Le Foot. Краткая история французского футбола

Наконец-то начался приток свежей крови из колоний. В 1938-м “Марсель” за 35 тысяч франков приобрел у “Юньона” из Касабланки Ларби Бен-Барека. Провансальский клуб хотел воскресить свои шансы на чемпионство и подписание сына плотника с этой точки зрения казалось весьма перспективным. Бен-Барек, полностью осиротевший в 13 лет, уже несколько лет ставил на уши все Французское Марокко, а после перехода стал делать то же и с Провансом. В 1938-м забивного парня в срочном порядке вызвали в сборную Франции, а после войны он выиграл два чемпионата Испании с мадридским “Атлетико”. Под занавес карьеры Бен-Барек попылил в полюбившемся ему “Марселе”, а потом стал первым в истории независимого Марокко тренером сборной этой страны. Есть легенда, что Пеле, посмотревший запись игры Бен-Барека, сказал: “Если меня называют королем футбола, то этот парень его бог”.

Что касается сборной Франции, то она начала тридцатые не очень здорово. 25 января 1931 года “трехцветные” отправились в Болонью, чтобы провести юбилейный сотый матч. Праздник окончился конфузом – итальянцы, для которых развитие футбола при Муссолини стало одной из важных составляющих государственной политики, разнесли галлов со счетом 5:0.

На Олимпийских играх-1932, проходивших в Лос-Анджелесе, футбола не было. В принципе, после появления чемпионата мира олимпийский футбол превратился в нечто абсолютно второсортное, так что мы с этого момента о нем также будем вспоминать только в особых случаях.

Главным турниром сборных раз и навсегда стал чемпионат мира. В 1934 году он должен был состояться в Италии. Это вызывало определенные сомнения, но до финального тендера дошли только Италия и Швеция, презентации которых выглядели примерно так:

“Швеция: ну, у нас есть один хороший стадион. Возможно, мы построим еще парочку. Еще у нас 6 миллионов жителей, но на футбол большинству из них плевать.

Италия: у нас в стране 40 миллионов человек, значит, у нас 40 миллионов футбольных фанатов. У нас 8 суперсовременных стадионов в восьми крупнейших городах, шесть из них вмещают больше 30 000 зрителей. Дуче лично берет на себя все расходы и гарантирует, что турнир получится эпохальным!”.

Политические претензии к режиму Муссолини при таких раскладах особой роли не играли. Италии доверили проведение чемпионата, а для участия в соревнованиях заявились 32 сборные. Это означало, что впервые в истории мундиалей нужно проводить отборочный турнир.

Франция попала в одну отборочную группу с Германией и Люксембургом. Путевки в финальную стадию получали две лучшие команды группы, так что особой интриги тут не было. Немцы выиграли у Люксембурга со счетом 9:1, французы – 6:1, руанский снайпер Жан Николя оформил покер. Матч за первое место даже не стали проводить, хотя было бы интересно.

Главного тренера как такового у сборной на том турнире не было. На чемпионат поехала “техническая комиссия”, в которую входили Гастон Барро, Жан Ригаль, Морис Деланге и англичанин Джордж Кимптон. Формально Кимптон был лишь советником, а окончательные решения принимал триумвират французов, но вскоре выяснилось, что тактические познания англичанина намного превосходят знания коллег и постепенно бразды правления перешли в руки Кимптона. На командном фото сборной Франции, сделанном перед матчем 1/8 финала, с футболистами стоит именно англичанин.

До приезда во Францию Кимптон работал в Центральной и Восточной Европе (пражский ДФК, варшавская “Полония”, “Краковия”). Там охочий до инноваций специалист подсмотрел у кого-то тактическую схему WM (в русскоязычной литературе ее часто не совсем правильно называют “дубль-ве”). Новинка ему безумно понравилась и Кимптон попытался внедрить ее в сборной Франции. А еще он без устали гонял футболистов на пробежки, жалуясь, что средний французский игрок сильно уступает в физическом отношении игрокам других сборных.

