 1812 года на нашу Родину вторглись войска Наполеона. Началась Отечественная война.

Армия французского императора насчитывала около 610 тысяч человек. Российские вооруженные силы были значительно меньше – около 240 тысяч человек. Русская армия вынуждена была отступать из-за своей малочисленности. Чтобы не уступить могущественному захватчику, на борьбу должен был подняться весь народ. Так и произошло. Партизанские отряды стали возникать на всей оккупированной территории. Основное сражение состоялось 26 августа 1812 года на поле у села Бородино, расположенного всего лишь в 124 километрах от Москвы. Обе армии сражались отчаянно.

Потери оказались огромными – около 50 тысяч человек с каждой стороны убитыми. Главный итог битвы – французы оказались обескровленными, а пополнение им взять было неоткуда.

Военный совет русской армии, состоявшийся в Филях 1 сентября, принял решение отдать Москву Наполеону без боя.

Фрагмент картины И. К. Айвазовского «Пожар Москвы»

Вскоре город начал гореть. Жители жертвовали своими домами для того, чтобы избавиться от захватчиков. В сожженном, лишенном продовольствия городе зимовать было невозможно. Французы отправились восвояси. Русские войска «щипали» их во время бегства. Главный урон захватчикам был нанесен во время их переправы через Березину – 14–16 ноября 1812 года. После этого боя наполеоновская «Большая армия» перестала существовать.

С остатками войска французский император все-таки переправился через реку. Добравшись до Парижа, Наполеон набрал новую армию. Решающее сражение, названное «битвой народов», произошло 4–7 октября 1813 года у города Лейпциг. Победили союзные войска (России, Австрии, Пруссии и Швеции). В марте 1814 года российские войска вошли в Париж. 6 апреля французский император вынужден был отречься от престола. Его отправили в ссылку на остров Эльба. Бежав оттуда, Наполеон в марте 1815 года вновь стал императором Франции. Однако, потерпев поражение в битве при Ватерлоо, он 22 июня 1815 года вынужден был вторично (и теперь уже окончательно) отречься от престола.

Учеба

После завершения наполеоновской эпопеи, наконец, было рассмотрено и удовлетворено прошение Владимира и Карла. 1 августа 1815 года братья Дали были зачислены в Морской кадетский корпус[1 - Братья – Владимир и Карл – в кадетском корпусе получили прозвища Даль 1-й и Даль 2-й.].

Это учебное заведение у нашего героя оставило очень неприятные воспоминания. В автобиографии 1872 года Владимир Иванович сказал про него:

«…В памяти остались одни розги, так называемые дежурства, где дневал и ночевал барабанщик со скамейкой, назначенной для этой потехи. Трудно только поверить, что не было другого исправительного наказания против шалости, лени, и даже в случае простой бессмысленной досады любого из числа 25 офицеров. Расскажу несколько случаев, которых я был свидетелем. По обычным преданиям, кадеты сообща устраивали в огромной обеденной зале в Новый год иллюминации, ставили раскрашенные и промасленные бумажные саженные пирамиды, освещенные огарками внутри. Какого труда и забот дело это стоило, особенно потому, что оно должно было делаться тайно! Дети прятались для того на чердаке и в других малодоступных местах, расписывая под охраной выставленных махальных бумажные листы вензелями начальников своих и наклеивали на лучинные пирамиды. Об этом, конечно, знали все офицеры, но не менее того, как всякая без изъятия забава или занятие, кроме научного, были запрещены, то в 1816 году офицер 1-й роты изломал в щепы и изорвал в клочки приготовленные к Новому году пирамиды. Не без слез, конечно, изготовлены были взамен вторые, по недосугу гораздо меньшие, и впоследствии, на самой иллюминации и маскараде, сами офицеры прохаживались по зале, любовались картинными вензелями своими на пирамидах, будто ни в чем не бывало.

Другой пример.

Директор наш, дряхлеющий адмирал Карпов, выживший уже из лет, заметил в сумерках, что кадеты расчистили себе на дворе каток и катаются, немногие на коньках, другие скользя на подошвах – приказал купить и раздать на каждую роту по десяти пар коньков. Казалось бы, затруднение и самое запрещение этим было устранено, и раздачу коньков нельзя было принять иначе, как за поощрение; а между тем, если кадета ловили на такой забаве, которая считалась в числе шалостей, если они не успевали скрыться через бесконечно длинные галереи, то их непременно секли. Иногда нельзя было не подумать, что люди эти не в своем уме. То же можно сказать о лейтенанте Калугине, вертлявом щеголе и ломаке. Всякого кадета, который смел при нем смеяться, он допрашивал под розгами: о чем ты смеешься, вероятно, подозревая, что смеются над ним. Последствия такого воспитания очевидны. Не было того порока, который бы не входил в обиход кадетской жизни. <…>

Но что сказать о науке в корпусе!

Почти то же, что о нравственном воспитании: она была из рук вон плоха, хотя для виду учили всему. Марк Филиппович Горковенко, ученик известного Гамалеи и наш инспектор классов, были того убеждения, что знание можно вбить в ученика только руками или серебряною табакеркою его в голову. Эта табакерка всякому памятна.

“Там не так сказано, говори теми же словами” – и затем тукманку в голову. Это было приветствие Марка Филипповича при вступлении в бесконечный ряд классов.

3 марта 1819 года, после трех кампаний в Маркизовом море, мы выпущены в мичмана, и я по желанию написал Черное море в Николаев».

Обиды, возникшие во время обучения в корпусе, были для Даля столь сильны, что и в самом конце жизни он не смог про них забыть. Годы не уменьшили их остроту. Автобиография, отрывок из которой мы привели, была продиктована Владимиром Ивановичем перед самой смертью. А несколько ранее, отмечая очередной свой день рождения, Даль для домашних сочинил шуточную автобиографию, где написал про учебу в Морском кадетском корпусе: «…Даля Иваныча в мундир нарядили, к тесаку прицепили, барабаном будили, толокном кормили, книг накупили, тетрадей нашили, ничему не учили, да по субботам били».

Опять: «били». Хотя исследователями установлено (по корпусным документам, где зафиксированы все наказания, которым подвергались обучающиеся), что сам Владимир Иванович порке не подвергался. Но сердце болело за товарищей. Наиболее близкими из них стали: П. М. Новосильский и Н. И. Синицын. Печатая позже свою «Сказку о похождениях черта-послушника, Сидора Поликарповича, на море и на суше, о неудачных соблазнительных попытках его и об окончательной пристройке его по части письменной», Даль дал к ней посвящение: «Однокашникам моим Павлу Михайловичу Новосильскому и Николаю Ивановичу Синицыну».

Новосильский после окончания учебы в Морском кадетском корпусе принял участие в первой русской антарктической экспедиции, руководимой Ф. Ф. Беллинсгаузеном и его заместителем М. П. Лазаревым. По возвращении из экспедиции, в сентябре 1821 года, был назначен корпусным офицером в Морской кадетский корпус, где преподавал гардемаринам навигацию, астрономию и высшую математику. В феврале 1825 года выдержал в Петербургском университете установленный для гражданских чиновников экзамен и через несколько месяцев, в августе, вышел из военной службы, перевелся на работу в Министерство народного просвещения.

Ф. Ф. Беллинсгаузен

Синицын сразу по окончании Морского кадетского корпуса был назначен в него преподавателем, обучал гардемаринов навигации, астрономии, математике, механике и физике. В 1832 году Николай Иванович был назначен директором Ришельевского лицея в Одессе.