Утомлённые карантином

Утомлённые карантином
Евгений Хохряков

XXI век – век исчезновения фельетонов. Ликвидация этого жанра началось ещё в СССР. С момента начала перестройки. Вдруг не стали нужны печатным СМИ. Словно кто-то выпустил неизвестный указ, и все редакторы усердно взяли под козырёк. Можно, наверное, сказать, что фельетон остался на эстраде. Но это не так. Всё то, что несётся сегодня со сцены, зачастую вызывает лишь низменные чувства у зрителя. Хотя фельетон по своей природе призван высмеивать общественные пороки и этим улучшать качество общей жизни. Увы. В наше время написание «правды» за деньги напрочь заменило заслуженный жанр, когда авторы в иносказательном стиле пытались донести до читателя истину. Автору этой книги захотелось вернуть фельетон к жизни. Потому что смех гораздо сильнее любых обвинений, к которым читатель уже привык. Высмеивание дурака, никчемного чиновника, греховодника – явление, на мой взгляд, гораздо более действенное, чем вранье «чёрных технологий».

Евгений Хохряков

Утомлённые карантином

Тёщина корона

Я иногда с тоской вспоминаю то время, когда в стране бушевал карантин. Хорошее было время.

Лично мне тогда почти удалось воспитать Клавдию Ивановну, любимую тёщу. Как вспомню, так слеза наворачивается.

Да, было времечко!

Как сейчас помню. Сидим мы дома с женой Машей и сыном Броней в нашей однокомнатной квартире. Телевизором наслаждаемся. Мы, значит, с женой на диване расположились. Между нами полтора метра. А что поделаешь, власть требует. Социальная зона. Я даже на полу спал, было дело. Потому что до соцзоны шестнадцати сантиметров не хватало.

Значит, сидим мы. Перед нами табуреточка с напитком типа пиво и тарелка с сухариками. Броня сидит у окна на единственном кресле, чипсами хрустит.

Покой. Тишина. Наслаждение.

Тут звонок. Нервный. С хрипотцой. Сразу понятно, Клавдия Ивановна пожаловали, дочуру навестить. Дочка, правда, так сморщилась, словно ей вместо пива касторки налили. Просто у мамы её характерец ещё тот. Но описывать не буду – зачем настроение людям портить?!

Минуту подождали – вдруг пронесёт?

Машка головой качает. Это всерьёз и надолго.

Ну, что ж. Карантин так карантин. Иду открывать дверь, по пути захватив швабру. Ручка у неё метр шестьдесят. Как раз под социальную дистанцию.

Открываю дверь. Тёща вваливается, пыхтя и матерясь. Конечно же, без маски.

– Машка, неси маску! – кричу я в комнату, а сам упираюсь тёще в грудь шваброй:

– Стоять! Соблюдаем дистанцию! Сейчас ещё масочку наденем!

Масочку жена на днях сшила. Спецзаказ для тёщи. Было у меня старое солдатское одеяло. Я его на рыбалку брал. Не пожалели для Клавдии Ивановны, оттяпали полосу, и Машка сшила очень симпатичную непродуваемую маску. С тесёмками.

Тёща слегка оторопела, но по инерции прёт на швабру. Живого веса в ней, в тёще, килограммов сто двадцать. Чувствую, не удержу рубеж.

Тут на помощь жена влетает в прихожую. А она у нас маленькая, прихожая-то. А Машка большенькая, в маму пошла. Метр, на метр, на метр. Я её ласково называю порой «кубометр ты мой!».

В общем, закупорили прихожую. Жена, пользуясь паузой, накидывает на мать маску, тесёмки вяжет на затылке. Клавдия Ивановна, как стреноженная лошадь, останавливается и таращит глаза:

– Чего это вы?!

– Мамо! – ласково гладит её по голове дочь. – Ты про карантин совсем забыла? Радуйся, что тебя на улице ещё на пять тысяч не оштрафовали! Ты же особо охраняемая особа. Возраст «шестьдесят пять плюс». Таких нарушителей сразу пакуют в околоток.

– Отойди, Машка! – ору я. – Неизвестно где гражданка шарахалась! Соблюдай дистанцию! Иди, вот, теперь, мой руки! И захвати для мамы перчатки. Они под раковиной лежат.