Чемпионат мира-1934 проводился по олимпийской системе. Для сборной Франции это было очень скверной новостью, потому что она уже в первом туре нарвалась на мощнейшую команду Австрии, которая приехала в Италию в качестве одного из главных фаворитов. Австрийцев тренировал великий Уго Майзль, а в составе у них были небожители калибра Матиаса Шинделара, Йозефа Бицана и Антона Шалля.

Состав сборной Франции на ЧМ-1934 выглядел так: вратари – Алексис Тепо (“Ред Стар”), Рене Льенсе (“Сет”), Робер Дефоссе (“Олимпик Лилль”); защитники – Жак Мересс (“Ред Стар”), Этьен Маттлер (“Сошо”), Жозеф Гонсалес, Жюль Вандорен (оба – “Олимпик Лилль”); полузащитники – Эдмон Дельфур (“Расинг”), Жорж Верье (“Рубе”), Ноэль Льетер (“Эксельсиор”), Селестин Дельмер (“Амьен”), Жорж Бокур (“Олимпик Лилль”), Луи Габрийяр (“Сет”); нападающие – Жозеф Алькасар (“Марсель”), Жан Николя, Роже Рио (оба – “Руан”), Фриц Келлер (“Страсбур”), Альфред Астон (“Ред Стар”), Эмиль Венант (“Расинг”), Люсьен Лоран (“Серкль Атлетик”), Роже Куртуа (“Сошо”), Пьер Корб (“Мюлуз”). Из тех, кто четырьмя годами ранее ездил в Уругвай, остались только шестеро (Тепо, Маттлер, Дельфур, Дельмер, Лоран и Венант).

27 мая 1934 года сборные Франции и Австрии вышли на газон туринского стадиона “Бенито Муссолини”. Кимптон не питал особых иллюзий насчет талантов подопечных, поэтому решил брать тактикой. Помня, что австрийцы никогда не отличались физической мощью и стальным характером (их лидера Шинделара за мягкость и травматичность даже называли “Бумажным Моцартом”), Кимптон сделал ставку на жесткую персональную опеку и быстрые контратаки. Особое внимание было отведено как раз Шинделару – когда Жорж Верье уточнил у тренера, насколько плотно он должен играть с австрийцем, Кимптон ответил “Ты должен пойти за ним, даже если ему приспичит в туалет”. В похожем стиле должен был следить за Бицаном Ноэль Льетер.

Французы вышли драться и тем удивительнее, что матч начался с грубого фола австрийцев. Уже на 5-й минуте Жан Николя получил болезненный удар по голове от Йозефа Шмистика. Замен в то время не было, поэтому героический руанец полежал за бровкой, вернулся на поле и… практически сразу открыл счет.

Австрийцы к такому повороту событий оказались явно не готовы. Мячом они, конечно, владели, моменты создавали, но очень уж серьезных задач перед Алексисом Тепо не ставили. Французы вполне могли уходить на перерыв лидерами, но за минуту до конца гениальный Шинделар все-таки ускользнул от Верье и сделал счет 1:1.

Второй тайм проходил в осторожной позиционной борьбе. Франция гнула свою линию, защищаясь большими силами и пытаясь снарядить в контрвыпад реактивного Николя. В концовке матча он действительно вырвался на оперативный простор и вновь был срублен Шмистиком. На этот раз продолжить игру нападающий не смог – его госпитализировали с сотрясением мозга, причем вечером он не помнил, что накануне играл в футбол, и подозревал, что партнеры, обсуждающие матч, его просто разыгрывают.

Основное время закончилось вничью, дополнительное французы начали в меньшинстве. Тут-то “вундертим” их и додавила. Шалль и Бицан забили по мячу, причем Бицан, как писали французские журналисты, забил из офсайда. Правда, видео с записью гола не сохранилось, так что проверить это утверждение не представляется возможным.

К чести сборной Франции, рук она не опустила. В концовке “трехцветные” чуть не совершили суперкамбэк – Жорж Верье на секундочку отвлекся от Шинделара и реализовал пенальти, а на последней минуте еще и пробил в каркас. Уго Майзль встретил финальный свисток с заметным облегчением.

