Странный звонок

– Как-как вы сказали? Из аппарата? – переспросила Тщеслаева у витиевато выражающегося собеседника.

Довольно приятный голос Марии Степановны звучал немного сбивчиво, как будто она, запыхавшись от выполнения спортивных упражнений или какой-то физической работы, пытается наскоро восстановить дыхание. Чем конкретно занималась Тщеслаева в своих апартаментах днями и ночами напролет, никто из ее подчиненных не знал и даже не догадывался, так как она всегда запирала дверь на ключ. Вот и сейчас из-за плотно закрытой двери слышались лишь мерные поскрипывания да тяжелое дыхание – ее и мужское.

– Губернаторскую грамоту? – снова переспросила Тщеслаева сдавленным голосом, почти что простонала.

Скрип на минуту стих.

– Ну разумеется, хочу, – ответила Тщеслаева, а следом подбодрила кого-то сладким полушепотом: – Давай-давай, Жуаник, не останавливайся.

Скрип вернулся к прежнему ритму.

– И это все? – продолжала Тщеслаева телефонный разговор. – Конечно, не выдам. – И вам всего хорошего! – Было слышно, как она положила сотовый телефон на какую-то деревянную поверхность.

– О, Жуан! – простонала Тщеслаева уже в полный голос.

Через четверть часа размеренный, четкий скрип, все нарастая и нарастая, сменился серией коротких, агонизирующих скрипов, после чего сошел на угасающие, вялые поскрипывания… Конечно, всем хорошо известно, что подслушивать нехорошо. Но ох уж это человеческое любопытство! Как же невыносимо трудно… да что там кривить душой, просто невозможно заставить себя отлепить ухо от двери в такой щекотливый момент.

Так вот, звуки постепенно стихли, и за дверью отчетливо послышался мужской голос с характерным южным акцентом:

– Мэри, тайм-аут.

– Не-е-ет, еще ра-а-ано, – капризным голосом запротестовала Тщеслаева. – Мэри еще не наигра-а-алась.

Голоса стихли, и вместо них снова зазвучал усиленный скрип.

Через десять минут скрип стих, и мужчина строго произнес:

– Так, все, теперь в душ.

Послышался всплеск рук, как будто кто-то поймал кого-то в объятия, и Тщеслаева игриво просюсюкала:

– Не отпущу-у-у, игрокам назначено дополнительное вре-е-емя.

– Но я больше не могу! – воскликнул мужчина, теряя самообладание.

– Все ты можешь! – так же нервозно возразила Тщеслаева. – Надень кольцо!

Что-то поскрипело еще совсем недолго, но уже без былой страсти, как будто просто для вида, после чего мужчина произнес просительным голосом:

– Маш, ну правда, не могу больше. Пойдем в душ, а?

После этих слов скрип прекратился.

– Ну не капризничай, Жужа. Давай я сама, – не сдавалась Тщеслаева.

Послышалась какая-то возня, и затем мерный скрип возобновился с удвоенной силой.

– О не-е-ет… – страдальчески простонал мужчина. – Ведь сутки уже… подряд.

– Ничего-ничего-о-ох… потерпи еще немно-ох-ожко, – задыхаясь, ответила ему Тщеслаева. – Меня награжда-ай-ают… и я должна выглядеть хорошо-о-о-ох-х-х…

Мерный скрип все больше и больше набирал интенсивность, и вдруг сквозь него послышалось звонкое восклицание Тщеслаевой, почти выкрик:

– Ты чувствуешь, как это хорошо?

– Слушай, мне херово, – слабеющим голосом пожаловался мужчина в ответ. – Кружится голова… Тошнит… Не могу пошевелиться…

– Так, а ну-ка, перестань ныть! – строгим тоном приказала Тщеслаева.

Мерный скрип так и продолжал звучать из-за закрытой двери личных апартаментов Марии Степановны Тщеслаевой еще довольно продолжительное время… до тех пор, пока за ней не раздался истошный женский вопль. Несколько женщин бросились от двери врассыпную.

Глава 12

Странный звонок из аппарата администрации взволновал ее. Девушка повесила трубку телефона и, мотнув головой, сдула непослушный огненно-рыжий локон, упавший на глаза. Смазливое личико юной особы было не по годам серьезным. Она взяла со стола простой карандаш и задумчиво постучала обратной стороной с ластиком по передним зубам… Погрызла его… Покрутила карандаш в пальцах… Слова заместителя руководителя аппарата ввергли девушку в замешательство: кто бы мог подумать, что администрация открыто торгует почетными грамотами? С подобным случаем она сталкивалась впервые в своей жизни. Но вовсе не мысль об очевидной незаконности предложения нагнала тень задумчивости на ее привлекательное веснушчатое лицо. А вопрос, как лучше преподнести эту новость своему шефу, которому и предназначалось поступившее предложение.