Тут Броня вмешался. Приволок с кухни табурет и ласково предложил:

– Бабушка! Садись. Теперь у нас только так вот можно. Смотри! – и ткнул пальцем в пол.

А на нём я давно наклеил полоски из белого лейкопластыря. Согласно инструкции. И к кухонному столу дистанция, и к туалету то ж. Через каждые полтора метра.

Машка появилась. Перчатки притащила. Заставила маму надеть их. Картина получилась просто прелесть: красная от злости тёща, синяя, в полоску, волосатая маска, оранжевые перчатки до локтя. Хоть сейчас на улицу выпускай.

Тёща сидит, помалкивает. Греется. В смысле, нагревается. Вот-вот бабахнет. Машка, ласково:

– Мам, а ты даже чаю не попьёшь? Ведь тебе нельзя по гостям ходить. Ты у нас в зоне риска.

У тёщи челюсть из-под маски выпала. Я, будто, на жену рассердился:

– Ты чего это такое матери говоришь?! Она в гости, а ты?! Мы сейчас ещё и пивка выпьем с мамой. Броня, тащи стакан и соломинку.

А сам вторую, последнюю, табуретку ставлю в створе двери в комнату. Дальше нельзя – социальная дистанция до дивана. Наливаю стакан пива – для тёщи ничего не жалко. Втыкаю в пену соломину:

– Угощайтесь, Клавдия Ивановна! На здоровье!

Тёща глазом зыркнула и попробовала взять соломинку. Да куда там! В тех перчатках можно только швабру держать. А тут ещё и маска на тесёмках завязана, соломинку некуда взять.

Сидит, родная. Думает. Я трюмо развернул, чтобы маме телевизор было видно.

– Мы тут фильм смотрим, – сообщаю ей. – Посмотрите? Но, уж извините, в комнату пустить не можем – зона. И пальтишко лучше не снимайте – иначе придётся замочить его в ванне.

Тёща ещё пять минут посидела, попыхтела под маской. Потом, как экскаватор в песочнице, развернулась и подалась вон, громыхнув дверью так, что у соседей снизу что-то упало с грохотом.

Мы прильнули к окну. Через пять секунд из подъезда выскочила занятная фигура в огромных оранжевых перчатках и волосатой одеяловой маске. Редкие прохожие брызнули кто куда – уж слишком моя тёща походила на увеличенный портрет коронавируса: круглая, волосы дыбом, руки растопырены, изо рта пар.

Две недели мы ничего не слышали о Клавдии Ивановне. Машка уже сильно беспокоиться стала. А потом соседи рассказали, что маму поймали на улице недалеко от нашего дома и заперли на карантин в санаторий. Она там отдохнула от стресса. Да и вообще отдохнула на совесть – когда ещё так повезёт. Санаторий-то бесплатный!

А мы на подъезде приклеили объявление: «Людям, старше шестьдесят пять плюс вход запрещён! Ведётся видеонаблюдение. Штраф – пять тысяч рублей».

Говорят, пару раз женщина, похожая на вирус, подходила к дверям. Плевалась, и уходила.

Так что, коронавирус иногда пользу приносить может.

Маски-шоу

Из далёкой столицы пришел приказ: проверить исполнение предыдущего приказа. Специальный сектор по работе с приказами долго сверял входящие и исходящие номера приказов. Потом махнули рукой, потому что в столице никто никогда не проверял исполнение, и доложили Начальнику, что нужно срочно проверить приказ о масках. Лично и доступными методами. То есть, пешком, по городу, с минимальным количеством привлечённых лиц.

Вниз по всем направлениям полетело указание: выделить специалистов для контрольного прохода.

И работа закипела. Ровно через три недели на стол Начальника легла стопка бумаги, в которой на одной странице был описан маршрут движения, синхронизированный с работой светофоров, а на восемнадцати остальных – списочный состав комиссии. От личной охраны Начальника до секретаря профсоюзной организации ветеранов казачьих войск.

Каждый член комиссии нёс собой пухлую папку ответов на заранее подготовленные вопросы от случайных прохожих, с которыми уже была проведена соответствующая репетиция.

Только у Начальника ничего не было с собой в руках. Но ему было особенно тяжело идти. Ведь Он нёс на себе груз огромной ответственности за вверенную ему территорию…