Несмотря на ранний вылет, специалисты оценили выступление сборной Франции положительно. Джорджа Кимптона, например, пригласили в парижский “Расинг”, который в 1936 году оформил дубль. Еще более показателен тот факт, что боссы ФФФ решили вступить в борьбу за право проведения следующего мундиаля, то есть опозориться они не боялись, игра сборной внушала им оптимизм. Тем более в 1935-м “трехцветные” тоже смотрелись неплохо: победили Венгрию (2:0) и Швецию (2:0), сыграли вничью с Бельгией (1:1), минимально уступили чемпионам мира итальянцам (1:2). Немцам проиграли 1:3, зато обогатили французский футбол традицией петь на домашних матчах “Марсельезу” – так парижские болельщики пытались заглушить заведенный гостями гимн Третьего Рейха. Есть не очень правдоподобная версия, что об этой истории узнал режиссер культовой “Касабланки” Майкл Кертис, в фильме которого “Марсельезой” заглушают “Вахту на Рейне”.

Решение о том, кто примет чемпионат мира-1938, принималось на конгрессе ФИФА, который проходил в 1936 году в Берлине. Заявки подали Франция, Аргентина и Германия. За Аргентину проголосовали лишь 3 делегата, так как все помнили о проблемах, связанных с путешествием в Уругвай и не горели желанием снова ехать в Латинскую Америку. Что касается Германии, то она, во-первых, и так получила Олимпиаду-1936, во-вторых, делегаты конгресса хотели сломать тренд на проведение крупных спортивных мероприятий в странах с сомнительными политическими режимами, особенно после художеств итальянских фашистов на ЧМ-1934. Поэтому реальной конкуренции не получилось, Франция выиграла с огромным отрывом.

Вскоре выяснилось, что победа может получиться пирровой. В 30-е Республика переживала серьезный экономический кризис. Огромная сумма была потрачена на строительство “Линии Мажино” – системы укреплений на границе с Германией, которая, по иронии судьбы, впоследствии оказалась совершенно бесполезной. Выпуск промышленной продукции в тридцатые сократился на треть, сельскохозяйственной – на 50%. Обанкротились 10 тысяч предприятий, уровень жизни французов упал примерно на треть. В таких условиях руководство страны не собиралось выделять деньги на масштабный футбольный турнир, тем более футбол в это время, как мы помним, все еще не был во Франции спортом номер один. Жюль Риме был в отчаянии, но на выручку внезапно пришел… Геббельс. Шеф нацистской пропаганды стал намекать на то, что Франция не справится с проведением столь серьезного мероприятия, но это не проблема, ведь турнир “всегда можно перенести во всесторонне развитый Третий Рейх”. Допустить такое унижение Франция не могла ни при каких раскладах, поэтому в последний момент оргкомитет чемпионата получил нужные суммы. Специально к чемпионату были построены новые стадионы в Марселе (“Велодром”), Тулузе (“Стад Шапу”), Реймсе (“Велодром Мунисипаль”) и Бордо (“Парк Лескюр”), а парижские “Коломб” и “Парк де Пренс” были реконструированы. Кстати, строительство новых вместительных стадионов положительно сказалось на развитии футбола в регионах, что даже получило в литературе название “Эффект-38”. Например, в изначально нефутбольных Бордо и Тулузе именно после появления новых стадионов футбол начал обходить по популярности регби.

Сборная подходила к домашнему чемпионату если не фаворитом, то, во всяком случае, претендентом на медали. В 1937-1938 гг. команда под руководством Гастона Барро обыграла Швейцарию (2:1), Нидерланды (3:2), Бельгию (5:3), Болгарию (6:1), а также отметилась почетной нулевой ничьей с итальянцами. Если в конце двадцатых сборная Франции воспринималась как аутсайдер, то к концу тридцатых начала выглядеть так, как и должна выглядеть сборная великой державы.

