Психология надежды. Оптимизм и пессимизм

Средняя величина диспозиционной надежды у женщин ниже по сравнению с надеждой на будущее у мужчин (табл. 2.3).

Таблица 2.3. Выраженность диспозиционной надежды у мужчин и женщин

Вероятно, это различие обусловлено традиционным господствующим положением мужчин в социальной и экономической сферах.

Иные данные через десять лет приводит ВЦИОМ. Жителям России в 2010 г. задавался вопрос: «Какие чувства вы испытывали в течение последнего месяца?» Было опрошено 1600 человек в возрасте от 18 до 60 лет и старше в 42 областях, краях и республиках. Оказалось, что надежду испытывали от 32 до 35 % респондентов, причем ее выраженность практически не зависела от возраста.

Пессимизм («мое время ушло») обнаружили 27,5 % респондентов, оптимизм («мое время еще не пришло») – 20,9 %.

Высокую диспозиционную надежду на будущее питают чаще всего люди с высоким уровнем благосостояния (К. Муздыбаев, 1999б; рис. 2.1). Низкая диспозиционная надежда характерна исключительно для тех, кто испытывает тотальную экономическую и социокультурную депривацию.

Рис. 2.1. Уровень диспозиционной надежды в группах с разным уровнем благосостояния

Е. Г. Якушенко (2007) сравнила показатели надежды и безнадежности, измеренные с помощью Шкалы безнадежности А. Бека, у подростков 14–15 лет из полных и неполных семей. Было выявлено, что по шкале «Надежда» у мальчиков не имеется достоверных различий по среднегрупповому показателю, однако по шкале «Безнадежность» обнаружено, что мальчики из неполных семей имеют более высокий балл (24,76), чем мальчики из полных семей (19,36). Девочки из неполных материнских семей статистически достоверно имеют более низкий среднегрупповой показатель по шкале «Надежда» (25,18) и более высокий по шкале «Безнадежность» (26,85), чем девочки из неполных семей (28,26 и 18,48 соответственно).

К. Муздыбаев (1999б) выявил связь диспозиционной надежды с некоторыми личностными характеристиками (табл. 2.4).

Таблица 2.4. Личностные корреляты диспозиционной надежды (баллы)

И. С. Мансурова (2004) показала зависимость выраженности надежды от жизненных событий прошлого и будущего, а именно:

1) чем больше было радостных событий в жизни человека и чем значимее они являются для него, тем выше выраженность такого компонента надежды, как личностный контроль времени;

2) одновременно с увеличением числа позитивных прошлых событий увеличивается выраженность надежды как состояния, и становятся более позитивными аттитюды к настоящему времени;

3) чем меньше удаленность грустных событий в прошлое, тем выше ожидание достижения цели, настойчивость и упорство в достижении, тем сильнее надежда на успех и выше надежда как эмоциональное состояние;

4) чем больше время антиципации грустных событий, тем ярче выражены такие компоненты надежды, как личностный контроль времени и стремление находить пути достижения цели;

5) личностный контроль времени, как один из компонентов интегрального феномена надежды, тем выше, чем меньше удаленность радостных событий в будущее.

2.7. Диспозиционная надежда и стратегии совладания

К. Муздыбаев (1999б) выявил, что лица с высоким и низким уровнем диспозиционной надежды применяют различные стратегии совладания (табл. 2.5).

Таблица 2.5. Средние величины стратегии совладания с экономической и социокультурной депривациями респондентов с низкой и высокой степенью диспозиционной надежды

Примечание: различия достоверны по показателям личностной адаптации, рациональной когнитивной и поведенческой стратегии (р < 0,001), позитивном мышлении (р < 0,01) и депривационной адаптации (р < 0,05).

Приведенные в таблице данные свидетельствуют, что субъекты с низким уровнем диспозиционной надежды придерживаются в основном двух видов стратегии: отстраненно принимают ситуацию и адаптируются к ней путем лишений. То есть эти люди принимают обстоятельства такими, какие они есть, поскольку ничего не могут или не хотят предпринять. По данным К. Муздыбаева, единственное, что они делают, – изо всех сил экономят скудные ресурсы и продают кое-что из вещей. У лиц же, ориентированных на будущее, имеет место использование активных форм совладания с трудностями: рациональная когнитивная и поведенческая стратегия, стратегия личностной адаптации, позитивного мышления и стратегия стойкости и самообладания.