С одной стороны, он был бы счастлив услышать, что можно подстраховаться и гарантированно получить губернаторскую награду, на которую и так вполне мог рассчитывать. Но ведь девушке, прежде всего, надо было учесть свои собственные интересы. И поэтому ей никак нельзя было допустить того, чтобы разделить участь несчастной Кассандры, окажись этот звонок глупым розыгрышем. В то же время, оскандалься начальник с покупкой грамоты – такой расклад был бы желателен для нее. Но как это подстроить? Короче, задача была не из простых, ведь на кону была ее собственная карьера.

С самого раннего детства эта непоседливая малышка, усеянная тысячью конопушек, в очках на резинке вокруг головы, с коррекционными скобами на зубах и со смешными рыжими косичками, играла в начальника и подчиненного – придумывала разные трудные задачи и сама же их решала. Например, как убедить младшего брата признаться в исчезновении целой банки варенья, чтобы родители передумали дарить ему велосипед, а подарили бы его ей. Таким образом, к восемнадцати годам у нее уже имелся богатый опыт менеджмента.

Университетские годы прибавили ее характеру пару дополнительных черт, необходимых для взрослой жизни – настырности и упертости. А еще, что немаловажно, ее несуразная внешность чудесным образом преобразилась: жидкие косички расплелись, и теперь вместо них на плечи ниспадали пышные, блестящие солнечным отливом локоны, легкое сходящееся косоглазие больше не было так заметно, а безупречно ровные и белоснежные зубы восхищали своим здоровым видом.

И вот после окончания факультета госуправления, обзаведясь за время учебы кое-какими связями, эта обаятельная куколка сначала заняла место простого секретаря, а ровно через полгода выдержка и настырность, а так же хитрость, изворотливость и коварство – все эти ценные качества помогли ей стать заместителем начальника Управления торговли и предпринимательства города Горноморска.

Справедливости ради надо заметить, что трудолюбием она отличалась необыкновенным. Любую повседневную работу она никогда не воспринимала как рутину. И за это ее нынешний шеф мирился с ее высокомерной заносчивостью и некоторой жесткостью. Просто эта рыжеволосая фурия мечтала добиться как можно большего успеха в жизни, и поэтому свое назначение она воспринимала лишь как очередной этап на пути к более масштабной цели – как минимум самой возглавить управление предпринимательства… ну а там и до краевого министерства экономического развития рукой подать.

Наконец девушка решилась действовать: все сомнения покинули ее душу, а их место заняло чувство уверенности в своих силах. Ее изумрудные глаза горели холодным огнем, когда она извлекла из многофункционального телефонного коммуникатора небольшую кассету с записью последнего разговора и спрятала ее в верхний ящик стола, а потом решительно подняла трубку и, нажимая кнопки карандашом, набрала номер с кодом краевой столицы.

– Алло, это из управления торговли и предпринимательства Горноморска, – представилась она. – Попросите к телефону Капиталлова. – После минутного ожидания она заговорила притворным голосом: – Давид Оскарович? – Добрый день, Давид Оскарович. Это Гелла Фури?я вас беспокоит. – Да, да, да, мне тоже очень-очень приятно вас слышать. – Ох и мастер же вы засмущать скромную девушку! – Гелла рассмеялась хрустальным смехом. – Ловлю вас на слове… Давид Оскарович, я, собственно, что звоню: тут кое-что назревает… В общем, наш дурачок покупает губернаторскую грамоту. – Предложение поступило от зама руководителя аппарата администрации. – Да, я тоже так считаю. – Да, похоже, пришло его время. – Угу, постараюсь записать. – Спасибо, Давид Оскарович. – Да, до скорой встречи, Давид Оскарович. – И я…

Гелла положила трубку и сразу нажала карандашом на кнопку селектора.

– Алло, Яков Львович, найдете минутку? – холодно спросила она после недолгого ожидания.

– Геллочка, ты же знаешь, я всегда свободен для руководителя моей канцелярии, – грудной, бархатистый голос мужчины звучал из динамика переговорного устройства как будто заискивающе.

Гелле были приятны слова начальника, но она восприняла их как должное. Она молча отключила связь, встала из-за стола, расправила складки на юбке и блузке и направилась к массивной дубовой двери справа от себя.

На двери сверкала латунная именная табличка:

«Бабу?ин

Яков Львович».

Доклад занял не больше пяти минут. Еще пять минут ушло на дополнительные вопросы начальника и безмолвные паузы его размышлений.

После очередной затянувшейся паузы он дал Гелле распоряжение:

– Гелла, Лешу сегодня ко мне направь.