Заявка “трехцветных” на первый в истории домашний чемпионат мира была такой: вратари – Лоран ди Лорто (“Сошо”), Рене Льенсе (“Сет”), Жюльен Дарюи (“Олимпик Лилль”); защитники – Этьен Маттлер, Эктор Казнав (оба – “Сошо”), Жюль Вандорен (“Олимпик Лилль”), Абделькадер Бен-Буали (“Марсель”); полузащитники – Огюст Жордан, Рауль Дьянь (оба – “Расинг”), Жан Бастьен (“Марсель”), Люсьен Жассерон, Мартен Повольны (оба – “Гавр”), Франсуа Бурботт (“Олимпик Лилль”); нападающие – Альфред Астон (“Ред Стар”), Оскар Эссерер (“Страсбур”), Жан Николя (“Руан”), Эдмон Дельфур (“Рубе”), Эмиль Венант (“Расинг”), Роже Куртуа (“Сошо”), Мишель Брюссо (“Сет”), Марио Зателли (“Марсель”), Игнацы Ковальчик (“Мец”). Отметим, что сенегалец Рауль Дьянь стал первым темнокожим игроком в истории сборной – и попал он туда тогда, когда в соседней стране человека могли убить не то что за цвет кожи, а за “неправильный” череп.

Турнир вновь проводился по олимпийской системе. В 1/8 финала французы играли с бельгийцами. Матч состоялся 5 июня 1938 года на парижском “Коломбе” и начался с ошеломительного штурма в исполнении хозяев. Французы открыли счет в первой же атаке – Альфред Астон накрутил защитника и мощно пробил, а голкипер бельгийцев Арнольд Бажу не смог зафиксировать мяч и уронил его прямо на ногу Эмилю Венанту. Через 15 минут счет был уже 2:0 – Жан Николя на скорости прошел между двух центральных защитников и технично пробил мимо вратаря.

30 000 зрителей, среди которых в тот вечер были Жюль Риме и Анри Делоне, начали строить планы на четвертьфинал. Это было несколько преждевременно, потому что после стартового натиска сборная Франции как-то резко подсела и позволила бельгийцам перехватить инициативу. Пошли моменты у ворот ди Лорто, а за моментами пришел и гол. Незадолго до перерыва отличился Анри Исемборг, точно пробивший в дальний угол из центра штрафной. Ди Лорто в этом голе винить сложно, а вот защитников можно. И нужно.

Второй тайм начался с атак бельгийцев, Ди Лорто пару раз выручил. Гастон Барро сделал ставку на контратаки и в середине тайма она сыграла. Альфред Астон опять убежал по флангу и сделал пас в штрафную на Николя, а тот вновь переиграл Бажу. До конца встречи счет не изменился, Франция победила 3:1.

В четвертьфинале Les Bleus ждала сборная Италии (заметно, что в 1938-м никто под хозяев сетку не подгонял). Апеннинцы были фаворитами, но не безоговорочными. Например, в 1/8 финала они с в поистине танталовых муках лишь в дополнительное время сломили сопротивление норвежцев (2:1).

Против Франции, увы, команда Витторио Поццо сыграла куда мощнее. Уже на 9-й минуте Ди Лорто не справился с не очень сложным ударом от Джино Колаусси, фактически переправив мяч в собственные ворота. Хозяевам удалось отыграться в следующей же атаке, точным ударом с нескольких метров отметился Оскар Эссерер. Однако то был лишь разовый всплеск. Италия владела инициативой, с пугающей частотой создавала моменты и закономерно организовала еще два мяча. Оба раза отличился Сильвио Пиола. Остановить апеннинцев на том турнире так никто и не смог, а в финале они обыграли сборную Венгрии, цвета которой, кстати, защищал форвард “Марселя” Вильмош Когут.