Глава 3

Истоки надежды

3.1. Надежда и мечта

Не приходится сомневаться, что надежда во многих случаях проистекает из мечты. Зарубежные, главным образом психоаналитические, концепции мечты ставят последнюю в тесную связь с фрустрацией. Мечта, фантазирование рассматриваются как своеобразный способ разрядки нестерпимого эмоционального напряжения, смягчения чувства неполноценности или уменьшения каких-то действительных обид. Например, дети и подростки прибегают к мечтам чаще всего ради самоутешения или «самоуслаждения». Данные исследования Б. И. Додонова свидетельствуют о том, что подобный взгляд на мечту имеет свои резоны. Действительно, зафиксировано, что примерно в 70 % случаев, когда респонденты могли припомнить, при каких обстоятельствах у них впервые возникла мечта, они называли ту или иную фрустрирующую ситуацию. Поэтому зарубежным психологам конца XIX – начала XX в. было свойственно пренебрежительное отношение к мечте. Например, известный французский психолог Т. Рибо смотрел на нее как на своего рода пустоцвет, появляющийся на «древе» творческого воображения, когда оно «загнивает» вследствие «бессилия воли» субъекта. Мечта, по его мнению, – удел сентиментальных, а действительно страстные люди не бывают мечтателями.

В йоге надежды и мечты определяются как викалпах – воображение, использующее слова и образы, не имеющие реальной основы. Это означает, что они есть не что иное, как форма иллюзии – маайаа. С позиций учения йогов все иллюзии должны быть уничтожены, потому что они не дают возможность видеть реальность. Поэтому мечты и надежды обречены.

Революционный демократ, философ и критик Д. И. Писарев писал, что шутить с мечтой опасно, так как разбитая мечта может составить несчастье жизни; гоняясь за мечтой, можно прозевать жизнь или в порыве безумного воодушевления принести ее в жертву.

В то же время многие общественные и литературные деятели относились к мечте вполне серьезно. Французский писатель Анатоль Франс считал, что мечты придают миру интерес и смысл, поэтому есть великая мудрость в том, чтобы сохранить склонность к мечтанию.

Мечта – это созданный воображением образ чего-либо ценностно-важного и желанного, однако в данный момент недоступного. В психологии мечта часто толкуется как разновидность воображения, обращенная к сфере желаемого отдаленного будущего.

Мечта может быть важным индикатором индивидуального или коллективного мировидения: по мечте можно судить об индивиде или сообществе: «американская мечта» о быстром материальном преуспевании, «русская мечта» о чуде и т. д.

Отсутствие мечты, неспособность мечтать, как правило, ассоциируется с лишенным перспективного видения и ориентированным только на сравнительно легко достижимые цели практицизмом, сильной стороной которого является хорошее, хотя и поверхностное, знание окружающей действительности, а слабой стороной – отсутствие способности ставить долгосрочные цели.

Традиционно мечту считают важнейшим фактором мотивации познавательной и творческой активности. В этой связи мечта рассматривается как самая первая стадия цикла человеческой деятельности, завершающей стадией которого должно стать достижение цели. В то же время мечта может играть роль психологического инструмента бегства от действительности. Таким образом, в зависимости от волевых свойств личности, одна и та же мечта может играть как мобилизующую, так и демобилизующую функцию.

Мечта является провокатором надежды, если она имеет действенный характер, то есть является, по Б. И. Додонову (1978), мечтой-планом.

Мечта-план – это порождение веры и воображения. Образ, формируемый такой мечтой, как правило, имеет следующие признаки: конкретность желаемого (многие детали и частности); слабая выраженность конкретных путей к реализации; эмоциональная насыщенность образа; соединение мечты с определенной верой в ее осуществимость, то есть с надеждой.

О связи надежды с мечтой писал и Т. Шибутани (1969): мечтания способствуют поддержанию слабых надежд.

Мечтания в сочетании с надеждой могут быть одновременно и наслаждением, и побуждением к действию, к преодолению своей лени и малодушия. По данным Б. И. Додонова, положительную, побуждающую силу мечты в его исследовании отметили 90 % опрошенных молодых людей.

Мечта и надежда

Притча от Александра Бэллы

Однажды кто-то пришел к Мечте, чтобы пожаловаться ей на Надежду, считая их подругами.

– Она обманывает несчастных, а когда те умирают, находит себе новых бедолаг!

Мечта ответила:

– Надежда должна быть такой, чтобы ею жили целые поколения… Ведь без нее они бы совсем не выжили.

– А не путаешь ли ты Надежду с Верой? – возразили Мечте.

Та лишь улыбнулась:

– Вера – это просто ее второе имя.

– Не может этого быть! – закричали ей в ответ.

Мечта удивилась:

– Неужели вы хотите сказать, что предпочитаете Веру… без Надежды?

После этого никто так и не нашел что возразить. Мечта же ушла, думая про себя: «Хорошо, что у меня столько имен! А ведь они еще не вспомнили про Любовь, которая для многих тоже так и остается Мечтой…»

    По материалам Интернета [http://pritchi.ru/id_6706]