4 декабря 1938 года итальянцы и французы встретились еще раз – на товарищеском матче в Неаполе. Победу (1:0) вновь одержали итальянцы, а послематчевый банкет закончился крупным скандалом. После нескольких тостов хозяев за здравие Муссолини капитан сборной Франции Этьен Маттлер поднялся, спел “Марсельезу” и заявил, что покидает этот фашистский банкет в знак солидарности с Ларби Бен-Бареком (“Черную жемчужину” итальянцы на мероприятие не пустили). На этом футбольные отношения между Францией и Италией прекратились аж до 1948 года.

Впрочем, вскоре прекратились и все остальные.

Глава 9. Французский футбол во время Второй мировой войны

Третья Республика существовала 70 лет. И все 70 лет ее раздирали противоречия.

Сначала в смертельной схватке сошлись республиканцы и коммунары. Потом против светских ценностей Республики выступили консерваторы и клерикалы. Затем страна фактически раскололась надвое из-за дела Дрейфуса. Фоном постоянно шли оглушительные скандалы вроде Панамской аферы и мошенничества Ставиского. Президент Поль Дешанель некстати сошел с ума и вышел встречать британского посла без одежды, но с орденами. В тридцатые подоспел экономический кризис.

Дорожить таким государством было сложно. Только ленивый не делился мыслями о том, как обустроить Францию получше. Правые мечтали о “сильной руке” а-ля Гитлер или Муссолини, левые смаковали новости об “успехах социалистического строительства” в далекой России, монархисты вспоминали славные деньки Бонапарта. Времена “Священного Союза” времен Первой мировой бесследно канули в лету, во Франции началась классическая война всех против всех.

Сам по себе раздел общества на несколько лагерей не является чем-то плохим. Скорее, наоборот. Если представители этих лагерей способны обмениваться идеями в рамках цивилизованного диалога, это повышает качество принимаемых решений и ведет страну вперед. Но в Третьей Республике никакого диалога не было. Консерваторы не хотели слушать “воинственных безбожников”, военные презирали “предателей-дрейфусаров”, либералы считали унизительным о чем-то договариваться с “грязными фашистами” из правого лагеря. Такие настроения охватили и парализовали всю страну. Как мы видели, способность к нормальному диалогу покинула даже тихую футбольную гавань, где и без того незначительная кучка футболистов сначала зачем-то разделилась на десяток конкурирующих организаций, а после объединения еще 12 лет не могла принять очевидное решение о легализации профессионализма.

К концу тридцатых из-за всех этих внутренних конфликтов Республика была обессилена. Политики с большим трудом успевали тушить внутренние пожары, вроде попытки фашистского переворота в 1934-м. До внешних проблем руки уже не доходили. Наверное, показательно, что главную из них – угрозу со стороны Гитлера – попытались решить, отгородившись стеной.

Сама по себе идея линии Мажино была не такой уж плохой, если бы речь шла о временах Первой мировой. Проблема в том, что весь французский генералитет где-то в этих временах и застрял, а политической воли, чтобы дать дорогу более прогрессивным военачальникам, у руководства республики не хватало. В итоге к сентябрю 1939-го французская армия подходила во главе с максимально нерешительным и вдобавок страдающим эпилепсией Морисом Гамеленом, который во всем полагался на авторитетное мнение 83-летнего героя Великой войны Филиппа Петена. Впрочем, тут винить Гамелена сложно – триумфатора Вердена искренне считали мессией и военным гением все французы. Шарль де Голль даже назвал в честь него сына, а Французская Академия сделала “бессмертным”, из-за чего в 1945 году ей пришлось идти на нарушение принципа и вычеркивать еще живого маршала из своих рядов.

Гамелен и Петен были уверены, что Гитлер не рискнет обходить линию Мажино через Бельгию и Нидерланды, а если и рискнет, французская армия будет готова “прихлопнуть его у Седана”. Гамелен и Петен забыли, что у Седана прихлопывают обычно как раз французов. Так получилось и на этот раз. Фюрер привычно наплевал на все международные соглашения, разбил бельгийцев и голландцев, а потом, как в 1914-м, обрушился на Францию с севера. Чтобы остановить панцердивизии вермахта, нужны были единство, воля к победе и желание сражаться. Ни того, ни другого, ни третьего деморализованная Республика предложить давно уже не могла.

В середине мая окончательно потерявшего контроль над ситуацией Гамелена сняли с поста главнокомандующего. Перед лицом смертельной угрозы премьер-министр Республики Поль Рейно решил сделать ставку на “поколение победителей”. Новым главнокомандующим стал генерал Максим Вейган, а Петен, который до этого был всего лишь неофициальным советником Гамелена, а реально исполнял функции посла в Испании, стал новым заместителем премьера. Решение Рейно оказалось самоубийственным. Выяснилось, что победители последние 20 лет успешно почивали на лаврах и катастрофически отстали от трендов военной науки. Кроме того, высший генералитет еще со времен дела Дрейфуса недолюбливал Республику и, похоже, не горел особым желанием ее спасать. В итоге единственное, что предложили Вейган и Петен – это немедленная сдача из-за “бесполезности дальнейшего сопротивления”. 14 июня немцев без боя пустили в Париж, 22 июня страна капитулировала. Для большего унижения акт о капитуляции французов заставили подписывать в том же вагончике, где когда-то было подписано Компьенское перемирие.

Патриоты во главе с Шарлем де Голлем перебрались в Лондон и начали вести борьбу с завоевателями оттуда. Что касается самой Франции, то она была разделена на две части. Северную, в том числе и Париж, оккупировали немецкие войска, а на юге было образовано марионеточное Французское Государство со столицей в городе Виши. Главой этого государства был назначен маршал Петен. 10 июля он объявил об отмене Конституции 1875 года, на этом Третья Республика прекратила существование официально.

Формально вишистское государство было независимым и даже сохраняло нейтралитет. На деле же оно превратилось в нацистскую колонию. Никаких серьезных политических решений без согласования с немцами правительство Петена принимать не могло, поэтому, как обычно и бывает в таких случаях, оно сосредоточилось на социальной сфере. Священный лозунг “Свобода, равенство, братство” был официально запрещен, вместо него начали использовать более подходящий под “новый порядок” лозунг “Труд, семья, отечество”. Запрещена была и “Марсельеза”, вместо нее в качестве гимна использовалась песня “Маршал, мы здесь!”. Причинами поражения Франции были объявлены “распущенность и вседозволенность”, которые Петен собирался победить в “тесном сотрудничестве с Германией” (именно после этой речи патриоты стали называть маршала “Путеном”, то есть “проституткой”). Вишисты пересмотрели давно бесивший их закон о натурализации, отменили антиклерикальные ограничения, а потом принялись депортировать евреев. За время войны с территории Французского Государства в нацистские лагеря было отправлено не менее 76 тысяч евреев, причем их поиском и арестом в подавляющем большинстве случаев занималась специально созданная Петеном французская милиция.

За неимением других занятий взялось правительство Петена и за футбол. Взялось основательно, буквально за год уничтожив все положительные наработки тридцатых. Например, в идеологию вишистов абсолютно не вписывался профессионализм. Он казался частью той самой “вседозволенности и распущенности”, поэтому был незамедлительно отменен. Отменены были и все профессиональные турниры, вместо которых теперь проводилось странное соревнование для 8 сборных различных географических зон. Время матчей в вишистском государстве зачем-то сократили до 80 минут. Правда, Кубок Франции не трогали, всю войну он проходил без перерыва. Например, в 1940 году его выиграл “Марсель”, в составе которого в том сезоне успел отметиться будущий президент независимого Алжира Ахмед бен Белла.

Франция была уничтожена, ее футбол не стал исключением. Мало кто из игроков, выступавших в сезоне-1938/39, возобновит карьеру после войны, а на прежнем уровне не будет играть вообще никто. Не оправятся и многие клубы – тот же “Сошо” окончательно расстанется с дерзкой мечтой стать французским “Ювентусом” и превратится в обычного середнячка. Но зато обретет героический ореол, за который клуб должен быть благодарен спортивному директору Огюсту Боналю.